Специфика научно-художественной литературы. Научно-художественная литература

Наука описывает явления и процессы окружающей действительности. Она дает человеку возможность:

Пронаблюдать и проанализировать процессы и явления,

Выяснить на качественном уровне механизм их протекания,

Ввести количественные характеристики;

Предсказать ход процесса и его результаты

Искусство, к области которого относится и художественная литература отражает мир в образах -- словесных, визуальных.

Оба названных способа отражения реального мира взаимно дополняют и обогащают друг друга. Это связано с тем, что человеку от природы присуще относительно независимое функционирование двух каналов передачи и переработки информации -- вербального и эмоционально-образного. Это обусловлено свойствами нашего мозга.

Наука и искусство по-разному отражают общественное сознание. Язык науки - понятия, формулы. Язык искусства - образы. Художественные образы вызывают в сознании людей стойкие, яркие, эмоционально окрашенные представления, которые, дополняя содержание понятий, формируют личностное отношение к действительности, к изучаемому материалу. Формулы, соотношения, зависимости могут быть красивы, но это нужно уметь почувствовать, тогда учеба вместо суровой необходимости может стать трудным, но приятным делом. В художественных произведениях нередки картины физических явлений в природе, описания различных технических процессов, конструкций, материалов, сведений об ученых. В научной фантастике отражены многие научные предположения и гипотезы. Особое видение мира, владение словом и умение обобщать позволяет писателям добиваться в своих произведениях удивительно точных, легко представимых описаний.

Описание научных знаний встречается как в классической литературе, так и в современной. Особенно же востребованы такие описания в жанре фантастики, поскольку он по своей сущности как раз базируется на изложении различных научных гипотез, излагаемых языком художественной литературы.

Фантастика как прием, как средство выразительности всёцело принадлежит форме художественного произведения, точнее, его сюжету. Но понять расстановку и отношения социальных характеров в их индивидуальном проявлении можно лишь исходя из ситуации произведения, которая является категорией содержания.

У научной фантастики, если ее рассматривать в этом плане, тот же предмет, что и у искусства - «идеологически осознанная характерность социальной жизни людей и в тех или иных связях с ней характерность жизни природы» с акцентированием внимания преимущественно на второй части этого определения. Поэтому нельзя согласиться с выводами Т. А. Чернышевой, полагающей, что «специфика... (научной фантастики. - В. Ч.) состоит не в том, что в литературу приходит новый герой - ученый, и не в том, что содержанием научно-фантастических произведений становятся социальные, «человеческие» последствия научных открытий», а в том, что в «научной... фантастике постепенно выделилась новая тема: человек и естественная среда обитания, причем искусство теперь интересует физические свойства этой среды, и она воспринимается не только в эстетическом аспекте».

Вполне возможно, что художника как личность могут заинтересовать те или иные аспекты физических явлений окружающей среды или природы вообще. Примеров подобного интереса, когда писатель, поэт не ограничивается чисто художественной областью деятельности, в историко-литературном процессе немало. Достаточно вспомнить в этой связи имена Гёте, Вольтера, Дидро и т. д.

Однако вопрос заключается не столько в оправдании или осуждении подобного интереса, сколько в том, какой характер носит этот интерес: или «физические свойства среды» интересуют писателя, прежде всего в своих сущностных моментах, как проявление определенных объективных закономерностей природы, или они осознаются сквозь призму особенностей человеческой жизни, получая тем самым определенное осмысление и эмоционально-идеологическую оценку. В первом случае, если художник и попытается создать художественное произведение на основе системы знаний, получивших закрепление в его теоретическом мышлении, оно неизбежно будет носить характер иллюстративности, не достигнув той степени художественной обобщенности и выразительности, которая присуща произведениям искусства.

Если же «физические свойства среды» приобретают в силу идеологического миросозерцания писателя ту или иную эмоционально-идеологическую направленность, она может стать предметом искусства вообще и фантастики в частности. Сложность дифференциации современной фантастики в ее содержательной значимости в том и состоит, что она способна выступать в функции отражения перспектив развития науки и техники или «физических свойств среды», осуществляя в образной форме популяризацию тех или иных проблем или достижений науки и техники, причем «образная форма» в подобном случае не идет дальше иллюстративности. И вместе с тем «научная» фантастика, которая родилась и полностью оформилась на рубеже XIX - XX вв., «интересуется» той проблематикой и тематикой научных достижений, которые несут на себе отпечаток социальной характерности жизни людей и общества в своей национально-исторической обусловленности. В этом случае мы можем условно выделить в фантастике, в ее содержательном плане, две "отрасли": фантастику, которая познает и отражает проблематику естественных наук в их социальной и идеологической направленности, и фантастику, "интересующуюся" проблематикой общественных наук.

