_____________________
Ребята!
Герои этих рассказов - такие же, как и вы, мальчишки и девчонки. В их жизни, наверное, так же, как и у вас, бывают трудные минуты. Минуты, которые ставят серьёзный вопрос: кто ты?
Мужественный человек или трус, честный или лгун, настоящий друг или просто так, случайный попутчик
СОВЕСТЬ. В. Голявкин 3
ВОРОБУШЕК - МОЙ ДРУГ. П. Васильев 10
ДВА ОДИНАКОВЫХ ВЕЛОСИПЕДА. Я. Длуголенский 24
ВОТ ВАМ СТАКАН ВОДЫ. С. Вольф 32
ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ. А. Котовщикова 43
ОТЧАЯННЫЙ РЕЙС. Н. Внуков 55
СИМА ИЗ ЧЕТВЁРТОГО НОМЕРА. Р. Погодин 68
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТИМКА. Б. Раевский 80
В. Голявкин
СОВЕСТЬ
Когда-то была у Алёши двойка. По пению. А так больше не было двоек. Тройки были. Почти что все тройки были. Одна четвёрка была когда-то очень давно. А пятёрок и вовсе не было. Ни одной пятёрки в жизни не было у человека. Ну, не было - так не было, ну что поделаешь! Бывает. Жил Алёша без пятёрок. Рос. Из класса в класс переходил. Получал свои положенные тройки. Показывал всем четвёрку и говорил:
- Вот, давно было.
И вдруг - пятёрка! И главное, за что? За пение. Он получил эту пятёрку совершенно случайно. Что-то такое удачно спел - и ему поставили пятёрку. И даже ещё устно похвалили. Сказали: «Молодец, Алёша!» Короче говоря, это было очень приятным событием, которое омрачалось одним обстоятельством: он не мог никому показывать эту пятёрку. Поскольку её вписали в журнал, а журнал, понятно, на руки ученикам, как правило, не выдаётся. А дневник свой он дома забыл. Раз так, - значит, Алёша не имеет возможности показывать всем свою пятёрку. И поэтому вся радость омрачалась. А ему, понятно, хотелось всем показывать, тем более, что явление это в его жизни, как вы поняли, редкое. Если пятёрка была бы в тетрадке, к примеру, за решённую дома задачу или же за диктант, тогда проще простого. То есть ходи с этой тетрадкой и всем показывай. Пока листы не начнут выскакивать.
На уроке арифметики у него созрел план: украсть журнал! Он украдёт журнал, а утром его принесёт обратно. За это время он может с этим журналом обойти всех знакомых и незнакомых. Короче говоря, он улучил момент и украл журнал на переменке. Он сунул журнал себе в сумку и сидит как ни в чём не бывало. Только сердце у него отчаянно стучит, что совершенно естественно, поскольку он совершил кражу. Когда учитель вернулся, он так удивился, что журнала нет на месте, что даже, ничего не сказал, а стал вдруг какой-то задумчивый. Похоже было, что он сомневался - был журнал на столе или не был, с журналом он приходил или без. Он так и не спросил про журнал: мысль о том, что кто-то из учеников украл его, не пришла ему даже в голову. В его педагогической практике такого случая не было. И он, не дожидаясь звонка, тихо вышел, и видно было, что он здорово расстроен своей забывчивостью.
А Алёша схватил сумку и помчался домой. В трамвае он вынул журнал из сумки, нашёл там свою пятёрку и долго глядел на неё. А когда он уже шёл по улице, он вспомнил вдруг, что забыл журнал в трам-
вае. Когда он это вспомнил, то он прямо чуть не свалился от страха. Он даже сказал «ой» или что-то в этом роде. Первая мысль, какая пришла ему в голову, - это бежать за трамваем. Но он быстро понял (он был всё-таки сообразительный!), что бежать за трамваем нет смысла, раз он уже уехал. Потом много других мыслей пришло ему в голову. Но это были всё такие незначительные мысли, что о них и говорить не стоит.
У него даже такая мысль появилась: сесть на поезд и уехать на Север. И поступить там где-нибудь на работу. Почему именно на Север, он не знал, но собирался он именно туда. То есть он даже и не собирался. Он на миг об этом подумал, а потом вспомнил о маме, бабушке, о своём отце и бросил эту затею. Потом он подумал, не пойти ли ему в бюро потерянных вещей; вполне возможно, что журнал там, но вдруг возникнет подозрение. Его наверняка задержат и привлекут к ответственности. А он не хотел привлекаться к ответственности, несмотря на то, что этого заслуживал.
Он пришёл домой и даже похудел за один вечер. А всю ночь не мог уснуть, и к утру, наверное, ещё больше похудел.
Во-первых, его мучила совесть. Весь класс остался без журнала. Пропали отметки всех друзей. Понятно его волнение. А во-вторых - пятёрка. Одна за всю жизнь - и та пропала. Нет, я понимаю его. Правда, мне не совсем понятен его отчаянный поступок, но переживания его мне совершенно понятны.
Итак, он пришёл утром в школу. Волнуется. Нервничает. В горле комок. В глаза не смотрит.
Приходит учитель. Говорит:
- Ребята! Пропал журнал. Какая-то оказия. И куда он мог деться?
Алёша молчит.
Учитель говорит:
- Я вроде бы помню, что я приходил в класс с журналом. Даже видел его на столе. Но в то же время я в этом сомневаюсь. Не мог же я его потерять по
дороге, хотя я очень хорошо помню, как его взял в учительской и нёс по коридору
Некоторые ребята говорят:
- Нет, мы помним, что журнал лежал на столе. Мы видели.
Учитель говорит:
- В таком случае, куда он делся?
Тут Алёша не выдержал. Он не мог больше сидеть и молчать. Он встал и говорит:
- Журнал, наверное, в камере потерянных вещей
Учитель удивился и говорит:
- Где-где?
А в классе засмеялись.
Тогда Алёша, очень волнуясь, говорит:
- Нет, я вам правду говорю, он, наверное, в камере потерянных вещей он не мог пропасть
- В какой камере? - говорит учитель.
- Потерянных вещей, - говорит Алёша.
- Ничего не понимаю, - говорит учитель.
Тут Алёша почему-то испугался, что ему здорово влетит за это дело, если он сознается, и он говорит:
- Я просто хотел посоветовать
Учитель посмотрел на него и печально так говорит:
- Не надо глупости говорить, слышишь?
В это время открывается дверь и в класс входит какая-то женщина и в руке держит что-то завёрнутое в газету.
- Я кондуктор, - говорит она, - прошу прощения. У меня сегодня свободный день - и вот я нашла вашу школу и класс, и в таком случае возьмите ваш журнал.
В классе сразу поднялся шум, а учитель говорит:
- Как так? Вот это номер! Каким образом наш классный журнал оказался у кондуктора? Нет, этого не может быть! Может быть, это не наш журнал?
Кондукторша лукаво улыбается и говорит:
- Нет, это ваш журнал.
Тогда учитель хватает у кондуктора журнал и быстро листает.
- Да! Да! Да! - кричит он. - Это наш журнал! Я же помню, что нёс его по коридору
Кондукторша говорит:
- А потом забыли в трамвае?
Учитель смотрит на неё широко раскрытыми глазами. А она, широко улыбаясь, говорит:
- Ну конечно! Вы забыли его в трамвае.
Тогда учитель хватается за голову и говорит:
- Господи! Что со мной происходит. Как я мог забыть журнал в трамвае? Это ведь просто немыслимо! Хотя я помню, что нёс его по коридору Может, мне уходить из школы? Я чувствую, мне всё труднее становится преподавать
Кондукторша прощается с классом, и весь класс ей кричит «спасибо», и она с улыбкой уходит.
На прощанье она говорит учителю:
- В другой раз будьте внимательней.
Учитель сидит за столом, обхватив свою голову руками, в очень мрачном настроении. Потом он, подперев руками щёки, сидит и смотрит в одну точку.
Тогда встаёт Алёша и срывающимся голосом говорит:
- Я украл журнал.
Но учитель молчит.
Тогда Алёша опять говорит:
- Это я украл журнал. Поймите
Учитель вяло говорит:
- Да да я понимаю тебя этот твой благородный поступок но это делать ни к чему ты мне хочешь помочь я знаю взять вину на себя но зачем это делать, мой милый
Алёша чуть не плача говорит:
- Нет, я вам правду говорю
Учитель говорит:
- Вы смотрите, он ещё настаивает какой упорный мальчишка нет, это удивительно благородный мальчишка Я это ценю, милый, но раз такие вещи со мной случаются нужно подумать об уходе оставить на время преподавание
Алёша говорит сквозь слёзы:
- Я вам правду говорю
Учитель резко встаёт со своего места, хлопает по столу кулаком и кричит хрипло
- Не надо!
После этого он вытирает слёзы платком и быстро уходит.
А как быть Алёше?
Он остаётся весь в слезах. Пробует объяснить классу, но ему никто не верит.
Он чувствует себя в сто раз хуже, чем если бы был жестоко наказан. Он не может ни есть, ни спать.
Он едет к учителю на дом. И всё ему объясняет. И он убеждает учителя. Учитель гладит его по голове и говорит:
- Это значит, что ты ещё не совсем потерянный человек и в тебе есть совесть.
И учитель провожает Алёшу до угла и читает ему нотацию.
П. Васильев
ВОРОБУШЕК - МОЙ ДРУГ
Вот это морозец! На минуту выскочил на улицу - обожгло как огнём!
Весь посёлок сизый, дома, деревья, заборы - всё обросло мшистым инеем. От крыш и до неба тянутся марлевые ленты дымов. Соседка несёт от колонки воду - над ведром клубится пар. Вода выплёскивается из ведра, но не рассыпается, а шлёпается на дорогу блинами.
- Миша! - зовёт меня мама. Я пулей влетаю
в комнату. - Давай ещё раз примерим, - говорит она.
- Ну сколько можно!
- Не ворчи, не ворчи. В последний раз.
Я нехотя снимаю старый пиджак, надеваю новый. Мне его купили только вчера. Купили на вырост. Пиджак широк и длинен. Мама укорачивает его.
- Повернись!
Я поворачиваюсь и в зеркале вижу себя. Да, пиджачок явно широковат. Плечищи - во! Но я в нём не выгляжу богатырём, потому что у богатырей не бывают такие тонкие жирафьи шеи. Голова у меня как по-луощипанная ромашка, лицо красное с мороза, а над головой венчик светлых всклокоченных волос. Их причёсывай не причёсывай - они всегда так вот торчат в разные стороны.
- Ну, теперь хорошо! - говорит мама, поворачивая меня. - Снимай, сейчас отпарю, и всё в порядке.
Я быстро сбрасываю с себя пиджак.
- Осторожно, - говорит мама. - Не помни рубашку. И не испачкай. Боже мой, я целое утро гладила, а он!
Но я уже не слушаю её. На ходу натягиваю пальто. Мне некогда, спешу. Сегодня такой день, что все спешат, озабочены, мчатся куда-то. Канун Нового года!
На душе тревожно и весело. Как будто опаздываешь в театр. Уже вымыл шею, оделся-и всё не можешь уйти, что-то задерживает тебя. А там, впереди, должно быть, что-то интересное, новое! И оно ждёт тебя, скорей! Скорей!
Я беру верёвку, ручную пилу и выскакиваю на улицу. До прихода электрички осталось десять минут. Выбегаю на дорогу и вижу, как от своего дома бежит То-лик-Воробей.
- Скорей! - кричу я и машу ему рукой. - Скорей!
Мы бежим к платформе, я впереди, за мной Толик. Он в больших отцовских валенках, в шапке, сползаю-
щей на глаза. Уши шапки не завязаны и дружно машут.
- Скорей, скорей! - кричу я. - Ха-ха! - И на бегу взбрыкиваю ногами.
Вот и электричка. Она почти бесшумно подходит и останавливается. Распахиваются двери, и из вагонов вместе с паром вываливается толпа. Ждём, когда выйдут все. Вскакиваем в тамбур и через окна захлопнувшихся дверей смотрим на вышедших. Это всё наши, поселковые. Приехали из города, с работы. Передние уже спустились с платформы и бегут по дороге к посёлку. Это мальчишки. За ними идут группками взрослые. Разговаривают солидно, останавливаются, прикуривают.
Я вижу папу. В руках у него авоська, в ней апельсины и что-то в кулёчках. Папа опять накупил всего. Скоро в чулане некуда будет ставить, каждый день что-нибудь приносит
- Ну как, запыхался? - спрашиваю я.
- Не, - отвечает Воробей, поправляя шапку. Она съехала ему на самый нос. Лицо у Воробушка маленькое и рябенькое. Оно совсем утонуло в заячьем меху. Носик брусниченкой. Глаза голубые, весенние. Он смотрит на меня снизу вверх и быстро-быстро моргает светленькими ресничками.
Воробушек младше меня на два года, ходит в четвёртый класс. Голос у него чирикающий.
- Ну да, не-е! - передразниваю я Воробушка. - А топор взял?
- Взял, - отвечает он и показывает мне торчащее из мешковины топорище.
- Тебе и не поднять-то его.
- Подниму.
Мы отправились за ёлками. Посёлок наш среди лесов. Леса известные, дремучие. Вот и сейчас за окном непроглядная хвойная стена, и лишь изредка в провалах мелькнёт кусок неба, просветлеет и вдруг откроется полянка, будто забором обнесённая, - закрытая сосняком.
Мы с Воробушком едем до платформы «Семьдесят
восьмой километр». Это следующая остановка. Там ещё осенью наметили трассу будущей высоковольтной линии электропередачи и вдоль трассы разрешают рубить лес.
- У вас гостей много будет? - спрашиваю я Воробушка.
- Много.
- А мы уезжаем в город. Отец встретил своего товарища, вместе воевали.
- Приходи к нам, а они пусть едут.
- Нет, что ты! Нельзя!
Мне и самому очень бы хотелось пойти к Воробушку. Здесь я всех знаю, и Воробушек мой друг. Но надо ехать.
Папа очень рад этой встрече. Никогда ещё я не видел его таким весёлым.
- Это такое торжество! - говорит он. - В мирной обстановке! В Новый год за дружеским столом! Мы об этом всю войну мечтали. В окопах, грязи. Это, конечно, пережить надо, может, тогда поймёшь!
Мне срочно купили новый костюм, белую с крепким воротничком рубашку. Надо ехать!
За окном становится сумрачно. Темнота сгущается быстро. Сначала посинел снег. Чуть-чуть поалело и затухло небо. Лес ближе и теснее подступил к дороге, реже стали просветы.
- Темно, - говорю я Воробушку. - И ёлку не найдёшь. Ты не боишься?