Однако современная "научная" фантастика не исчерпывается жанром утопии. Данные общественных и естественных наук помимо своей объективно-познавательной ценности все больше и больше влияют и на социальные взаимоотношения людей, выражающиеся как в изменении и пересмотре моральных, этических норм, так и в необходимости предвидеть результаты научных открытий на благо или во вред всему человечеству. Промышленно-техническая революция, начавшаяся в XX в., ставит перед человечеством ряд социальных, этических, философских, а не только технических проблем. Изменениями, происходящими в этом "изменяющемся" мире и вызванными развитием науки, и "занимается" фантастика, которая еще со времен Уэллса получила название социальной. Суть этого вида "научной" фантастики лучше всего выразили братья Стругацкие. "Литература, - пишут они, - должна пытаться исследовать типические общества, т. е. практически рассматривать всё многообразие связей между людьми, коллективами и созданной ими второй природой. Современный мир настолько сложен, связей так много и они так запутаны, что эту свою задачу литература может решить путем неких социологических обобщений, построением социологических моделей, по необходимости упрощенных, но сохраняющих характернейшие тенденции и закономерности. Разумеется, важнейшими тенденциями этих моделей продолжают оставаться типичные люди, но действующие в обстоятельствах, типизированных не по линии конкретностей, а по линии тенденций". Примером подобной фантастики могут служить произведения самих Стругацких ("Трудно быть богом" и др.), "Возвращение со звезд" Станислава Лема и т. д.

Ряд устаревших мнений относительно научной фантастики, сводившихся в основном к тому, что содержанием ее должна быть научная гипотеза, целью - научный прогноз, а предназначением - популяризация и пропаганда научных знаний, опровергнут в настоящее время не столько стараниями критиков и литературоведов, сколько самой литературной практикой. Большинство пишущих о научной фантастике в настоящее время соглашаются с тем, что это - особая отрасль художественной литературы со специфической областью творческих интересов и своеобразными приемами изображения действительности. И все же большая часть работ, посвященных научной фантастике, отличается недостаточной разработкой положительной части программы, в частности, такого коренного вопроса, как роль и значение «принципа научности», решение которого могло бы прояснить целый ряд спорных моментов, связанных с природой научной фантастики и ее художественными возможностями. Для исследователя современной фантастики крайне необходимо выяснить характер ее связи с наукой, а также смысл и предназначение подобного содружества.

Первым и, пожалуй, самым серьезным следствием «онаучнивания» фантастики была ее современность. Появление научной фантастики во второй половине XIX ст. было в известной мере предрешено громадным ускорением (по сравнению с предыдущими веками) научно-технического прогресса, распространением в обществе научных знаний, формированием научного, материалистического видения мира. Научное было принято как правдоподобное обоснование фантастического тогда, замечает писатель Г. Гуревич, «когда техника набрала силу и чудеса стали делаться за оградами заводов: паровые колесницы без коней, корабли без парусов, плывущие против ветра».

Однако научность в фантастике - это не просто рядовая примета времени. Принятый фантастикой принцип научности подготовил и вооружил ее для разработки сложнейшей современной проблематики.

Большинство пишущих о научной фантастике согласно с мыслью, что критерий научности необходим для фантастики. «...Проблема компаса, проблема критерия не может быть снята», - отмечает А. Ф. Бритиков, для которого критерий научности в фантастике эквивалентен критерию человека. Вс. Ревич сводит, очевидно, критерий научности к пожеланию писателю-фантасту знать хорошо избранную им область и не допускать элементарных погрешностей против науки: «Смешно, когда человек, претендующий на роль прорицателя, делает элементарные научные ошибки». Правда, критик тут же оговаривается, что научная осведомленность для фантаста - не главное и не единственное необходимое качество, а допущенный им даже элементарный научный просчет может и не отразиться на художественных достоинствах произведения. К этому нужно также добавить, что далеко не каждый фантаст, как мы знаем, претендует на роль прорицателя. Усложнен вопрос о критериях научности в статье В. Михайлова «Научная фантастика». Автор статьи то утверждает, что уже одно-единственное упоминаемое фантастом «научное» слово делает его произведение научно-фантастическим (как, например, слово «ракета») и соглашается с научностью машины времени Уэллса, то критикует современных фантастов, использующих в своих произведениях идею фотонной ракеты и полета с субсветовыми скоростями, так как «были опубликованы расчеты», свидетельствующие о технической неосуществимости того и другого. З. И. Файнбург максимально широко раздвигает границы научности для фантастики, утверждая, что «в ситуациях и решениях научной фантастики допущения делаются, как правило, на основе хотя бы в идеале возможного, то есть хотя бы принципиально не противоречащего материальности мира».

В современной научной фантастике существует множество градаций, степеней научности. Часть современных фантастов идет гораздо дальше Уэллса по пути превращения научного обоснования в своеобразный художественный прием, повышающий правдоподобие, или же просто в примету времени. Становясь все более формальным, научное обоснование делается и все более условным.

О человеке и о мире можно говорить в категориях точных и естественных наук, языком психологии или сложными понятиями философского порядка. Можно упиваться страхом перед непознаваемостью жизни или с гордостью утверждать идею рациональной очевидности происходящего и поведения, основанных на подлинном знании. Писатели ставят героев перед лицом неизбежной необходимости действовать, побуждают их руководствоваться социальными мотивами или иррациональными побуждениями, заставляют их становиться жертвами собственных иллюзий. Литература выявляет необходимые и безусловные условия человеческого существования, соотносит их с мыслительным социальным опытом читателя, проектирует читательские устремления в виде определенной модели осуществленного прошлого или ожидаемого будущего, формулирует их в контексте избранного художественного метода и жанра.

Научный эксперимент основывается на фактах, в рамках которых он проводится. Деятельность ученого часто исключает все, что может считаться субъективным и произвольным. Несомненной целью эксперимента является достижение объективной научной истины. Однако зачастую к ней ведет субъективный путь познания, интуиция, которая при успешном стечении обстоятельств и результатов сделается аксиомой и станет для последователей моделью наблюдений и парадигмой, ибо наука стремится игнорировать все частные ситуации. Именно на этой основе она и зиждется.

Мир, открывшийся в результате научной деятельности, и мир, ставший итогом литературного творчества, отмечены различиями. Для автора художественного произведения, в отличие от ученого, не бывает «случайных» фактов. Действительность настолько противоречива, что трудно предположить, какой ее элемент следует предпочесть, а какой игнорировать. Реальность во всей пестроте разнообразия или, напротив, усеченная до фрагментов переносится в книгу и пребывает в ней в неравновесном единстве.

Многообразные факты, представленные в тексте, создают иллюзию целостно воспроизведенного мира. Границы художественно осмысленной реальности не менее произвольны, чем исходный материал. Использованные средства художественной выразительности отмечены субъективными авторскими задачами. Однако нельзя свести произведение к случайному и интуитивному изъявлению писательских намерений. Любая художественная новация или феномен творческой произвольности отбора материала и его художественного освоения обусловлены психологией художника, его вкусами, пристрастиями, идеологической позицией, моральными предпочтениями писателя, который интерпретирует мир в соответствии с объемом знаний и с определенных философско-эстетических позиций. Кроме того, литературное произведение развивается по законам жанра и стиля. Творческой основой для автора становятся распространенные в ту или иную эпоху стиль, метод, поэтика, определяющие границы соответствующей традиции.

При всей случайности отбора писателем материала, условности и субъективности творчества — стихийность предпочтения тех или иных фактов, произвольность комментария, парадоксальность временной последовательности и т. д. — его конечная цель — предложить читателю образ реальности, в которой «случайное» станет импульсом для осмысления вероятностной природы частных явлений и человеческого бытия.