- Нет.
- А у самого колени дрожат! Ха-ха! Сейчас выйдем- сразу кричать начнёшь: «Миша! Миша!»
- А вот и не буду!
- Будешь!
- Спорим, не буду!
- Спорим! На что спорим? Проспоришь! Только, чур, сзади не ходить.
Электричка остановилась всего на несколько секунд и ушла, пошуршав ветром. Мы одни. Вокруг пустынно. Фонарь без лампочки. На нём папаха снега. Перила, по самые поручни увязшие в снегу. Мы выхо-
дим на тропку. Она ведёт к деревне Берёзовке, что в семи километрах отсюда.
- Пошли, трусишка! - излишне громко говорю я. - Давай кричи!
Воробушек молчит. Идёт позади меня, шмыгая носом. Мне и самому жутко. Снег хрустит под ногами, как пергаментная бумага. И чем дальше мы идём, становится всё темнее и темнее. Ели всё выше. Под ними черно, вокруг стволов ямы воронками.
- А вдруг волки? - спрашиваю я. - Тогда что?
- Я их топором.
- А я их пилой буду пилить, - храбрюсь я. - Да в нашем лесу волков нёт.
Мы выходим на полянку. Ельник здесь мелкий, редкий и пушистый.
- Ну, я пришёл, - говорю я и сворачиваю с тропинки. - Хочешь, иди за мной.
- Не, - отвечает Воробушек и, не оглядываясь, идёт дальше.
Увязая в снегу, я брожу от одной ёлки к другой, наконец выбираю, разгребаю под ней снег и начинаю пилить. Прислушиваюсь. Где-то далеко-далеко в стороне постукивает топором Воробушек.
- То-лик! - кричу я. - То-ля!
Но Воробей не откликается. Упрямый! Спилив ёлку, я обвязываю её верёвкой и долго топчусь по снегу, прежде чем нахожу тропинку. Совсем темно стало.
- Толик! - кричу я снова. - Воробей!
- Еге-гей! - отзывается лес. Что-то пощёлкивает, похрустывает в ветвях.
- Воробей! - снова и снова кричу я. Но Толик не отвечает. И тогда я догадываюсь, что он ушёл. Поднимаю ёлку и бегу к железной дороге. Ещё издали слышу, что идёт электричка. Вот она где-то совсем рядом. Кажется, остановилась. И снова пошла. Звук начинает затихать. Выбегаю к платформе. Пусто!
- Уехал! - чуть не рыдаю я. - Уехал! Трус! Трус! Ты у меня ещё узнаешь! Ещё придёшь ко мне, подожди!..
Я осматриваюсь. Никого. Прислоняюсь к тёмному столбу. Холодно. Зябкие мурашки бегут по спине. Мёрзнут ноги, но ходить страшно. Я стою и всё посматриваю по сторонам. Лес тих. Изредка стрельнёт, стрельнёт, да будто проскрипит что-то.
«Никого здесь нет, ерунда всё, - успокаиваю я себя. - Ничего, не пропаду. А он у меня ещё узнает! Пожалеет ещё!»
Я стою, наверное, очень долго. И шапка, и воротник пальто покрылись инеем.
Наконец приходит электричка
Дома меня ждут.
- Ну вот, явился! Ты где был? - сердито говорит папа. - Уже девятый час. Знаешь, что уезжаем, и где-то ходишь! Давай быстро мойся, переодевайся. Пора уходить. Живей!
Он бреется. Одна щека у него чистая, другая в мыле, и он рассматривает её в зеркало.
Я моюсь, надеваю новую белую рубашку и новый костюм. Папа осматривает меня придирчиво.
- Намочи волосы, да причеши, - говорит он. - А то ходишь, как Смотреть стыдно!
Наконец мы выходим на улицу. По посёлку к платформе идут многие. Целыми семьями. На платформе, как в первомайский праздник, толпа. А вот и электричка появилась. Я случайно оглядываюсь и вижу сестрёнку Воробья, Наташку.
- А ты чего здесь? - спрашиваю я.
- Так.
- Толик хорошую ёлку привёз?
- Никакую.
- Как - никакую? - И мне становится смешно. «Струсил! Ай да Толик!»
- Он ещё не пришёл.
- Не пришёл? - удивлённо переспрашиваю я. - Почему не пришёл?
- Иди, иди, - говорит мне папа и подталкивает в вагон.
«Как не пришёл? -Дверь за нами захлопывается, и мы едем.- А где же он?-Я прохожу в переполнен-
ный вагон. Стою среди широких спин, воротников.- Где же Толик? Ведь он уехал. Где он? - спрашиваю сам себя. - Ведь я его звал, он не отвечал».
Я смотрю в окно. Мелькает чёрное и белое, как в испорченном телевизоре. Иногда чиркнут огни, тусклые, жёлтые.
- Ты что такой грустный? - спрашивает мама.
- Да так.
- Волнуется, - говорит папа и улыбается.
Мне становится жарко. Твёрдый, почти железный воротник новой рубашки давит мне в подбородок. Рубашка покусывает меня.
«Где же Толик?» - думаю я.
Папин товарищ живёт в районе новостроек, это за две остановки до города. Дома здесь светлые и расположены редко. Во всех домах сегодня - ни одного тёмного окна. Все разноцветные: красные, жёлтые,
зелёные, как ёлочные огоньки.
Папин товарищ радостно встречает нас. Долго жмёт папе руку. Здоровается с мамой, потом со мной.
- Василь Василич, - говорит он мне. - Раздевайтесь, проходите в комнату.
Навстречу нам выходят какие-то люди, тоже здороваются, папе и маме называют свои имя-отчество, а мне говорят просто: «Здрасте!» Лишь одна тётя, бочком протолкнувшись в малогабаритную дверь, кричит мне:
- Здравствуй, моё солнышко! Какой хорошенький мальчик! Просто прелесть! А я тётя Адя. - И даёт мне руку. Я беру и не знаю, что делать. Рука мягкая, и ни один палец не шевельнётся.
Но тётя Адя уже забыла обо мне. Она что-то говорит другим и катится в соседнюю комнату.
Я долго стою один. Мужчины курят в коридоре, разговаривают о чём-то, все женщины на кухне. А я забиваюсь в угол, к приёмнику, и тихонько кручу ручку настройки. Посвистывает, трещит, гудит. Врывается музыка. Мир дышит гулко и шумно. Отживает последний час старого года. Идёт Новый год!
«Где же Толик? - думаю я. - Где же Толик? Неужели в лесу?.. Один?»
«А поезд шёл - чик, чик, чик - в Чикаго!»
«И в наступающем году, я надеюсь, вы будете добиваться таких же крупных надоев?»-«Конечно!»
«Толик, ну что ж ты, Толик! Как же так?»
И я думаю, какой Толик слабый. Когда ходим за грибами, он устаёт самым первым. Он единственный из наших, кто не может переплыть речку.
И я вспоминаю, как он сегодня доверчиво смотрел на меня своими голубыми глазами, быстро-быстро моргая ресничками
- За стол! - командует Василь Василич. - Все за стол!
Мы садимся. Радио - на полную громкость. Тишина. И вот «Дорогие товарищи!..» Все встают. Держат рюмки в руках. С новым счастьем! С Новым годом! ! И - ш-ш-ш - Москва. Красная площадь. Бом! Бом! Бом!
- Ура! - кричат все. - Ура!
Как всегда жду я, как люблю эту минуту!
- Ура! С новым счастьем, с Новым годом!
Стреляют бутылки шампанского, шипят и сыплют
искры бенгальские огни. Конфетти сыплется на людей, на стол.
- Ура! - громче и дольше всех кричит тётя Адя.
А потом начинаются танцы. Тётя Адя вскакивает, роняя стулья, устремляется ко мне.
- Я с молодым человеком! - Она хватает меня и вытаскивает на середину комнаты. - Тара-ра-ра, тара-ра-ра! - Кладёт руку мне на плечо и начинает меня вертеть туда-сюда.
А я - как робот, которого учат ходить. Спотыкаюсь, тащусь за тётей Адей.
- Тра-ра-ра-ра, та-ра-ра-ра!
Наконец-то кончилось. Музыка умолкает, и я проворно прошмыгиваю в коридор.
- Что нового, молодой человек!? Ты что такой скучный? - спрашивает Василь Васильевич. Он такого же роста, как и мой папа. Но пошире в плечах, поплотнее. Виски у него начали седеть, - Как дела на учебном фронте?
- Хорошо учится, - отвечает за меня папа, берёт Василь Васильевича под руку. - А я, Вася, всё вспоминаю, как ты меня тогда раненого тащил, под Усть-Нарвой.
- Да чего там! Я тебя или ты меня Ведь тоже не бросил бы.
Они уходят на кухню, закуривают. Василь Васильевич, попросив у папы разрешения, открывает форточку, и из неё в кухню вливается белый пар. Как будто на улице кто-то курит и выдыхает к нам в помещение.
А я возвращаюсь в комнату и забиваюсь за приёмник. Я думаю о Толике. Может быть, он бредёт сейчас нашим лесом, по пояс проваливаясь в снег? Или, скорчившись, сидит где-нибудь под ёлкой и замерзает? Мне-то хорошо здесь, а каково ему! Ведь он такой слабенький.
«Может быть, сказать папе?»
Я выхожу в коридор.
- Ну что? - спрашивает папа.
- Толик в лесу остался!
- Какой Толик? - не понимает папа.
- Воробьёв.
- Как остался?
Я рассказываю. Папа молчит, смотрит на меня. Затем тихонько хлопает меня по затылку и улыбается:
- Да что ты! Толик, наверное, давно уже дома. Он лучше тебя наш лес знает. Эх ты! - Он ершит мои волосы. - А тебе так хочется к Толику, да? Признайся?
- Нет, правда! Толик мог остаться.
- Ладно, ладно! - говорит папа. - Потерпи! Каждый день с Толик ом! - И он уходит.
Я стою в растерянности. Действительно, может быть, Толик уже вернулся? Мы уехали, а он пришёл, сидит себе!
А вдруг остался, тогда что? Что тогда?
Я хорошо знаю Толика. Он может!
- Василь Васильевич, а сейчас электрички ходят? - спрашиваю я.
- Да, последняя в час ночи. А сегодня, может быть, всю ночь. Зачем тебе? Уж не домой ли захотел?
- Нет.
Я припоминаю, что от нас в город в два часа идёт поезд. А сейчас полпервого. Можно съездить и вернуться. Узнать, дома ли Толик, и обратно. Никто не заметит.
Я беру пальто, шапку и ухожу. Одеваюсь уже на улице, на бегу.
Во всей электричке я еду, наверно, один. Теперь я думаю только о том, дома ли Толик? Если дома, то я приду и скажу ему Я скажу Я не знаю, что я ему скажу. А если его нет дома?
Чем ближе подъезжаю к своей станции, тем тревожнее становится мне. Прилипаю лицом к стеклу, всматриваюсь в темноту. Вот и посёлок. Во всех окнах дома Воробьёвых горит свет. Значит, Толик дома! Я направляюсь к выходу. «Ну и Толик! Ну и трус! А теперь мне зададут!» Электричка замедляет ход, тише, тише. Останавливается. Раскрываются двери. Но я не выхожу. Я вижу Толикину маму. Она, озябнув, стоит у дома и напряжённо, тревожно смотрит вдаль. Она ждёт. Или мне только кажется?
Двери захлопываются. Электричка сдвигается, постепенно начинает набирать скорость.
Значит, Толика нет дома? Значит, он ещё не пришёл? Он в лесу!
Я выхожу на платформе «Семьдесят восьмой километр».
Тропка в лес, как в глубокую пещеру. Даже неба не видно над головой. Лес весь чёрный, нигде ни просвета. И кажется, что за каждым деревом притаился кто-то, молча следит за мной. Корявые ветки деревьев тянулись ко мне, будто когтистые лапы. Здесь хоть дорога чуть посветлее, что-то видно, а мне надо лезть туда, в темноту.
Электричка затихает вдали, а я всё ещё стою и озираюсь по сторонам, в нерешительности топчусь на одном месте. Может, не ходить? Страшно! Но идти надо. «Шагай, шагай!» - командую я, тихонько переставляю ноги, готовый каждую секунду броситься обратно. Не оглядываюсь, боюсь. Не зову Толика. Убирая голову в плечи, сгорбясь, прохожу под многотонными ветками ёлок. Я не могу определить, где тогда свернул с тропки. Сначала мне кажется, что в этом месте, затем - в другом.
- Толик! - начинаю тихонько звать я. - Толик! Воробей!
Полушёпотом, осторожно, как будто Толик стоит где-то рядом и сейчас откликнется мне. Теперь я уже не знаю, куда иду, от тропки или к ней. Я давно потерял ориентировку и просто бреду по лесу.
- Толик! - всё громче зову. - Воробей!
Идти по снегу так же трудно, как бежать по воде. Спотыкаюсь, падаю и снова иду. Лезу через густой хрусткий ельник.
- Толик! - зову я. - Толик! - и плачу. Ельнику, кажется, не будет конца, он будто перевит колючей проволокой, через него не продраться. Я наваливаюсь на него грудью, упираюсь изо всех сил и лезу, лезу.
Я понимаю, что заблудился.
- Помогите! - кричу я. - Помогите! - Снег, снег со всех сторон, снизу, с боков, коснёшься дерева и сверху - ух! - и ползёт, ползёт, шурша, снежная лавина. А я один! Никого кругом!
- Помогите! Толик! - кричу я. Мне не хочется замерзать здесь в лесу. Только не останавливаться, только не останавливаться! В ногах невыносимая боль, я потерял рукавицу и теперь у меня замерзает рука. Прячу её в карман и лезу, не глядя куда.
- Толик! Толик! - Мне кажется, что кто-то хватается за меня, держит. - А-а-а!
И совершенно неожиданно выхожу на поле. Далеко впереди вижу огни. Там люди, тепло. Тепло! Я осматриваюсь. Совсем рядом со мной полотно железной дороги. Я выбираюсь на него и, всхлипывая, спотыкаясь, бегу к посёлку. Это наш посёлок.
«А Толик, как же Толик? Замёрз Толик! Спасать надо! Людей звать!»
В нашем доме горит свет. Я осторожно открываю дверь и вхожу в комнату. За столом папа и Василь Васильевич. Они долго и пристально смотрят на меня. Я почему-то робею и смущённо отворачиваюсь.
- Ты где был? - строго спрашивает папа.
- За Толиком, - чуть слышно бурчу я.
- Отвечай правду!
- За Толиком, - повторяю я.