В результате художественного обобщения достигается эффект правдоподобия, узнаваемости читателем мира, созданного автором. Художественное творчество не исключает, а часто даже подразумевает провокационные формы изображения действительности. Прерывистая и на первый взгляд хаотическая для каждого человека реальность событий и ощущений приобретает в книге логическую картину. Читатель воспринимает образ действительности, созданный художественным сознанием автора, как один из гипотетических вариантов мироосуществления, которого следует остерегаться либо надлежит переносить в реальность собственного существования.

Бытие героев, отмеченное печатью уникальности, делается основой «достоверных» читательских представлений о жизни. В этом смысле литературу можно назвать проективной моделью читательского бытия и отчасти соотнести с результатами научного эксперимента: опыт литературных героев становится эталонным образцом или ложной философской посылкой для жизненного проекта читателя. Знания, полученные из книги, человек соотносит с собственным существованием, переживает их, осмысливает, корректирует окружающую действительность соответственно художественному миру. Литература становится источником читательской интуиции и субъективных оценок, обобщающих реальность.

Безусловно, интерпретация любого опыта в основном зависит от накопленных человеком знаний. Процесс влияния литературы на человека может быть осмысленным и бессознательным, автор в произведении выявляет многообразные связи читателя с окружающим миром.

Человек принимает ежедневные решения, определяющиеся опытом, извлеченным из осуществленных событий. Тем не менее любой познавательный акт является отчасти и результатом проекции литературных ситуаций на действительность. Поведение направляется интуицией, которая основана на синтезе субъективного знания (жизненном опыте) с объективным знанием ситуаций, предложенных литературой. Мир, представленный в книге, противоречив, однако логические границы изложения — композиция, жанр, стиль, завершенные образы, авторские рассуждения, движение и развязка конфликта — выступают в качестве гарантии определенного мирового порядка. Каждое произведение, таким образом, несет печать упорядоченности, относительной стабильности, что побуждает читателя соотнести свою жизнь с миром, художественно созданным писателем. Отсюда исключительная важность литературы как институции, предлагающей процессуальную реальность в виде осуществленных и завершенных моделей, определяющих место человека не только в физическом, социальном, но и духовном мире.

Не следует преувеличивать влияние науки на литературу. И все же известны случаи, когда научные открытия подготавливали те или иные оригинальные художественные решения. Поэты барокко, классицизма, эпохи Просвещения, восторгаясь всемогуществом науки, вводят в свои произведения образы измерительных инструментов. М. В. Ломоносов сочиняет «Письмо о пользе стекла». О. де Бальзак основывает замысел «Человеческой комедии» на естественно-научных теориях. Позитивизм О. Конта — отказ от метафизических претензий на раскрытие причин и сущностей — во многом сформировал эстетику натурализма. Идеи Н. Лобачевского повлияли на философскую концепцию лирики «поэта-любомудра» Д. Веневитинова. Научные идеи стали отправной точкой художественных экспериментов Л. Кэрролла, фантастических проектов Г. Уэллса, поэтических поисков В. Хлебникова. Модель мироздания на основе биосферной концепции В. Вернадского повлияла на художественные искания русских писателей.

Структурная лингвистика во многом определила перспективы гуманитарных исследований и литературной практики XX столетия. 60-е годы XX века в нашей стране отмечены спором «физиков» и «лириков».

Не менее многочисленны примеры признания учеными грандиозности творческого гения писателей. Л. Больцман отозвался о богатстве духовного содержания уравнений теории Дж. К. Максвелла словами И. В. Гете из поэмы «Фауст»: «Не Бог ли эти знаки начертал? Они природы силы раскрывают и сердце нам блаженством наполняют».

Ссылки на авторитетные мысли, безусловно, не доказательства, однако широкую известность получили слова А. Эйнштейна, что Достоевский дает ему больше, чем Гаусс. Смысл признания очевиден: творчество гениального художника способно раскрепостить творческое сознание ученого и дать импульс его научному воображению. Любое научное открытие или художественное произведение — это пересмотр устоявшихся представлений и часто отказ от сложившихся стереотипов.

Писатели-авангардисты XX века относят в разряд анахронизмов господствовавшее ранее понимание поэзии как выражения мыслей и чувств или обобщения духовного опыта. Утверждается, что поэтическая мысль и чувство не могут проникнуть в глубины духовного мира современности. Непосредственная смысловая нагрузка произведения становится излишней и бессмысленной.