Папа хватает меня за рукав.
- Толик уже давно спит, я к нему заходил. А ты где был? Говори!
Мне стыдно Василь Васильевича, и я молчу. Толик, Толик! Мне вдруг становится так горько.
- Где ты врать научился? - говорит папа.
- Не надо! - говорит Василь Васильевич.
- Он испортил весь праздник!
- А ты узнай!.. - кричу я.
- Ну зачем так! - успокаивает Василь Васильевич папу. - Одевайся - и идём. Там нас ждут, волнуются. А мальчишка пусть спать ложится. В их возрасте это бывает.
- А всё-таки, где ты был? - спрашивает меня Василь Васильевич.
- За Толиком.
- Кто такой Толик?
- Да есть тут один дружок, - поясняет папа.
- Ну, так и что же Толик?
- В лесу остался. Когда за ёлками ходили, - говорю я.
- В лесу? - удивлённо переспрашивает Василь Васильевич. - А что же ты отцу-то не сказал?
- Я говорил.
- Говорил, - вздыхает папа. - Надо было как следует сказать, по-настоящему. - В голосе его звучит неуверенность, досада.
- Так, так - Василь Васильевич смотрит на
меня. - И ты, значит, поехал? Искать? Один в лес? Всё понятно Пожалуй, ты прав Ну, ложись-ка спать. Идём, - зовёт он папу.
Они уходят. В коридоре хлопает дверь.
- Что же ты так парня-то, - слышу я, как тихо, с укоризной говорит Василь Васильевич папе. Они проходят под окном. - Ведь он у тебя видишь какой Парень-то молодец!..
Заглушая голоса, гулко скрипит под ногами промороженный снег.
ДВА ОДИНАКОВЫХ ВЕЛОСИПЕДА
Летом Женька жил на даче.
Вообще-то он предпочёл бы жить где-нибудь в другом месте, скажем, в пионерлагере, но мама говорила, что на даче воздух лучше, потому что, когда триста пионеров и школьников пройдут по территории лагеря, от пыли и гомона нечем становится дышать.
Кроме Женьки, на даче жили хозяева и артист Рымша, который глотал пинг-понговые шарики и вынимал их из Женькиного уха.
Рымша приезжал на дачу каждый понедельник -
понедельник был у него выходной. И хотя в остальные дни комната Рымши была незанятой, Женьке всё равно казалось, что в ней сидит Рымша.
Однажды - это было в пятницу - Женька заглянул в комнату, зная наверняка, что Рымши нет, и - остолбенел: Рымша был! Рымша, одетый во всё чёрное, молился на электрический счётчик.
- Вы верите в бога? - оторопело спросил Женька.
- Нет, - ответил Рымша.
- Тогда что же вы делаете?
- Молюсь.
Напуганный Женька попятился из комнаты. И пришёл в себя только дома, когда узнал от сестры, что Рымша - артист.
С тех пор он ходил за Рымшей, ожидая неизвестно чего.
Сегодня он встретил Рымшу у дома.
- Здравствуй, молодь! - сказал Рымша, разглядывая Женьку.
- Здравствуй!
- Ты куда идёшь?
- Домой.
- А я на речку. Хочешь покататься на велосипеде?
Женька хотел. Он уже совсем было сказал об этом
Рымше, но вовремя вспомнил, что пора домой.
- Нет, спасибо, в другой раз А то, знаешь
- Знаю, - сказал Рымша и пошёл, размахивая полотенцем.
Иногда Женька говорил Рымше «вы», а иногда «ты», и Рымша на это совершенно не сердился.
В саду у клумбы стоял Рымшин велосипед. Одним плечом он упирался в дерево, другим - в крыльцо. Женька знал: если подразнить Рымшин велосипед как следует красной тряпкой, он наверняка выскочит из своей засады и бросится на Женьку
У чудного артиста, который молится на электрический счётчик и умеет глотать пинг-понговые шарики, наверняка должен был быть чудной велосипед.
Совсем недавно точно такой велосипед Женька утопил в речке. До этого велосипед стоял на даче целый
месяц, и мать каждый раз говорила о том, что пора бы этому велосипеду возвратиться к себе домой, но сестра поднимала брови - они у неё толстые, как беличий хвост - и говорила, что не поведёт этот велосипед к хозяину, хозяин должен прийти сам.
Хозяин не приходил.
А велосипеда уже не было.
Но об этом не хотелось вспоминать: Женька надеялся, что Игорь Петрович - приятель сестры и владелец велосипеда - ещё достанет свою машину со дна реки.
Женька вошёл в комнату.
За столом сидели мать, сестра и неизвестно откуда взявшийся Игорь Петрович.
У всех троих были кислые лица.
Но когда Женька вошёл в комнату, все трое, как по команде, улыбнулись, и он понял, что эти улыбки для него. Женька тоже выдавил из себя улыбку. Но ему было нехорошо.
- Здрасте, - сказал он.
- Здравствуй, - сказал Игорь Петрович.
- Вы приехали к нам
- Игорь Петрович приехал за велосипедом, - сказала сестра.
- Вы приехали за велосипедом? - переспросил Женька.
- Да. Думаю, ты покатался на нём достаточно.
Тогда сказала мать:
- Что вы! Мы не разрешали ему кататься совсем! Он проехал на нём всего один раз до речки и вернулся обратно
И хотя мать по незнанию говорила неправду, Женька, чтоб эта неправда звучала более убедительно, сказал:
- Да, это так
- Но я вижу, ты не очень-то торопишься расстаться с моим велосипедом! - сказал Игорь Петрович и почти подмигнул. - А?
Это подмигивание почему-то обнадёжило Женьку.
Он сказал:
- Идёмте, я покажу вам
Ему не хотелось говорить при всех о велосипеде. Он хотел говорить с Игорем Петровичем о велосипеде по-мужски: «Игорь Петрович, я буду собирать на пляже бутылки, но отработаю велосипед!»
- Я уже видел его, - сказал Игорь Петрович. - И не делай больших глаз. Он стоит у крыльца.
- Как тебе не стыдно! - сказала сестра Женьке. - Мы говорим, что ты катался всего раз, а ты
Женька лихорадочно думал.
Ему было ясно, что сестра и Игорь Петрович не помирились.
Ему было ясно, что они меньше всего говорили здесь о велосипеде.
Ему было ясно, что велосипед им нужен для того, чтобы больше не говорить при Женьке о том, о чём они здесь говорили.
- Да, - сказал Женька, - я прокатился на нём до речки.
Велосипед Рымши стоял на том же месте.
Игорь Петрович внимательно осмотрел его.
- Что осматривать-то, - сказал Женька.
- Как тебе не стыдно, - сказала мать.
Велосипед Игоря Петровича давно покоился на дне
реки. Он утонул, когда Женька с приятелями делали из него «водяную машину». Утонули понтоны, утонул велосипед, и Женька едва выплыл. Женька, когда выплывал, очень надеялся, что сестра помирится с Игорем Петровичем и тот на радостях всё простит.
- Крыло поцарапано, - сказал Игорь Петрович.
Женька промолчал. Ему было обидно за велосипед Рымши.
Она вышла за Игорем Петровичем и Женькой и теперь наблюдала.
А сестра не вышла. Значит, они не помирятся.
- И сумочки с инструментами тоже нет
Рымше они были не нужны. У Рымши всегда велосипед в порядке.
- Мы вам заплатим, - сказала мать.
Женька готов был принести сумочку - она лежала под матрацем, но боялся, что явится Рымша, и позор будет такой, что сестра больше не сможет ходить в институт.
«Воры!» -закричит Игорь Петрович. И пойдёт говорить об этом всем.
- Так-так, - сказал Игорь Петрович и повёл велосипед из сада.
Вот он сел в седло, вот уже заработал педалями.
- Он что, - облегчённо спросил Женька, - поедет в город на нём?
- Нет, - сказала мать, - до электрички.
- В электричку не пустят
- Бог с ним! А тебе должно быть стыдно! Зачем ты ездил сейчас до реки?
- Стыдно
- А теперь ты куда?
- Скоро буду
Но Женька не надеялся, что скоро вернётся. Он шёл в милицию. Он шёл в милицию заявлять на себя.
На повороте ему встретился умытый Рымша. Он шёл, помахивая полотенцем, и что-то пел.
- Ты куда? - спросил его Рымша.
- Да так, - сказал Женька.
- А надолго? - спросил его Рымша.
- Не знаю.
Не очень-то скоро выпустят его из милиции
- Ну, хорошо, - сказал Рымша. - Только не забудь, что сегодня мы смотрим загадочные картинки
- Не забуду, - вздохнув, сказал Женька.
В единственной комнате отделения милиции было пусто, и Женька очень удивился, так как думал увидеть здесь толпу жуликов, а рядом должны стоять вооружённые милиционеры, и на полкилометра вокруг всё должно пахнуть порохом.
- Ты куда, мальчик? - спросил Женьку младший лейтенант, который сидел за низенькой загородкой. На столе перед младшим лейтенантом лежала горка
очиненных карандашей, а пепельница была набита стружкой.
- Я украл велосипед, - безнадёжно сказал Женька.
Младший лейтенант по инерции ещё продолжал очинивать последний карандаш, но потом вдруг остановился и сурово посмотрел на Женьку.
- Зачем ты это сделал?
Женька рассказал всё как было.
- Всё это хорошо, мальчик, - подумав, сказал младший лейтенант, - то есть плохо Но сначала должно поступить заявление от потерпевшего
- От Рымши?
- От него.
- Ладно, - сказал Женька, - я ему скажу, чтобы он написал заявление
- Скажи, скажи, - обрадовался младший лейтенант. - Всё это, конечно, формальность, но иначе нельзя Вдруг ты придумал
- Я не придумал, - грустно сказал Женька.
- Я тебе верю, - успокоил младший лейтенант. - Но только пусть он напишет заявление.
Женька нашёл Рымшу, который ходил по саду, разыскивая свой велосипед.
- Женька, - сказал Рымша, - я ищу свой велосипед. Я могу поклясться, что оставил его час назад у клумбы!..
- Да, Сергей Борисович, вы оставили его у клумбы, но я, Сергей Борисович, отдал ваш велосипед
- И надолго ты его отдал? - озабоченно спросил Рымша.
- Навсегда, наверное, - сказал Женька. - На вашем велосипеде уехал Игорь Петрович, и я не думаю, что он его вернёт
- Но, Женька, - удивлённо сказал Рымша, - у него же есть точно такой велосипед! Почему бы ему не ехать на своём?
Запинаясь, Женька объяснил, в чём дело.
- Ну, Женька, по тебе плачет детская колония!
- Да, - сказал Женька, - я уже был в милиции.
- В милиции?
- Да, и они сказали, что вам надо писать заявление
Несколько минут Рымша оторопело разглядывал Женьку.
- А ты помнишь, где утопил велосипед?
- Куда мы идём? - спросил Женька Рымшу, когда они вышли на улицу.
- К Коле, - сказал Рымша.
- К какому Коле?
- К спасателю.
- А-а, - сказал Женька. - Так он, значит, полезет на дно и достанет велосипед?!
- Достанет, - сказал Рымша.
- Я его знаю, - вспомнил Женька, - он всё лето ходит в шерстяном свитере.
- Потому что согреться не может: под водой холодно.
- А откуда вы его знаете?
- У-у, - сказал Рымша. - Мы старые знакомые.
Вечером Женька и Рымша чинили и чистили основательно поржавевший велосипед.
- Я давно собирался свой перекрасить, - говорил Рымша. - Да всё руки не доходили. Так что в какой-то степени ты оказал мне услугу. Но на будущее запомни - Тут Рымша сердито посмотрел на Женьку. - Больше перекюашивать я его не собираюсь
С. Вольф
ВОТ ВАМ СТАКАН ВОДЫ
Когда мне грустно, я стараюсь себя развеселить. Неплохая мысль, правда?
Мне частенько бывает грустно или вообще не по себе, но вся беда в том, что я почти никогда не знаю, отчего мне грустно или не по себе. Поэтому я стараюсь развеселить себя изо всех сил, как попало. Иногда помогает, иногда нет, но я стараюсь вовсю.
Сегодня как раз прихожу из школы, а настроение у меня - не настроение, а чушь какая-то. Отчего - не
знаю. Я даже есть не стал, надел свои лучшие трусики для плавания, взял ласты, маску и трубку и полез в ванную. Напустил полванны воды и улёгся туда. Лежу, шевелю тихонечко ластами, дышу через трубку, рассматриваю в маску дно ванны - и вроде легче становится. Вроде бы легче. «Скоро лето,- думаю,- укачу на дачу и буду целыми днями плавать с маской и ластами и охотиться на крупную рыбу. И позабуду обо всём на свете. Кто это там, а? Окунь? А это? Щука! Подумать только! Ну и щучища! Сейчас мы её Не-ет, уплыла. Однако здоровая. Ну ничего, мы ещё с вами встретимся. Будьте уверены. Моё ружьё не даёт промаха».
Мне стало холодно в ванне, но я решил не подливать горячей воды, нет, так не полагается. Я вылез из ванны, тихонечко прошлёпал в комнату, достал из шкафа и надел на себя рейтузы и шерстяной свитер. Так все хорошие подводные охотники поступают, если у них нет специального костюма, - я читал.
Снова залез я в ванну. Красота! Совсем другое дело! Жарко даже! «Эй, там, на берегу! Перестаньте орать и распугивать крупную рыбу! Ага, вот она, щука! Та самая! Стоит около водорослей и меня не замечает. Сей-час мы её »
Вдруг - звонок. Кто-то звонит к нам в квартиру. Надо же. Не могут не испортить охоту.
Соседка Виктория Михайловна стучит мне в ванную и говорит:
- Алёша! К тебе тут какая-то девочка пришла.
Девочка?! Ха-ха! Вот номер! Этого ещё не хватало!
Я отвечаю ей прямо через дыхательную трубку, не
вынимая головы из воды:
- Пусть заходит в ванную. Я не моюсь. Я в костюме.
Она говорит:
- Что это такое у тебя с голосом?
Я говорю:
- Такой голос.
Она говорит:
- Хм. Странно.
А я стал смеяться под водой.
После дверь в ванную отворилась, и я услышал, как вошла эта девочка, постояла немного и потом села на табуретку. А я лежал в воде и не поднимал головы.
«Что это ещё за такая девчонка пришла? Чего ей надо?» - думал я. Одно удовольствие было лежать в воде в шерстяном свитере и рейтузах. Тепло, великолепно. Но охотиться уже было нельзя.
Я поднял голову и тут же сел и снял маску - девочка была совершенно незнакомая. Она смотрела на меня, от любопытства склонив голову набок, как будто я был редкое насекомое.
- Ты кто такая? - спросил я.
Она сказала:
- Я нашла твой ваш портфель.
- Что-о? - сказал я. - То есть? Как это понимать? - А сам уже вспомнил, что, когда шёл из школы домой, мне было маленько не по себе, чего-то такого мне не хватало (это, кроме паршивого настроения, я чувствовал), но я так и не догадался тогда, чего именно мне не хватало. Вот фрукт, а?
- Я нашла его в продуктовом магазине, - сказала она.
А я так и сидел в ванне.
- Точно, - сказал я и засмеялся. - Верно. Там я его и оставил. Я там сок томатный пил. Я сегодня десять копеек нашёл. Купил на переменке булочку, разломил пополам - а там десять копеек. Неплохо, а?
Она говорит:
- А я, когда мне было два года, сто рублей нашла. Мне мама рассказывала, сама-то я не помню, всё-таки десять лет назад это было. И мы поехали на дачу, нам как раз денег недоставало. А вам не холодно сидеть в воде?
- Нет, - сказал я. - Пустяки. - И тут же почувствовал, что у меня озноб прошёл по коже.
- Постой, постой, - говорю. - Ну, ты нашла портфель, открыла его, узнала, как меня зовут и фамилию так? А где ты адрес взяла, а?
- Я пошла в вашу школу.
- Вот именно, - говорю, - пошла в школу; так мол, и так, да?.. Ваш-то портфель потерял Ты представляешь, что они теперь обо мне думать будут?!
- Нет, - сказала она. - Я догадалась, что так нельзя. Я попросила дать мне ваш адрес, чтобы мы к вам зашли и пригласили вас в нашу школу, - я ведь в другой школе учусь, - чтобы вы поделились с нами насчёт подводной охоты.
- Врёшь, - сказал я. - Всё враньё. Ты ведь не знала, что я занимаюсь глубоководной подводной охотой! Не знала ведь?!
- Верно, - говорит. - Я совсем этого не знала, а сказала именно так, сама не знаю почему. Честное слово.
Она не врала, это было видно. Я-то думал уже, что я её поймал, а выходит - нет. Мне даже малость скучновато стало.
- Да, - говорю. - Так бывает. Бывают иногда, так сказать, совпадения. А где мой портфель, ты его в прихожей оставила?
- Нет, он у меня дома.
- Это почему же?
- Видите ли, а если вы погибли, или вас просто нет дома? Я приду к вам с портфелем, ваши смотрят: портфель есть, а вас нет - вдруг с вами что-нибудь случилось! Они бы в обморок упали.
- Да-а, - говорю. - Ну, ты голова! Я бы не сообразил. Иди подожди меня в прихожей, я сейчас буду готов.
«Ничего девчонка, - думал я, снимая мокрый подводный костюм, - довольно забавная. Надо с ней ещё поболтать, для настроения».
Я быстро переоделся, и мы вышли на улицу.
- Вот, весна, - сказала она. - Скоро лето.
- Вот именно, - говорю. - Умотаю куда-нибудь подальше, буду охотиться и ни о чём не думать.
- А в школу к нам не зайдёте? - спрашивает она. - Не расскажете насчёт подводной охоты?
- Не знаю, - говорю. - Подумаю. И называй
меня, пожалуйста, на «ты», - я не старик какой-нибудь
Она засмеялась и сказала:
- Хорошо. Так и буду. А что ты ещё делаешь, кроме подводного ныряния?
- Да так, - говорю, - разное. То да сё. Читаю. В кружки хожу - авиа и фото. Уроки ещё делаю. Иногда долго приходится сидеть: троек у меня многовато. А у тебя? - говорю.
Она вдруг ужасно смутилась, покраснела и говорит тихо:
- Я отличница.
Я свистнул, остановился и долго глядел на неё, а она отвернулась и стояла вся красная. Не понимаю, что с ней произошло. По-моему, прекрасно быть отличником, я бы так с удовольствием, только у меня ничего не выходит.
- Пошли, - сказал я. - Чудо-юдо. Ты, наверное, в десять кружков ходишь и ещё староста, а?
- Нет, я не староста. Я никто. И в кружки я не хожу. Я не умею.
- Ни в один?
- Ни в один.
- Дурочка ты несчастная, - говорю. - Там иногда знаешь как интересно бывает?
Она говорит:
- Я знаю. Я догадываюсь. Но я не умею.
- Да что ж тут уметь! - говорю. - Например, фото. Все плёнку заряжают - и ты плёнку заряжаешь. Все ставят выдержку сотую долю секунды - и ты ставишь сотую долю секунды. Допустим, снимаем окно или цветок в горшке. Все вместе. Все - клац затвором. И ты тоже - клац! И всё! Понятно?
- Понятно, - говорит. - Но я не умею.
- Совсем ты тютя, - сказал я. - Чего ж тут уметь!
Она говорит:
- Я сама не знаю. Вроде бы всё понятно, а я не умею. Плёнку-то, наверное, смогу зарядить, а вот в кружок ходить я не умею.
Я подумал немного и говорю:
- Вроде бы я тебя понимаю. Точно. Ходишь-хо-дишь, ходишь-ходишь в этот кружок, и иногда такая тоска найдёт. Правильно я говорю?
- Не знаю, - сказала она. - Вот мы и пришли. Я тут живу.
Домой я бежал, размахивая портфелем, и пел песню на собственную мелодию. Мелодию я сам сочинил, внезапно. Немного похожую на «А за окном то д ждь, то снег». А слова я не помню, что-то вроде:
Всё в голове у меня вверх ногами.
Привет!
Тра-ля-ля!
Ура! Ура! Ура!
Что-то в этом духе.
Я летел по улице, как метеор, и даже чуть не сшиб ларёк с пивом, а какой-то дядька сказал про меня, ткнув в меня пальцем:
- Эти ещё нам покажут.
Но у меня всё равно было прекрасное настроение, хотя он меня и ткнул.
Во-первых, потому, что нашёлся портфель: любому ведь понятно, что было бы со мной в школе и дома, если бы они узнали, что я портфель потерял.
А во-вторых, потому, что у этой девчонки мне здорово понравилось. У неё по всей комнате - на шкафу, на разных полочках, на печке, на окне - стояли фрегаты, корветы, яхты, ещё какие-то незнакомые парусные лодки - много-много всего. Вся комната была в парусах. А на стене висели часы, из которых выпрыгивала кукушка. Сколько раз я слышал и читал про такие часы, а никогда не видел.
Я спросил:
- А кто делал корабли?
Она говорит:
- Да так Они просто так стоят.
- Ага, - сказал я. - Понятно. - И не стал приставать.
Потрясающие были корабли, я их рассматривал как обалделый. Окно в комнате было открыто, в комнату залетал ветер, и паруса тихонько шевелились.
Я сказал:
- Здорово у тебя. Очень. Я бы в такой комнате жил и забот не знал! И как всё аккуратно сделано, с ума сойти можно.
Она говорит:
- Это папа делал.
А я сказал тогда:
- Годика через два-три здесь вообще места жить не будет - одни корабли.
Она засмеялась и говорит:
- Всё. Больше не будет. Он исчез.
- Кто исчез? - спросил я.
- Папа.
- Как исчез? Куда?
- Не знаю. Пропал. Исчез.
- А мама - что, тоже исчезла?
- Нет, мама не исчезла.
Паруса от ветра шевелились, я всё никак не мог прийти в себя и почти не слушал её.
Мне было так здорово, такое что-то непонятное со мной творилось, что всё во мне прыгало, и я чувствовал, что должен вот сейчас, немедленно что-то сделать. Вдруг я увидел в окно, что напротив, через улицу, стоят автоматы с газированной водой, две штуки, и тут же мне так захотелось пить, так захотелось, ну просто ужас Я даже чуть не выпрыгнул в окно, тем более, что оно было совсем не намного выше, чем простой первый этаж, - на капельку. Само собой разумеется, я не выскочил, всё-таки неудобно, я схватил свой портфель и стал прощаться и выбежал на улицу. Смешно, но про воду я совершенно позабыл и помчался сразу домой, размахивая портфелем и напевая песню.
Когда я пришёл домой, был уже почти вечер. Мама увидела меня с портфелем и долго разглядывала, как будто ей уже звонили из школы, что меня выгнали. Потом сказала:
- Что, дорогой, тебя заставили в школе сидеть за нарушение дисциплины? Или за плохую отметку?
- Ну что ты, - говорю.
- Но ты же с портфелем! Значит, не был дома, а?
- Чепуха. Я тут к одному пареньку заскакивал. Может быть, мы теперь вместе уроки делать будем.
- Вот это очень мило, - сказала мама. - Я давно тебе это советовала. Ум хорошо, а два - лучше.
- Это верно, - сказал я. - Два ума лучше. - И ушёл в другую комнату делать уроки.
Я разложил учебники и тетрадки и просидел так часа два, но делать ничего не мог, не получалось почему-то. Вообще я даже плохо на месте сидел, будто во мне работал неспокойный моторчик: чух-чух, чух-чух, чух-чух Он работал всё тише и тише, а потом заглох и перестал мне мешать, но с уроками всё равно ничего не получалось, и вдруг я почувствовал, что настроение у меня поганое-поганое. «С чего бы это?» - думал я.
А как, между прочим, зовут эту девчонку? Нет, я не спрашивал у неё.
А какой у неё номер школы?
А номер дома?
А квартиры?
Ничего я не знал!
Я представил себе, как она сидит дома одна, в кружки не ходит, в комнате у неё темно, окно открыто, а она сидит у окна и смотрит на улицу, и ветер шевелит паруса её кораблей. Я представил себе всё это и быстро встал, снова во мне заработал моторчик: чух-чух. Вдруг я всё сообразил, схватил папину старую кепку, его шарф и очки, надел плащ, шарф и очки спрятал под плащ, в руки взял тетрадку и выскочил на кухню.
- Куда, дорогой? - спросила мама.
- Не сходится там с тракторами, - сказал я. - Как ни бьюсь - не сходится. Может, вдвоём мы быстрее сообразим. Я к этому пареньку слетаю.
- Ну, лети, дорогой, - сказала мама. - Учись.
Я выскочил во двор, после - на улицу
Уже стемнело совсем.
«Всё ясно, - думал я, - её окна как раз напротив автоматов с газированной водой».
Когда я подошёл к этим автоматам, я не смотрел на окна, хотя узнать меня было довольно-таки трудно: очки, шарф, кепка, плащ - ничего этого на мне днём
не было. Может быть, поэтому я всё-таки не выдержал и посмотрел и тут же вздрогнул, будто меня куснуло током, - так точно я всё отгадал.
Она сидела у окна и смотрела на улицу, а в комнате было темно, и паруса кораблей, наверное, шевелились, потому что на улице ветер дул страшный. И тоже почему-то было темно, только светились лампочки в самих автоматах.
Я отвернулся и стал искать стакан, чтобы попить, сначала на одном автомате, потом на другом, но стаканов не было. Ветром их, что ли, сдуло?!
Я стал крутить головой во все стороны и вдруг увидел, что она выпрыгивает из окна и бежит через улицу ко мне. А в руках у неё - стакан.
- Возьмите стакан, - сказала она, подбегая. - Вы пить хотите?
- Да, - сказал я басом. - Пить.
Наверное, я не брал стакан, потому что она сказала:
- Вы не стесняйтесь, пожалуйста, и пейте. Здесь вечером нет стаканов. Только утром и днём. А многие идут и хотят пить.
- Вот как, - сказал я басом и немного хрипло. От волнения, что ли. - 3-занятно!
- Ну да, - сказала она. - Я, как увижу, что кто-то пить хочет, вылезаю со своим стаканом и пою человека, а потом опять в окно залезаю Залезу и жду.
- Чего ждёшь? Чего ты ждёшь?! - заорал я, а сам схватил себя за уши и дёрнул изо всех сил, потому что почувствовал, что сейчас, вот сейчас я зареву.
- Это я, - говорю. - Не узнала, нет?
- Кто вы?
- Ну я, Алёша Портфель и всякое такое
- Вас не узнать тебя совсем не узнать.
- Да, - говорю я. - Да. Не буду я лить, не хочу. Иди надевай быстро пальто - и пошли гулять.
- Сейчас, - сказала она, побежала через улицу, влезла в окно и тут же, в пальто уже, вылезла обратно.
- А мама где? - спросил я.
- На работе. Во вторую смену.
Мы пошли, наклоняясь вперёд, против ветра, и сразу взялись за руки, чтобы не упасть от этого сумасшедшего ветра.
Она крикнула:
- А куда мы идём?!
- Гулять! - прокричал я. - Нечего тебе сидеть у окна. Просто будем гулять.
- Ладно! - крикнула она. - Всё равно в такой вечер редко кто пьёт воду! - И тут же у какой-то тётки ветер вывернул зонтик наизнанку, и мы стали оба хохотать, хотя это было нечестно, и хохотали до самого угла, а после свернули направо, и здесь ветер был потише, и я сказал:
- Бежим вон туда. Хочешь? Я там видел однажды здоровенную собаку, она несла в зубах «авоську» с продуктами, портфель и куклу, а на ней верхом ехала девочка. Хочешь, покажу тебе это место?
- Хочу, - сказала она.
- Ну, бежим, - сказал я.
И мы помчались, и я всё время думал, как легко и красиво я бегу, как настоящий бегун.
А. Котовщикова
ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ
Полынная, горькая, сухая раскинулась степь. Пышущий жаром воздух стоял над ней неподвижно. Никакого дуновения, колебания, вздоха. Только вдали, на горизонте, дрожала воздушная голубая струя.
«Глупость какая получилась, - подумала Кира. - Будто сон плохой приснился».
Валя плелась позади.
- Я во всём виновата, - произнесла она жалобно. - Ты-то ленинградка, а я всё-таки крымская
- Могла бы и я сообразить, что легко заблудиться, - великодушно сказала Кира. - И ведь это я уговорила тебя пойти посмотреть воздушные замки.
А сама подумала: «Вот бы мама перепугалась, если б знала!»
Они с мамой отдыхали под Симферополем. Кира очень подружилась с Валей. Обеим было по тринадцати лет. К Валиной тётке, счетоводу совхоза, девочки поехали вместе.
Под лиловым от зноя небом блеснула металлическим блеском полоса воды.
- Смотри! - показала Кира.
- Сиваш это, - устало сказала Валя, - Гнилое море.
Но Кира оживилась.
- А красиво тут. Земля разноцветная.