Эксперимент с абстракциями, привлечение в поэзию методов научного поиска разрушают понятийно-эмоциональную основу литературного произведения, вызывают к жизни ассоциативное письмо, которое создается посредством сложных интегральных систем поэтических образов и многоступенчатых аллюзий.

Изучая проблему человека в его связях с действительностью, поэты-урбанисты обозревают городские магистрали и коммуникации, связывающие и противопоставляющие друг другу отдельные социальные группы хаотического многолюдия. Во многом такие мотивы и настроения вызваны динамизмом научно-технической революции, которая, с одной стороны, вдохновляла мысль о грандиозных переменах в жизни человека, а с другой — пугала неизвестными перспективами.

Введение в литературоведение (Н.Л. Вершинина, Е.В. Волкова, А.А. Илюшин и др.) / Под ред. Л.М. Крупчанова. — М, 2005 г.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа. Познание и врачевание от древности и до наших дней. М., 1995.

Алпатов В.М. История лингвистических учений. М., 1999.

Арбузов А.Е. A.M. Бутлеров - великий русский химик. М., 1961.

Асратян Э.А. Иван Петрович Павлов. М., 1974.

Бажанов А.И. Физики-лауреаты. М., 1971.

Баландин Р.К. Поиски истины. М., 1983.

Бахтамов Р. Фигуры не имеет. М., 1977.

Бахтеев Ф.Х. Николай Иванович Вавилов. М., 1988.

Белов А.В. Обвиненные в ереси. М., 1973.

Белоусов Р.С., Докучаев Д.С. Экономика. М, 2000.

Бляхер Л.Я., ред. История биологии. М., 1975.

Бор Н. Избранные научные труды. М.,1971.

Бори М. Моя жизнь и взгляды. М., 1973.

Бублейников Ф.Д. Галилео Галилей. М., 1964.

Бюлер В. Гаусс. М., 1989.

Васильев А.В. Николай Иванович Лобачевский. М., 1992.

Вер Г. Карл Густав Юнг. Челябинск, 1998.

Волошинов А.В. Пифагор. М., 1993.

Вяльцев А.Н., Григорян А. Т. Г. Герц. М., 1968.

Гайсинович А.Е. Зарождение и развитие генетики. М., 1988.

Гребеников Е.А., Рябов Ю.А. Поиски и открытия планет. М.,1975.

Гумилевский Л.И. Чаплыгин. М., 1969.

Гурштейн А.А. Извечные тайны неба. М., 1991.

Дадун Р. Фрейд. М., 1994.

Дальма А. Эварист Галуа - революционер и математик. М., 1984.

Дорфман Я.Г. Всемирная история физики с древнейших времен до конца XVIII века. М., 1974.

Дягилев Ф.М. Из истории физики и ее творцов. М., 1986.

Еремеева А.И., Цицин Ф.А. История астрономии. М., 1989.

Имшенецкий А.А. Луи Пастер. Жизнь и творчество. М., 1961.

Инфельд Л. Эварист Галуа. Избранник богов. М., 1965.

Исмаилова С. Энциклопедия для детей. Геология. Т.4, М., 1995.

Зубкова И.Г. Лингвистические учения конца XVIII-начала XX века М 1989.

Казначеев В.П. Учение В.И.Вернадского о биосфере и ноосфере. Новосибирск, 1989.

Капица СП., ред. Замечательные ученые. М., 1980.

Карцев В.П. Ньютон. М., 1987.

Климишин И.А. Элементарная астрономия. М., 1991.

Кляус Е.М. Г.А.Лоренц. М.,1974.

Кляус Е.М., Франкфурт У.И., Френк A.M. Нильс Бор. М., 1977.

Кобзерев Ю. А. Ньютон и его время. М., 1978.

Колтун М. М. Мир физики. М., 1984.

Коновалов А. Кто быстрее. Вокруг света. 2001, № 7.

Корочкин Л.И. Клонирование животных. Соросовский образовательный журнал. 1999, № 4.

Корсунская В.М. Карл Линней. Спб., 1975.

Костюк В.Н. История экономических учений. М., 1998.

Кочетков Н.К., Соловьев Ю.И., ред. История классической органической химии. М., 1992.

Кошманов В.В. Георг Ом. М., 1980.

Кудрявцев П.С. История физики. Т. 1–3, М., 1956-1 971.