Бледно-песочные, тёмно-рыжие берега подступали
к перламутровым водам Сиваша. На жёлтом расплывались пятна изумрудно-зелёные, красноватые, бордовые. Это плотным ковром росли низкие растеньица. Кира нагнулась, сорвала стебелёк с мелкими круглыми листочками.
- Какие странные эти солеросы! Так их твоя тётя называла? И на траву непохожи.
- Тётя вернётся только завтра. Может, даже под вечер. До тех пор нас никто не хватится. И где нас будут искать? Мы даже записки не оставили, что пошли гулять.
- Но ведь мы думали, что через час-полтора вернёмся Да доберёмся как-нибудь. Быть того не может, чтобы не добрались!
- В погребе молоко стоит холодное- холодное - безнадёжно сказала Валя, - и арбуз громадный!
- Неплохо бы арбузика! - вздохнула Кира.
Уезжая по делам в райцентр, Валина тётя расцеловала девочек, показала им, где в погребе стоит обед, молоко, лежат горкой арбузы. Оставила она девочек без малейших опасений: большие ведь! Могло ли ей прийти в голову, что они сразу ринутся в степь в поисках миражей? Валя рассказала Кире, что в сте-
пи часто можно увидеть мираж. Иногда над озерцами появляются целые замки, причудливые сказочные дворцы. «Ой, пойдём поглядим! - упрашивала Кира. - Я никогда в жизни не видела мираж!»
Теперь она его видела. И не один. Уже после того, как они поняли, что не знают, в какой стороне находится совхоз, и стали плутать по степи, Кира вдруг увидела впереди дом под черепичной крышей, дерево, копну сена. Она кинулась туда: «Да вон же совхоз!» Но что такое? Под домом течёт голубая полоса, она всё шире Поднялось в воздух дерево и поплыло стоймя. Стронулась с места и копна. И вот всё бесследно растаяло.
- А я тоже сперва подумала, что правда, - сказала Валя.
И потом не раз маячили в дрожащем мареве домики, купы деревьев, то туманно, то отчётливо. Но замков не было.
Пить хотелось нестерпимо.
Но даже самой маленькой бутылки с водой они не догадались захватить!
- Искупаемся? - предложила Кира.
- Да ты что?! Тут же сплошная соль. Каждая царапина саднить будет.
Кира вздохнула:
- Да-а соль! Оттого всё такое седое.
Холодноватый, притушенный тон был и у пёстрых
берегов, и у воды, нежно-зелёной вдали, плотно-сизой под берегом. Точно кто-то, раскрашивая степь и море, щедро подмешал в краски белил. Седой застывший налёт соли лежал на каждой травинке. Всё - почва, вода, растительность, казалось, и самый воздух - было пропитано солью.
Нечаянно Кира взяла в рот сорванную солеросин-ку - и во рту стало очень солоно. Да что солеросин-ку! Руку свою лизни - у кожи солоноватый вкус.
Кира присела на корточки у воды, опустила в неё палец. Вода была тёплая и словно бы густая. Кира вытерла палец о подол платья, и всё-таки через минуту он покрылся беловатым налётом.
Они брели под палящими лучами, уже сами не зная куда.
- Хоть бы птица какая пролетела! - пробормотала Кира.
Ничего живого не было вокруг - унылая пустота. Никто не бегал, не летал, не пел, не стрекотал. Вероятно, в земле жили суслики и полевые мыши, но и они попрятались от жары в норы.
Да и живут ли здесь суслики-то?
Вдруг Валя встрепенулась:
- Лесополоса!
Серели в стороне не то кусты, не то низкорослые деревья.
Девочки прибавили шагу, бежать они были не в силах.
- И тут обман! - мрачно проговорила Валя.
- Но всё-таки хоть не мираж, - сказала Кира.
Огромные, с добрый куст ростом, заросли чертополоха. Тени эти чертополошьи великаны не давали. Может быть, в самой гущине и была скудная тень, но забираться туда нечего и думать: исколешься, занози-шься.
Перила мостика. Мостик? Значит, речка?
Что протекало в этом пологом овражке осенью и зимой - речушка ли, ручей - неизвестно.
Сейчас почва была твёрдая, морщинистая, растрескавшаяся и напоминала кожу слона.
Лишь под серединой моста притаилась жалкая лужица. Чтобы оказаться в тени, надо было забраться в эту лужицу.
Всё-таки они полезли под мостик, притулились на краю болотца.
- Если бы мы не надели белые платочки, давно бы умерли, - хрипло сказала Валя. - Замки! И зачем только я поддалась на твои уговоры!
- Сейчас что уж об этом говорить А эти зверюшки нас не заедят? - Кира брезгливо поморщилась. - Ой, а что это они делают?
Стайка маленьких мух сновала над болотцем. Мухи опускались на воду, бегали и скользили по ней, сно-
ва взлетали и снова садились. Ни одна из мушек не села на девочек, даже не задела их ни разу.
- На коньках катаются, - с удивлением сказала Кира. - Ну точь-в-точь. Надо же!
Мушки, и правда, будто весело катались на коньках. По насыщенной солью воде они скользили, как по льду. Становились ровными рядами и все вместе быстро катились в одну сторону. На мгновение останавливались и так же согласованно, все одновременно, катились в другую. Потом направление почему-то менялось: мушиная стая неслась, скользила уже иначе. Но ни одна мушка не выбивалась из строя.
- Чудеса! - прошептала Кира. - Тренировки у них, что ли, такие? Наши бы ребята на физкультуре так здорово! Зарисовать бы, да пальцы у меня не шевелятся.
Всё-таки она развернула тетрадку. Всю дорогу Кира её тащила с заложенным в тетрадку карандашом, хотела зарисовать воздушные замки. Неловкое движение - карандаш выскользнул, упал на землю и провалился в трещину.
- Ну-у! - Кира заглянула в трещину. Карандаша и след простыл, почва проглотила его.
- Если бы у нас были спички, - уныло проговорила Валя, - мы могли бы зажечь костёр. Чтобы нас нашли.
- А где бы мы хворост взяли?
- Мостик этот подожгли бы.
- Мостик, может, зимой нужен. Ведь зачем-то его тут построили. Да при таком солнце костра, пожалуй, и не увидишь Пойдём. Всё равно тут тени нет.
- Мне вот-вот станет дурно. - Голос у Вали был совсем сонный. - В обморок упаду
- Нет, уж лучше не падай. А то я буду приводить тебя в чувство водой из этого мушиного протухшего болотца. - Кира старалась говорить шутливым тоном, но смотрела на подругу с беспокойством. Помогла ей подняться.
Они поплелись дальше.
Солнце слепило глаза. Хоть бы какой ветерок
подул! Опять куст чертополоха. Теперь уж не обманешь! Видим, что не дерево.
И вдруг Валя остановилась и опустилась на землю.
- Валечка, что ты? Споткнулась?
Валя бессильно приникла к земле, прикрыла голову руками.
- Не могу больше! Шагу ступить не могу
- Но лежать ещё хуже! Вставай! Мы выйдем на дорогу. Или кто-нибудь проедет мимо.
- Неужели ты не видишь, что никто здесь не ездит, не ходит? - с раздражением сказала Валя. - Этот край степи совсем заброшенный
- А может, поедет кто-нибудь Ну, возьми себя в руки! - Кира топталась над Валей, чувствуя себя совершенно одуревшей: «Да что же делать? Вот на-пасть-то!» - Послушай, Валечка! Встань! В каких положениях люди не падали духом! Ну, подумай! Вот тётя твоя вчера нам рассказывала про партизан. Здесь, в Крыму! Как они в горах прятались и еды совсем не было. Там и ребята среди них, может, младше нас
- В горах - тень! - пробормотала Валя.
- Ив степи были партизаны, ну, что ты говоришь? Наверно, и здесь тоже, на этом вашем чёртовом Сиваше. Им-то насколько хуже, чем нам, приходилось!
- То всё во время войны было
- Будто, когда нет войны, можно распускаться! - Кира пыталась насильно поднять Валю, тянула её за плечи, за руки.
Всё было напрасно. Тяни не тяни. Валя совсем обмякла, валилась безвольно на землю и только твердила:
- Не могу идти у меня нет сил
Кира даже запыхалась. Постояла минуту в раздумье. Потом сказала решительно:
- Ну, вот что! Я побегу, может, отыщу какую-нибудь дорогу, по которой машины ходят. Буду всё время громко кричать на бегу
- Если ты уйдёшь, я сразу умру, - твёрдо сказала Валя. - Я не могу остаться одна
Сидя возле Вали, Кира озиралась со страхом. Какая злая степь! Местами земля совсем облысела - голая, твёрдая корка, вся в трещинах. Даже полынь отказывалась расти.
Из окна был виден Таврический сад. У них дома в Ленинграде. Громадные ветвистые липы. Кроны раскинулись шатром, тень от них густая и такая прохладная, что её можно пить, как воду. Зимой стволы чернели на белом снегу. Издали казалось, что они вырезаны из чёрной бумаги и наклеены на белую. Будто аппликация. Падал крупный снег. Можно высунуть язык и поймать снежинку. Как это вкусно - снежинка!
А здесь не снежинки летают. Здесь мушки. Скользят, как по льду. Очень солёному. Надо спросить у преподавательницы зоологии Клавдии Петровны, зачем мушки так тренируются? В кабинете зоологии Санька Громов толкнул её, Киру. От неожиданности она уронила чучело дикой утки и страшно испугалась: ей показалось, что утиный клюв треснул. Трещина, если и была, то неглубокая - карандаш бы в неё не провалился. Дикие утки не прилетают на Сиваш. Что им тут делать, когда всё вокруг солёное? Подняв утку с полу, Кира дала Саньке тумака. А ведь Санька умный, он что-нибудь придумал бы. И он мог бы тащить Валечку на спине, а ей это не под силу. Клавдия Петровна тогда выставила из класса их обоих - и Саньку, и Киру. А вдруг она никогда больше не увидит Клавдию Петровну? Мамочка! Да что же это такое?!
Сквозь закрытые веки и то отсвечивает красным. А приоткроешь глаза - так и ослепляет белёсая, растрескавшаяся земля и море, лиловое, какое-то металлическое
Было бы у неё длинное платье, как у женщин Индии - Кира видела в кино, - они бы обе закрылись, даже навес бы устроили над головой. Кира сняла с себя платье и накинула на Валю, чтобы у той не сделался солнечный удар. Сама осталась в трусиках, а плечи прикрыла Валиной косынкой. И сидит, как в печке - насквозь её прожигает.
Она уже отбегала то в одну сторону, то в другую, кричала и размахивала косынкой. Но совсем недалеко отбегала, чтобы всё время видеть Валю. Убежишь подальше и вдруг не найдёшь дороги обратно? А потерять это место легко: вокруг всё такое одинаковое.
Есть уже совсем не хочется, только пить. С голоду они не умрут, без пищи человек может жить очень долго. А без воды? Через сколько дней люди, заблудившиеся в пустыне, умирают от жажды? Тётка Валина вернётся завтра, сразу поднимет тревогу А если она задержится?
Она ли это, Кира, сидит на горячей земле, подтянув колени к подбородку? Как-то странно всё Валя лежит под платьем тихо. Надо уткнуться лицом в свои локти, лежащие на коленях, тогда глазам темно, легче без этой яркости
Графитно-серые сумерки окутали степь. А небо на горизонте пламенело, кроваво-красное, оранжевое. Уходило беспощадное солнце.
Кира глотнула посвежевшего воздуха, пошевелилась. Плечам и спине стало резко больно.
Валя сидела, поджав ноги.
- Как ты спала крепко! Ну, что нам делать? Пропадём! - Она всхлипнула.
- Ночью, во всяком случае, не пропадём. Хоть не изжаримся. - Кира вскочила и вскрикнула:-Уй-ю-юй! Спине как больно! Да я вся как деревянная Вот ночью костёр был бы виден
Глянула и замерла в удивлении. На пылающем фоне закатного неба внезапно возникли чёрные силуэты бегущих коней. Морды, крутые шеи, взлетающие копыта - всё так чётко и необыкновенно. Гривы развеваются на бегу.
- Валя! Посмотри! Красотища какая!
Валя подняла голову и прошептала испуганно:
- Табун!
А конские силуэты росли, становились всё больше
- На нас бегут! Затопчут! - Валя стремительно поднялась на ноги, в голосе её звучал ужас.
У Киры сердце заколотилось от страха. Она заметалась, обхватила Валю, пытаясь её куда-то тащить. С плачем Валя обвисала на её руках.
Не помня себя, Кира завопила отчаянно:
- Ма-ма! Ма-а!
Прижала к себе Валю и зажмурилась. Пропали! Совсем близко где-то конский храп
- Чего тут? - встревоженно спросил звонкий голос.
Кира открыла глаза. Морда коня над ними. На коне всадник. Плохо его видно в темноте, маячит кто-то на конской спине
И тут Кира разревелась, как маленькая.
- Дяденька, миленький, спасите! - взмолилась она. - Мы заблудились
Всадник что-то буркнул, неожиданно повернул круто коня. Топот копыт Всадник исчез.
Кира растерянно огляделась. Пустая тёмная степь. Никаких коней.
Небо догорало, стало лимонным. В тишине засверкали светлячки звёзд.
Не померещился же ей всадник?
- Уехал!-вскрикнула с возмущением Валя.
Вот и Валя видела. Значит, не померещилось, не
приснилось.
- А-а-а! - закричала Кира. - Эй!
- Э-э-эй! - отозвалось из темноты.
И вместе с криком замелькал огонёк. Он плясал в воздухе довольно высоко от земли. Что это?
Опять топот конских копыт. Из темноты вынырнули два коня, два всадника. Один из них держал в руках фонарь «летучая мышь».
Как уж усадили Валю на лошадиную спину, Кира
не знала. Сама она еле вскарабкалась, хоть и держали её крепко чьи-то руки и тянули наверх.
Весело горел костёр. Вода из фляжки была просто чудесная. И хлеб с брынзой на диво вкусный. Поодаль, за кустами, паслись, пофыркивая, кони. Стрекотали кузнечики. В вышине сверкали громадные яркие звёзды, и было их удивительно много.
Валя полулежала опершись на локоть, на какой-то подстилке и тоже смотрела на огонь.
- Вот тётя поразится, когда мы ей расскажем, как заблудились и чуть не погибли! - сказала она.
- В степи заблудиться недолго, - отозвался старик с клочкастыми бровями и небольшой редкой бородкой. - И совсем пропасть можно с непривычки-то! Солнце - оно не шутит.
А мальчишка нет-нет и фыркал, сразу принимал строгий вид, но потом снова лукавая ухмылка раздвигала губы.
Когда девочек осветили «летучей мышью», один из всадников протянул с удивлением:
- А здоровые какие девки! Я думал, маленькие плачут
Эту фразу Кира слышала как в тумане и невольно запомнила. Но в тот момент ей было всё равно. А теперь, у костра, она смущённо смеялась. Такому пацан-чику она кричала умоляюще: «Дяденька!»
- Тебе, Андрей, сколько лет? - спросила она. Имя уже знала, слышала, как дед называл.
- Тринадцать. В седьмой перекочевал.
Кира удивилась. Она думала, что ему и двенадцати нет: небольшой мальчонка. Но коренастый, крепкий. Как на коня-то её втаскивал!
- И мы в седьмой перешли. Ты приезжай ко мне в Ленинград! Непременно приезжай! Я тебе всё-всё покажу. Деревья знаешь какие в Таврическом саду! - Кира улыбалась во весь рот, чувствуя себя бесконечно счастливой, и вдруг зябко поёжилась: -Ой, что-то меня как будто знобит, прямо не знаю, что такое
Старик привстал, вытянул откуда-то куртку и осторожно прикрыл Кирины плечи.
- Я и то присматриваюсь Так ты ж совсем сгорела! Эта-то дивчина ничего, - показал он на Валю. - А тебе, дочка, похворать придётся
Старый табунщик оказался прав: неделю пролежала Кира с высокой температурой, пришлось телеграммой вызывать маму из Симферополя. Спина у Киры была сплошь в пузырях. А потом пластами сходила кожа.
- Скажи, пожалуйста, как меня в степи обновило! - разглядывая новую тонкую кожицу, говорила Кира со смехом. ¦
Но вставала перед глазами белёсая, растрескавшаяся земля, слепящее металлическое море, и сердце сжималось в испуге; ведь чуть не убило их знойное солнце Крымской степи.
H. Внуков
ОТЧАЯННЫЙ РЕЙС
Снаружи, за замёрзшими окнами диспетчерской, глухо зарокотал двигатель автомобиля. Хлопнула дверь, и в комнату в клубах морозного пара вошёл человек в треухе и чёрном промасленном полушубке.
- Дежурный, путёвку на Уянду! - сказал он, обивая рукавицами снег с валенок. - Да побыстрее. Чтобы к утру обернуться.
- Вот твоя путёвка, Никитин, - сказал дежурный, поднимаясь из-за стола и протягивая вошедшему сложенный вдвое лист бумаги. - Только сегодня поедешь с пассажиром.
- С каким пассажиром? - вскинул голову Никитин. - Ещё не хватало!
- Вот твой пассажир, - показал диспетчер на Витальку, сжавшегося в углу. - Доставишь до самой Уянды в полном порядке и здравии. Парнишка на каникулы домой едет. К отцу.
- Да ты знаешь, какой у меня рейс? - закричал Никитин. - Отчаянный у меня рейс. Семь тонн горючего в цистерне! Да ещё по снежнику! Сам не знаю, как процарапаюсь к прииску. А ты мне ещё мальчишку! Спасибо!
- Но, но, потише, - сказал диспетчер устало. - Своим ты небось ёлку делаешь. А этому, значит, не надо? Ничего, довезёшь.
Никитин взял путёвку и оглядел Витальку с головы до ног.
- Ну что ж, собирайся, - сказал он. - Иди в машину.
Виталька подхватил свой чемодан и бросился вон из диспетчерской.
Бензовоз был похож на огромный танк, изготовившийся к бою. От радиатора несло жаром. Рифлённые ёлочкой покрышки колёс глубоко вдавались в дорожный накат.
Виталька взобрался в кабину и уютно устроился на пружинистом клеёнчатом сиденье. Чемодан он поставил между ног.
Через минуту появился Никитин, не глядя на Витальку, запустил двигатель и тронул машину с места.
Скоро посёлок исчез из виду. Осталась только белая лента дороги да высоко наметённые снежные сугробы по сторонам. Бензовоз шёл между ними, как по бесконечному ледяному туннелю.
- Из интерната? - неожиданно спросил Ники-китин.
- Из интерната, - ответил Виталька.
- В каком классе?
- В шестом.
- А зовут как?
- Виталий.
- Отметки-то хорошие отцу везёшь?
- Ничего, - ответил Виталий.
- Тогда молодец.
Больше он не проронил ни слова, только задумчиво глядел на дорогу, слегка поворачивая баранку руля.
Виталька тоже молчал. Водитель показался ему человеком суровым и чем-то рассерженным. С таким было неловко разговаривать. Если захочет - пусть начинает сам.
Скоро Виталька задремал, убаюканный монотонным гуденьем двигателя, а потом и вовсе заснул, откинув голову на пружинистую спинку сиденья. Во сне он видел приисковый клуб, отца в праздничном костюме и сияющую разноцветными огнями пушистую ёлку. Ёлка медленно поворачивалась на своём основании, огни её разгорались всё ярче и ровно гудели от напряжения.
- Папа, - сказал Виталька, - ведь лампочки могут перегореть! Надо их выключить!
- Не перегорят, - спокойно сказал отец. - В праздник они не перегорают
Потом всё кончилось. Что-то треснуло, и он сунулся лбом вперёд. Уши заткнуло плотной тишиной.
- Вот проклятая! Чтоб её эту дорогу. Кажется, втяпались.
Виталька медленно приходил в себя. Перед ним качался подбородок Никитина, заросший щетиной. Над подбородком шевелились тонкие сухие губы.
Никитин ругался свистящим шёпотом. Бензовоз стоял перед белой стеной. Воздух в кабине быстро остывал. Сквозь переднее стекло виднелась плотная снежная гора.
- Засели! Говорил я диспетчеру, что рейс отчаянный. Не поверил. Теперь вот получай.
- Где мы? - спросил Виталька.
- На семьдесят втором километре. Видишь, сопки пошли. Ты спал часа два.
Он рванул дверцу кабины и спрыгнул на дорогу.
За ним вылез Виталька. Воздух застрял в горле. Виталька прикрыл нос рукавицей и закашлялся.
- Холодно как
- Градусов тридцать пять, - сказал Никитин. - Африка.
Они разминали ноги возле машины. Голова у Витальки ещё гудела от сна. Перед глазами мигали ёлочные огни. Придя в себя, Виталька огляделся. Дорога кончалась у подножия снежной горы. Вероятно, с вершины сопки сорвалась лавина и перегородила путь.
Виталька шагнул к завалу и пнул ногой пристывшую к дороге серую глыбу. Снег скрипнул, как высохшая земля.
- Что теперь делать? - вздохнул Виталька.
- Что, что - Никитин обошёл вокруг бензовоза, ударил кулаком по баллону заднего колеса, заглянул под шасси. - Засели, парень, как следует Они там, на прииске, кроют нас почём зря. Начальство поторопилось - радиограмму с автобазы отправили ещё вчера вечером. Они ждут нас сегодня. Ждут и надеются.
Витальку удивило и обрадовало, что Никитин сказал не «меня», а «нас». Значит, теперь он не просто пассажир, а человек, который в какой-то степени отвечает за срок доставки горючего на прииски. И шофёр не считает eVo ненужным грузом.
- Топор у нас есть в пожарном ящике, и лопату я прихватил на случай, - сказал Никитин.
Они вскарабкались на горб завала.
Бензовоз стоял на высшей точке подъёма. С обеих сторон дорога катилась вниз, опоясывая сопку нешироким карнизом. Слева, сразу за обочиной, ломаной чертой светлел край обрыва. Там, в глубине, домики между сопками. Уже смеркалось. А справа, на гладком склоне, по которому съехала на дорогу лавина, ещё тлел короткий северный день.
- Здорово, - сказал Виталька, заглядывая на другую сторону завала. - Тут и бульдозером не пробьёшься
- Да, брат, попали мы с тобой в историю - пробормотал Никитин.
Перехлестнувшая трассу лавина была неширокой-¦ всего шагов десять-двенадцать. И всё же разобрать вручную такую массу мёрзлого снега было невозможно.
Никитин ходил по хрустящим, крахмальным глыбам, срывался ногами в ямы, хлопал себя рукавицами по бёдрам и думал.
Витальке хотелось спать. Ресницы склеивало морозом. Он округлил губы и выдохнул плотную струйку пара. Воздух зашелестел, как папиросная бумага. Это значило, что мороз жал под сорок.
- Дядь Никитин, - попросил он. - Дай топор. Холодюга. Хоть немножечко снег порубаю
Они спустились к бензовозу.
- Хуже нет этих приисковых рейсов. Подзагоришь - никто не выручит. Машины здесь раз в неделю ходят и то поодиночке, - ворчал Никитин, доставая из ящика топор и лопату. - Я уж как не хотел идти в этот рейс А вот пришлось Нельзя же людей оставить без праздника. На, держи. Я вместе с тобой покопаю. Попробуем сделать подъезды
Виталька прикинул топор на руке, врубил его в снег. Лезвие пошло со скрипом, точно в дерево. Никитин отогнул рукавицу, взглянул на часы.
- Скоро четыре. Столовка у них на прииске добрая. Сейчас бы пару оленьих почек с гречневой кашей да стакашка два чаю
Через час Витальке стало казаться, что машина остановилась перед завалом ещё вчера. Время кончалось. Время застыло поперёк дороги тяжёлым снежным сугробом. Остались только равномерные взмахи топора, которым Виталька вытёсывал белые кирпичи, да визг лопаты, въедающейся в снег. Руки ломило от напряжения. Полушубок мешал работать. Виталька сбросил его. Стало полегче.
«Сколько сейчас: шесть? семь? - думал Виталь-
ка. - И когда остановится Никитин? Надо же передохнуть».
Он ни за что не остановился бы раньше шофёра. Ему не хотелось казаться в глазах Никитина слабым. Да и не был он слабым. Он вспомнил, как весной вместе с отцом за воскресный день напилил из брёвен два кубометра чурбаков, а потом они вместе раскололи их на дрова. Вечером, после работы, они пили чай и отец одобрительно посматривал на него, а потом сказал:
- Сегодня был настоящий день. Ты у меня молодец.
Через рубаху проступал пот, трещал на плечах ломкими корочками. Брови превратились в клочья ваты, прилепленные на лбу. Они стягивали переносье, мешали смотреть.
Наконец лопата перестала визжать.
- Идём запустим двигатель. Как бы радиатор не заморозило, - сказал Никитин.
В быстро нагревшейся кабине стало уютно. Никитин включил лампочку на приборном щитке. Пространство за стеклом кабины перестало быть огромным. Теперь у них был свой маленький человеческий мирок, заброшенный в мёртвые сопки между Индигиркой и Уяндиной. Назад по дороге - семьдесят два километра до ближайшего посёлка. А до прииска больше ста.
- Ты чего гонишь без удержу? Смотри, парень, быстро выдохнешься, - сказал Никитин.
- Это не я, это вы гоните, - улыбнулся Виталька.
- Я, я я-то взрослый. А ты Тебе сейчас сколько, тринадцать?
- Не, тринадцать мне в марте будет. Седьмого числа.
Никитин посмотрел на мальчика.
- Устал?
- Не. Я работать могу, не сомневайтесь.
- А я и не сомневаюсь. Я вижу. Ну, отдохни.
Шофёр откинулся в самый угол кабины, потянулся. Хрустнули колени.
- У тебя отец-то кем на прииске?
- Сменным мастером.
- На подземке или на открытых работах?
- На россыпи.
- Трудно сейчас на открытом воздухе работать.
- Конечно, - сказал Виталька. - Только он привык. Он уже четырнадцатый год на приисках.
- Так что, выходит, ты здесь и родился?
- Здесь, - сказал Виталька. - На Бурхале. А вы шофёром давно?
- Шесть лет скоро. Раньше я на такси работал в Москве.
- А сюда зачем уехали? Разве в Москве плохо?
Никитин задумался.
- По правде, надоело сидеть на одном месте,- сказал он. - Живёшь, живёшь, и земли, на которой живёшь, толком не знаешь. Захотел посмотреть. Пошёл в райком, взял путевку. Люди у нас везде нужны.
- Хорошо у нас, правда? - спросил Виталька.
- Хорошо. Если бы плохо было, я бы сразу уехал. А теперь вот прижился
- А мне в Москву очень хочется, - мечтательно сказал Виталька. - Папа в отпуск обещал съездить показать.
- Успеешь ещё. Успеешь и в Москву, и в Ленинград, и на Чёрное море
Несколько минут посидели молча.
- Ну, идём пошуруем, - сказал Никитин, приглушая двигатель.
Ночная темь поднималась из долины, заливала дорогу. Небо опустилось совсем низко, подмяло под себя сопки. По глыбам завала текли струйки ледяного ветра, больно стегали по щекам. Ой, как не хотелось вылезать из тёплой кабины бензовоза!
Никитин выключил лампочку на приборном щитке и включил фары. Свет пробил в сумерках овальный туннель и упёрся в белую стену, изрубленную топором.
Сугроб оставался таким же высоким, как и вначале. Работы не было видно.
- Вот что, - сказал Никитин. - Сейчас будем срезать верхушку завала. Может быть, и пройдёт машина. Будем надеяться, что снег не осядет.
Снова заскрипел топор и завизжала лопата.
Наверху завала ветер гулял широко, вольно. По склону сопки ходили снежные вертуны. Мороз забирался под полушубок, обжигал тело, высекал слёзы из глаз.
Площадку разровняли быстро - снег не надо было выкидывать наверх, он сам катился по косогору в тёмную пропасть распадка и чуть слышно хлопал глубоко внизу.
Через полчаса начали прокапывать съезд по другой стороне завала. Здесь было темно, свет фар жёлтым заревом стоял над головами. Никитин кашлял и бормотал что-то вполголоса. Виталька поминутно растирал шарфом щёки, нос и подбородок. Грубая шерсть ссаживала кожу. В ссадины затекал пот, и лицо горело и мёрзло одновременно. Топорище вертелось в руках - пальцы потеряли цепкость. Он старался не отставать от шофёра, но усталость пересиливала его. Временами он даже не замечал, куда ударяет топором. Кружилась голова. «Скорее бы кончить, -тяжело стучало в висках. - Скорее Скорее Скорее » Может быть, машина пробьётся, и тогда он через несколько часов увидит отца. Отец, наверное, уже ждёт. Приготовил подарок. Интересно, что? Прошлый раз он подарил ему замечательные собачьи унты, вот эти самые, что сейчас на ногах А потом в приисковом клубе будет ёлка. И он будет сидеть рядом с отцом, разговаривать, смеяться, смотреть на танцующих И не будет кругом этой холодной темноты, ветра, снега
- Ну, кажется, всё - сказал Никитин. - Зачищать много не надо. И так съедем - Он сбросил рукавицу и ребром ладони согнал пот со лба. - Идём к машине, отдохнём малость.