Кудрявцев П.С. Эванджелиста Торричелли. М.,1958. Кюри М. Пьер Кюри. М., 1968.

Лазарев А. Р. Циолковский. М., 1962.

Лаптев Б.Л. Н.И.Лобачевский и его геометрия. М., 1976.

Леонтьев В.В. Экономические эссе. Теория, исследования, факты и политика. М., 1990.

Леонтьев Л.А. Революционный переворот в политической экономии. М., 1955.

Леонтьев Л.А. К изучению «Капитала» К.Маркса. М., 1961.

Липсон Г. Великие эксперименты в физике. М, 1972.

Льоцци М. История физики. М., 1970.

Макареня А.А., Рысев Ю.В. Д.И. Менделеев. М., 1977.

Манолов К.Р. Великие химики. М., 1986.

Манолов К.Р., Тютюнник В.М. Биография атома. М., 1985.

Мирский М.Б. Революционер в науке, демократ в жизни. М., 1988.

Мицук О. Альберт Эйнштейн. Минск, 1998.

Никифоровский В.А. Из истории алгебры XVI–XVII веков. М., 1979.

Новиков И.Д., Шаров А.С. Человек, открывший взрыв Вселенной. Жизнь и труд Эдвина Хаббла. М., 1989.

Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Русь и Рим. М., 1997.

Пашинин П.П. Александр Михайлович Прохоров. М., 1989.

Пекелис В.Д. Кибернетическая смесь. М. 1991.

Петров Б.Д., ред. История медицины. T.I. M., 1954.

Платонов Г.В. Климент Аркадьевич Тимирязев. М., 1955.

Пономарев Л.И. По ту сторону кванта. М., 1971.

Понтекорво Б.Э. Ферми. М.,1971.

Попова Ю.М., Розанова В.Б. Николай Геннадьевич Басов. М., 1982.

Порудоминский В.И. Пирогов. М., 1969.

Поспелов Д.А., ред. Информатика. М., 1994.

Пузанов И.И. Жан Батист Ламарк. М., 1959.

Редже Т. Этюды о вселенной. М., 1985.

Свечников А.А. Путешествие в историю математики, или Как люди учились считать. М., 1995.

Слепчук Е. О чем молчит великая молекула. Эхо планеты. 2001, № 9.

Смирнов Г. Менделеев. М., 1965.

Сойфер В.Н. Исследования геномов к концу 1999 года. Соросовский образовательный журнал. 2000, № 1.

Соловьев Ю.И. История химии. М., 1983.

Спиридонова Н.С., ред., Политическая экономия. М., 1970.

Стройк Д.Я. Краткий очерк истории математики. М., 1990.

Тарасов Б.Н. Паскаль. М., 1982.

Филонович С.Р. Шарль Кулон. М., 1988.

Фрейд 3. Я и Оно. М.-Харьков, 1998.

Фролов Ю.П. Иван Петрович Павлов. М., 1953.

Хайнинг К., ред. Биографии великих химиков. М., 1981.

Халамайзер А.Я. Софья Ковалевская. М. 1989.

Храмов Ю.А. Физики. Биографический справочник. М., 1983.

Чирков Ю.Г. Фотосинтез: два века спустя. М, 1981.

Шилейко А. В. Беседы об информатике. М.,1989.

Шноль С.Э. Биология. 1997.

Шпаусус 3. Путешествие в мир химии. М., 1967.

Шредингер Э. Новые пути в физике. М., 1971.

Юшкевич А. П., ред. Математика XVII столетия. М, 1970.

Юшкевич А.П., ред. Математика XVIII столетия. М., 1972.

Яновская М.И. Роберт Кох. М., 1962.

Детская энциклопедия. Т.3, 1961.

Лауреаты Нобелевской премии. М., 1992.

Резерфорд - ученый и учитель. Сб. статей. М., 1973.

Энциклопедический словарь Брокгауза Ф.А. - Ефрона И.А. М., 1890.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Балепко С. В. Школа выживания. – М.: 1994. Брашн С.Я. Оружие улицы. Нижний Новгород: Времена, 1997.Волович В.Г. Человек в экстремальных условиях природной среды. – М.: Мысль, 1980. Воликич В.Г. Академия выживания. – М.: 1996.Гостюшин А.В. Энциклопедия экстремальных