Они влезли в кабину бензовоза.
Вспыхнула лампочка, подсветив снизу багровое лицо Никитина с жаркими пятнами на щеках.
- А ты, Йарень, молодец. Настоящий северянин. Без тебя я копался бы здесь до самого утра
- Дядь Никитин, - сказал Виталька. - Вы обязательно приходите к нам встречать Новый год. Хорошим гостем будете. Сдадите горючее и приходите. Спросите, где Балабины живут. Вам каждый покажет. Ладно?
- Ладно, - сказал шофёр. - Только бы выдержал снег.
Он выкурил папиросу и резко отжал стартер. Машина дёрнулась. Двигатель отчётливо выговорил: «Да, так Да, так »-и заработал мощно и ровно.
- Попробуем нашу работу, - сказал Никитин.
Бензовоз заревел, напрягся и полез на завал. Он
лез огромным чёрным бизоном, разворачивая под собой крупные глыбы снега. Люди в кабине не знали, что делается под колёсами, - впереди лежала прорытая ими гладкая, серебристо-золотая в электрических лучах дорога. Она казалась и прочной и зыбкой одновре- менно.
«Давай. Давай. Давай. Давай!» -в такт с двигателем колотилось сердце Витальки.
- А, проклятая!
Семитонная тяжесть обрушила какую-то пустоту в недрах сугроба, машина завалилась набок, колёса провернулись вхолостую несколько раз подряд.
- Надо было цепи - вспомнил Никитин.
Но колёса вырвались. Машина выровнялась.
Оба вздохнули
- Пронесло
И тотчас зад бензовоза провалился куда-то вбок. Было слышно, как громко плеснул керосин в цистерне. Виталька полетел на Никитина, ударился лицом о его плечо, лязгнул зубами. Машина всё продолжала оседать, задирая вверх радиатор. Виталька и шофёр теперь не сидели, а лежали на задней подушке сиденья.
«Лавина ползёт!» - догадался Виталька. Перед глазами мелькнуло: дно долины, лопнувшая цистерна, вдребезги смятая кабина, чёрная кровь на снегу
- Ой! - вскрикнул он, рывком распахнул дверцу кабины и выкатился наружу.
Никитин заглушил двигатель.
В колючей темноте они ползали под передком машины, хватались руками за обжигающий металл, пытаясь понять, что произошло..
Через пять минут всё стало ясно. Часть лавины рухнула вниз, площадка на горбе завала покосилась и едва сдерживала бензовоз, глубоко осевший задними колёсами на самом краю обрыва.
Никитин сорвал с себя меховую безрукавку и, прижавшись к горячей крышке капота, начал отстёгивать отеплитель радиатора.
- Давай! - крикнул он. - Давай, Виталька! Давай! Все тряпки под колёса. Всё барахло. Всё, что есть!
Он сунулся в кабину, выхватил лопату и начал отбрасывать снег из-под колёс. Виталька помогал ему прямо руками. Страх вышиб из его тела всю усталость.
- Ну и дела Чуть мы с тобой не сковырнулись, - прошептал Никитин. - Ещё бы полметра, и конец
Одежду и отеплительный кожух расстелили под машиной.
- Давай тронь помаленьку, я посмотрю, - сказал Виталий. - Подтолкну, если надо.
Он не заметил, как перешёл с шофёром на «ты». Сейчас он не чувствовал себя мальчишкой. Он был наравне с Никитиным. Он был его помощником, сменщиком и вместе с ним отвечал за машину.
Никитин сел за руль. Он зажёг папиросу и затянулся несколько раз. Потом бросил окурок.
- Давай! - махнул рукавицей Виталька.
Бензовоз с рычанием потянул под колёса кожух,
5 Совесть
приподнялся, как для прыжка, потом устало засопел и съехал обратно в прежние выбоины.
- Ещё газку! Ещё! - заорал Виталька, подставляя плечи под выпуклый зад цистерны. В этот момент он верил, что помогает машине. Изо всех сил он пытался удержать её на краю обрыва.
На этот раз колёс& смешали со снегом безрукавку и поднялись выше. Сто двадцать сил ревели в двигателе. Ослепительный голубоватый свет фар резал ночь.
- Ну!.. Ну!.. Ну!.. - бормотал Виталька, всем телом налегая на холодный металл.
«Только бы выдержал снег!»
Цистерна медленно поднималась. Холодная тяжесть всё меньше давила на Виталькины плечи и, наконец, съехала с них. Двигатель на секунду затих, потом неистово рванул и вынес машину на ровное полотно дороги.
И Виталька почувствовал, что, хотя они вырвались, радоваться он не мог - не было сил.
Никитин отвалился назад и ощутил затылком заднюю подушку сиденья. Она была прохладной и мягкой. Он посидел немного с закрытыми глазами, потом снял руки с чёрного круга руля. Снял осторожно, как с клавиш рояля.
- Виталий! - окликнул Никитин, вылезая из кабины. И ещё раз: - Виталий!
Темнота давила со всех сторон. Противно дрожали колени. Тяжело переставляя ноги, он прошёл несколько шагов назад.
Две колеи, протёртые колёсами, темнели на склоне сугроба. Они поднимались на завал и кончались там, обрезанные новым оползнем. Край завала всё-таки не выдержал последнего рывка. И на самом краю, над гибельной глубиной, подвывающей ледяным ветром, стоял Виталька - маленькая фигурка среди огромной северной ночи.
- Виталь! Чего стоишь? Ведь вырвались! - Шо-
фёр захлебнулся жгучим воздухом, подбежал к Витальке и схватил его за плечи. - Милый ты мой! Ведь вырвались, понимаешь?
- Вырвались, дядь Никитин, - как эхо отозвался Виталька.
- Идём в кабину, - сказал шофёр. - Помощник ты мой дорогой Я у тебя сегодня обязательно буду гостем.
На Чукотке, за две тысячи километров от них, где-то между островами Большой и Малый Диомид, уже начинался новый год.
Р. Погодин
СИМА ИЗ ЧЕТВЁРТОГО НОМЕРА
Был мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах. Голова на Г- тонкой шее всегда немного клонилась вперёд.
Ребята прозвали его Семафором.
Мальчишка недавно переехал в этот дом. Он выходил во двор в новых блестящих калошах и, высоко задирая ноги, шагал на улицу. Когда он проходил мимо ребят, то опускал голову ещё ниже.
- Ишь воображает! - злился Мишка. - Знаться не хочет - Но гораздо чаще Мишка кричал: - Семафор, поди сюда, поговорим!
Ребята тоже кричали вдогонку мальчишке разные насмешливые, а подчас и оскорбительные слова. Мальчишка только ускорял шаг. Иногда, если ребята подходили к нему вплотную, он смотрел на них голубыми, очень большими чистыми глазами и молча краснел.
Ребята решили, что Семафор для такого хлюпика слишком хорошая кличка, и стали звать мальчишку просто Сима, а иной раз - для верности - Сима из четвёртого номера. А Мишка всё злился и ворчал при виде мальчишки:
- Надо этого гуся проучить. Ходит тут!..
Однажды Сима исчез и долго не появлялся во дворе, Прошёл месяц, два Зима стала слабеть и хозяйничала на улице только по ночам. Днём дул с Финского залива тёплый ветер. Снег на дворе стал морщиться, посерел, превратился в мокрую грязную кашу. И вот в эти по-весеннему тёплые дни опять появился Сима. Калоши его были такие же новые, будто он и не ходил в них вовсе. Шея ещё плотнее обмотана шарфом. Под мышкой он держал чёрный альбом для рисования.
Сима посмотрел на небо, сощурился, словно отвык от света, замигал. Потом он направился в дальний угол двора, к чужой парадной.
- Эге, Сима вылез!.. - удивлённо присвистнул Мишка. - Знакомство, никак, завёл.
По лестнице, куда шёл Сима, жила Людмилка.
Сима подошёл к парадной и стал медленно прохаживаться взад-вперёд, нерешительно поглядывая в тёмный проём лестницы.
- Поджидает, - усмехнулся Круглый Толик, - Люд милку свою.
- А может быть, вовсе и не Людмилку, - вставил Кешка. - Чего ему с Людмилкой связываться?
Толик посмотрел на Кешку хитро, - мол, знаем, не маленькие, и сказал:
- Чего он тогда там делает?.. Может, воздухом дышит?..
- Может, - согласился Кешка.
Мишка слушал, как они пререкаются, и о чём-то размышлял.
- Пора действовать, - неожиданно вмешался он. - Пойдём поговорим с этим Симой.
- Пойдём, - поддержал Толик.
Мишка и Круглый Толик плечом к плечу тронулись вперёд. Кешка тоже пристроился к ним. В решительный момент оставлять товарищей нельзя, - это называется честью. К трём приятелям пристроилось ещё несколько ребят. Они шли по бокам и сзади.
Заметив надвигающуюся на него армию, Сима поднял голову, как всегда, покраснел и улыбнулся робко.
- Ты чего?.. - начал Мишка. - Чего тут?.. Ну, чё?
Сима покраснел ещё гуще. Пробормотал:
- Ничего Хожу
- Он, оказывается, ходит, - засмеялся Круглый Толик.
Мишка подался вперёд, заложил руки за спину, повернулся к Симе боком и заговорил медленно, угрожающе:
- Ты что, может, нас за людей не считаешь?.. Да?.. Может, ты храбрый?.. Пойдём перекинемся
Сима обвёл всех ребят своими большущими глазами, слегка приоткрыл рот.
- А я разве вам сделал что?
- А мы тебя бить не собираемся, мы это всегда успеем Я говорю, перекинемся пойдём один на один Посмотрим, что ты за страус такой необыкновенный, что к нам подходить не желаешь.
- С тобой? - переспросил Сима.
Мишка выпятил губу, кивнул.
Сима посмотрел под ноги и совсем неожиданно возразил:
- Так ведь грязно очень.
Ребята дружно захохотали. А Мишка презрительно оглядел Симу с ног до головы.
- Может, тебе персидский ковёр постелить?
Сима прижал к себе чёрный альбом, потоптался на месте и попросил:
- Обождём, а когда солнце будет?
Когда ребята насмеялись вдоволь, Мишка шагнул вперёд, рванул из Симиных рук альбом.
- Солнце ему надо Ну-ка, дай поглядеть!
Сима побледнел, вцепился было в Мишкину руку,
но его тут же оттеснили ребята.
А Мишка уже раскрыл чёрную коленкоровую обложку.
На первой странице альбома красивыми цветными буквами было выведено: «Учительнице Марии Алексеевне от Григорьева Коли».
- Подхалимством занимается Ясно! - Миша произнёс это таким тоном, будто ничего другого и не ожидал.
- Отдайте альбом, - просил за спинами ребят Сима. Он пытался растолкать толпу, но мальчишки стояли плотно. Некоторые посмеивались, а Мишка кричал:
- Ты, подхалим, не очень, а то я и солнышка дожидаться не стану, отпущу тебе порцию макарон по шее!
- Переворачивай дальше, чего ждёшь?.. - сказал Кешка.
Дальше был нарисован парусный корабль, бригантина, как определил Мишка. Бригантина неслась на всех парусах. Нос её зарылся в кипящую густосинюю волну. На палубе у мачты, скрестив руки, стоял капитан.
- Ух, здорово!..
Ребята насели на Мишку.
Каравеллы, фрегаты, крейсеры, подводные лодки шли вперёд. Бушевали акварельные штормы, тайфуны А на одном рисунке был даже изображён гигантский смерч. Моряки с небольшого судёнышка били по смерчу из пушки.
Кешка подпрыгивал от восторга. Он толкал Мишку под локоть, просил:
- Мишка, дай картиночку?.. Ну, Мишка же
Все забыли, что альбом принадлежит Симе, забыли даже, что Сима стоит здесь рядом.
Мишка закрыл альбом и посмотрел через головы ребят на художника.
- Ты, подхалим Сима, слушай Поступим по чести и по совести. Чтобы ты не подлизывался к учителям в другой раз, раздадим твои картинки всем, кто захочет. Понятно? - И, не дожидаясь ответа, закричал: - А ну, подходи!.. Красивые картинки из морской жизни!..
Листы в альбоме были связаны белой шёлковой лентой. Мишка распустил бант на обложке, скомкал первую страницу с надписью и принялся раздавать картинки.
Кешка получил четырёхтрубный крейсер «Варяг», фрегат с чёрным пиратским флагом. По палубе фрегата бегали пёстрые человечки с громадными саблями и пистолетами Выпросил ещё обезьяну на пальме и высокую гору с белой сахарной вершиной.
Раздав все картинки, Мишка подошёл к Симе и толкнул его в грудь.
- Проваливай теперь!.. Слышишь?
Губы у Симы задрожали, он закрыл глаза руками в серых вязаных перчатках и, вздрагивая, пошёл к своей лестнице.
- За солнышком следи! - крикнул ему вдогонку Мишка.
Ребята хвастали друг перед другом трофеями. Но их веселье было неожиданно нарушено. В дверях парадной появилась Людмилка.
- Эй вы, дайте мне картинок, а то всё расскажу про вас Зачем Симу обидели?
- Ну, что я говорил? Они друг с другом заодно, - подскочил к Кешке Круглый Толик. - Сейчас бы они пошли к учительнице под ручку - Толик изогнулся, сделал руку кренделем и прошёл, вихляясь, несколько шагов.
Людмилка вспыхнула.
- Вовсе я с этим Симкой не знакома
- Ну и нечего тогда нос совать! - сказал Мишка. - Пошла, говорю! - Он топнул ногой, будто собрался броситься на Людмилку.
Людмилка отскочила в сторону, поскользнулась и шлёпнулась в снежное месиво у порога лестницы. На розовом пальто с белой меховой оторочкой затемнело громадное мокрое пятно. Людмилка заревела:
- И про это т-тоже скажу-у-у Вот увидите!..
- У, пискля! - махнул рукой Мишка. - Пошли, ребята, отсюда
У поленницы, в излюбленном своём месте, мальчишки снова начали рассматривать рисунки. Один Мишка сидел понурясь, тёр ладошкой под носом (такая у него была привычка).
- Это какая учительница Мария Алексеевна? - бормотал он. - Может, которая по Людмилкиной лестнице живёт?..
- Придумал Она уже третий год в школе не работает, на пенсию ушла, - беспечно возразил Круглый Толик.
Мишка посмотрел на него равнодушно.
- Где так ты умный, когда не надо - Он поднялся, в сердцах пнул полено, на котором только что сидел, и, оборотясь к ребятам, стал отбирать картинки. - Давайте, давайте, говорю
Кешке не хотелось расставаться с кораблями и пальмой, но он без слов отдал их Мишке. После того как ушёл Сима, ему стало не по себе.
Мишка собрал все листы, вложил их обратно в альбом.
Первая страница с посвящением была испорчена. Мишка разгладил её на колене и тоже сунул под обложку.
На другой день в небе хозяйничало солнце. Оно распустило снежную жижу и весёлыми потоками погнало её к люкам посреди двора. В водоворотах над решётками ныряли щепки, куски берёсты, раскисшая бумага, спичечные коробки. Всюду, в каждой капле воды, вспыхивали маленькие разноцветные солнца, будто рассыпанный бисер. На стенах домов гонялись друг за другом солнечные зайчики. Они прыгали ребя-
там на носы, щёкк, вспыхивали в ребячьих глазах. Весна!
Дворничиха тётя Настя сметала с решёток мусор. Ребята проковыривали отверстия палками, и вода с шумом падала в тёмные колодцы. К обеду асфальт подсох. Только из-под поленниц продолжали бежать реки грязной воды.
Мальчишки строили из кирпичей плотину.
Мишка, прибежав из школы, повесил свою сумку на гвоздь, вбитый в большущее полено, и принялся сооружать водохранилище.
- Давайте быстрее, - надрывался он, - не то из-под поленницы вся вода убежит!
Ребята носили кирпичи, песок, щепки и вот тут они заметили Симу.
Сима стоял неподалёку от ворот с портфелем в руках, словно раздумывал, куда ему идти - домой или к ребятам.
- А, Сима!.. - закричал Мишка. - Солнышко на небе Сухо, смотри, - Мишка показал на большую подсохшую плешину. - Ну, что скажешь?
- Может, подушку принести? - съязвил Толик.
Ребята смеялись, наперебой предлагали свои услуги: ковёр, половики и даже солому, чтобы Симе не было жёстко. Сима немного постоял на прежнем месте и двинулся к ребятам. Разговоры тотчас смолкли.
- Давай, - просто сказал Сима.
Мишка поднялся, вытер мокрые руки об штаны, сбросил пальто.
- До первой крови или на всю силу?
- На всю силу, - не слишком громко, но очень решительно ответил Сима. Это значило, что он согласен драться до конца, пока поднимаются руки, пока пальцы сжимаются в кулак. Здесь уже не важно, течёт у тебя из носа кровь или нет. Побеждённым считается тот, кто скажет: «Хватит, сдаюсь »
Мальчишки стали в кружок. Сима повесил свой портфель на один гвоздь с Мишкиной сумкой, снял пальто, завязал шарф вокруг шеи потуже. Толик хлопнул в ладоши и сказал: «Бем-м-м!.. Гонг!»
Мишка поднял кулаки к груди, заскакал вокруг Симы. Сима тоже выставил кулаки, но по всему было видно, что драться он не умеет. Как только Мишка приблизился, он сунул руку вперёд, пытаясь дослать Мишкину грудь, и тут же получил удар по уху.
Ребята подумали, ч го он заревёт, побежит жа е »-ваться, но Сима поджал губы и замахал руками, как мельница. Он наступал. Месил кулаками воздух. Иногда его удары доставали Мишку, но тот подставляв: под них локти.
Сима получил ещё одну затрещину. Да такую, что не удержался и сел на асфальт.
- Ну, может, хватит? - спросил Мишка миролюбиво.
Сима помотал головой, поднялся и снова замол» тил руками.
Зрители при драке очень переживают. Они подпры гивают, машут руками и воображают, что этим самым помогают своему приятелю.
- Мишка, да что ты сегодня!.. Миша, дай!
- Мишка-а-а ТЬ!
- Сима, это тебе не подхалимством заниматься Миша-а!
И только один из ребят вдруг крикнул:
- Сима, держись.. Сима, дай! - Это кричал Колика. - Да что ты руками-то машешь? Ты бей
Мишка дрался без особого азарта. Среди зрителей нашлись бы готовые поклясться, что Мишка жалел Сч-му. Но после Кешкиного выкрика Мишка набычился и принялся молотить. Сима согнулся и только изредка выставлял руку, чтобы оттолкнуть противника.
- Атас! - вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Люд-ми лкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкинз мать прибавила шагу.
Мишка схватил своё пальто и шмыгнул в полво-ротню, где уже скрылись все зрители. Только Кет.1ка не успел. Он спрятался за поленницу.
А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-пгкж-
нему стоял согнувшись, оглохший от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и перешёл в наступление. Первый его вьшаД угодил в бок Люд-милкиной матери, второй - в живот.
- Ты что делаешь? - взьиогнула она. - Людочка, это он тебя в лужу толкнул?
- Не-ет, - проныла Людмилка. - Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.
Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.
- За что они тебя били, мальчик? - спросила Людмилкина мать.
- А они меня и не били вовсе, - угрюмо ответил Сима.
- Но я же сама видела
- Это был поединок. - Сима надел пальто, снял с гвоздя свой портфель, пошёл было прочь.
Но тут Людмилкина мать спросила:
А это чья сумка?
- Мишкина! - выкрикнула Людмилка. - Нужно её взять. Мишка тогда сам придёт.
Тут Кешка выскочил из-за поленницы, схватил сумку и побежал к парадной.
- Беги за мной! - крикнул он Симе.
- Этот Кешка - Мишкин приятель, - заревела Людмилка.
В парадной мальчишки перевели дух, сели на ступе ньку лестницы.
- Меня Кешкой зовут. Тебе не очень больно?..
- Нет, не очень
Они ещё немного посидели, послушали, как Людина мать грозит сходить в Мишкину школу, к Мишиным родителям и даже в милицию, в отдел борьбы с б знадзорностью.
- Ты этот альбом своей учительнице подарить хотел? - спросил вдруг Кешка.
Сима отвернулся.
- Нет, Марии Алексеевне. Она на пенсии давно. Когда я заболел, она узнала и пришла. Два месяца со
мной занималась бесплатно. Я ей специально этот альбом рисовал.
Кешка свистнул. А вечером он пришёл к Мишке.
- Мишка, отдай Симе альбом. Это когда он болел, так Мария Алексеевна с ним занималась бесплатно
- Сам знаю, - ответил Мишка. Весь вечер он был неразговорчивым, отворачивался, старался не глядеть в глаза. Кешка знал Мишку и знал, что неспроста это. А на следующий день случилось вот что.
Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шёл, опустив голову, и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться: вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.
- Ладно, Сима, мир.
- Пойдём с нами водохранилище делать, - предложил Толик. - Ты не стесняйся, дразнить не будем
Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него, как на равного, и первый подаёт руку.
- Ты ему альбом отдай! - зашипел Кешка Мишке на ухо.
Мишка нахмурился и ничего не ответил.
Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.
Ребята замёрзли, перемазались, хотели даже пробивать в асфальте русло. Но им помешала маленькая старушка в пуховом платке.
Она подошла к Симе, придирчиво осмотрела его пальто, шарф.
- Застегнись, Коля! Ты опять простудишься - Потом посмотрела на него ласково и добавила: - Спасибо за подарок.
Сима покраснел густо и пробормотал, стыдясь:
- Какой подарок?..
- Альбом. - Старушка оглядела ребят, словно уличая их в соучастии, и торжественно произнесла: -
«Дорогой учительнице Марии Алексевне, хорошему человеку».
Сима покраснел ещё гуще. Он не знал, куда деться, он страдал.
- Я не писал такого
- Писал, писал! - вдруг захлопал в ладоши Кешка - Он нам этот альбом показывал, с корабля-
Мишка встал рядом с Симой, посмотрел на старушку и сказал глуховато:
- Конечно, писал Только он нас стесняется, - думает, мы его подхалимом дразнить будем. Чудак!
ми
Б. Раевский
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТИМКА
После уроков я бегом кинулся на волейбольную площадку. Опоздаешь - займут место, потом жди. Играем. А рядом дом капитально ремонтировался. Точнее, он не ремонтировался, а заново строился. Ещё летом содрали с него крышу, выломали все внутренние перегородки, окна, двери, полы и потолки - в общем, как говорят строители, вынули всю «начинку», всю «требуху». Остались только старинные могучие стены толщиной, наверно, метра полтор Будто не дом, а крепость. На эту трёхэтажную кирпичную коробку, пустую внутри, теперь надстраивали ещё два этажа.
И вот играем мы, вдруг слышим - на этой стройке шум какой-то, крики. Что случилось? Не придавило ли кого?
- Слетай-ка, - говорю Мишке из седьмого «б». - Выясни, что за скандал. Всё равно ты пока на скамье запасных
Ну, Мишка оставил портфель, побежал туда. Вскоре вернулся, смеётся:
- Это Тимка! Опять бузу развёл
На площадке тоже стали смеяться. Потому что Тимку у нас вся школа знает. Да что там школа! Он даже в милиции известен. Прямо-таки знаменитость. Специалист по всяким историям и скандалам.
Ребята перемигиваются, кричат мне:
- Беги, выручай дружка!
Неохота мне с площадки уходить. Я как раз на четвёртый номер переместился. Самое моё любимое место: у сетки, все мячи тебе идут. Гаси!
Но ничего не поделаешь. Надо Тимку вызволять.
- Становись, - кивнул я Мишке, а сам быстро натянул куртку, помчался на стройку.
Тимка - мой приятель. Уже давно, с пятого класса, мы дружим. Хотя, сказать по чести, дружить с Тимкой ой как трудно! Всё у него не как у людей.
Вот, например, волейбол. Пасует Тимка не ахти как и режет чаще всего в сетку. Но шумит!.. За всю команду!
- Аут!
- Сетка!
- Четвёртый удар!
Голос у него пронзительный, как милицейская сирена. У Тимки всегда голос становится противно-визгливым, когда он волнуется.
Ребята злятся. Подумаешь, «борец за справедливость»! Судья всесоюзной категории! Лучше бы кидал точнее.
А Тимка спорит, горячится. Говорит-говорит, а сам вдруг глаза прикроет и так вот, зажмурившись, дальше строчит. Потом разлепит глаза, потом опять зажмурит. Как курица. Ребят это и смешило, и раздражало. Из-за этой куриной привычки его так иногда и дразнили: « Тимка-курица ».
А историй Тимкиных - не перечесть. Прямо какой-то «исторический ребёнок», как однажды сказал наш физик.
Однажды Тимку даже в милицию потащили. Пришёл милиционер в школу к директору и говорит:
- Есть у вас такой ученик - Тимофей Горелых?
- Натворил что-нибудь? - насторожился директор.
- С финкой на одного гражданина кидался.
Директора аж в краску бросило. Ну, вызвали, конечно, Тимку. Прямо с урока сняли. Милиционер спрашивает:
- Было такое? Кидался ты с финкой на гражданина Мальцева в деревне Дудинка?
- Нет, - говорит Тимка. - Не кидался.
- То есть как не кидался? Вот же заявление от гражданина Мальцева
- Не кидался, - говорит Тимка. - А так слегка пригрозил
Ну, в общем, выяснилась такая история. Тимка жил в этой Дудинке летом у бабушки. Однажды вечером идёт он по дороге, видит, на обочине женщина сидит, охает, левой рукой за грудь держится.
- Вам плохо? - говорит Тимка.
- Заболела, - шепчет женщина. - В больницу бы Однако не дойти
А дорога пустынная, машины по ней редко ходят. Одна появилась, женщина подняла руку, но машина проскочила мимо, даже скорости не убавила. Потом грузовик мелькнул и тоже не остановился.
- Ладно! - нахмурился Тимка.
Стоит около женщины. Наконец из-за поворота «Волга» выскочила. Тимка сразу посреди дороги стал, руку, как регулировщик, поднял.
- Стой!
Машина, скрипнув тормозами, остановилась.
- Чего хулиганишь? - сердится водитель. - Сойди с дороги!
А Тимка:
- Вот женщина заболела. Свезите в больницу.
- Не по пути, - говорит водитель. - И вообще Может, у неё заразное. Тут спецтранспорт нужен.
Хочет ехать дальше. А Тимка не уходит с дороги.
- Вы обязаны, - говорит, - отвезти. Как вам не стыдно!
- Ты меня не стыди! - рассердился водитель. - Я тебя знаю. У бабки Анфисы живёшь. Вот я ей пожалуюсь. А ну, с дороги!..
Тогда Тимка вынул из кармана перочинный ножик.
- Ты что? Убьёшь меня? - усмехается водитель. Но сам, между прочим, побледнел.
-- Убивать не буду,- говорит Тимка.- А шину проколю. Из принципа проколю. Честное пионерское
- Я жаловаться буду! - раскипятился водитель.
Но, в общем, всё-таки отвёз больную.
Выслушали милиционер и директор эту историю, переглянулись.
- Н-да, - говорит директор. - Однако Всё-та-ки Если все будут за ножи хвататься
- Угрожать запрещено, даже словами. А тем более холодным оружием, - говорит милиционер. - Придётся тебе проследовать
Отвёл Тимку в отделение. Долго там беседовали с ним. В конце концов взяли слово, что больше ножом махать не будет. Отпустили
Да мало ли подобных «подвигов» числилось за Тимкой?! У него прямо-таки талант особый: обязательно, хоть раз в неделю, да впутается в какую-нибудь историю. «Исторический ребёнок»! И совсем не все Тимкины дела оканчивались благополучно.
Однажды, на майские праздники, спускался Тимка по своей лестнице. Подошёл к четырнадцатой квартире, уже руку поднял, чтобы позвонить, - там у него дружок Володька жил, - да вспомнил, что Володька
вместе с родителями на собственном «москвиче» в Ригу укатил.
Хотел дальше вниз идти, вдруг слышит: за
дверью - голоса. Тихие, приглушённые голоса
Вот номер! Кто бы это? Ведь у Володьки в квартире никого не осталось? Факт! Пустая квартира
«Так, - подумал Тимка. -Воры »
Прислушался. Точно - голоса. Один - грубый такой, словно из бочки. Другой - потоньше. Мигом скатился Тимка вниз, разыскал дворника.
- Быстрей! - говорит. - В четырнадцатой воры! Я на лестнице покараулю, чтобы не удрали. А вы зовите на помощь.
Сам опять на лестницу. На всякий случай на один пролёт выше поднялся, чтобы воры, если выйдут, не заметили его. Ждёт.
Вскоре пришли дворник с топором, кочегар из котельной. За ними ещё двое жильцов.
- Слышите? - шепчет Тимка и глаза по-курино-
му прикрывает. - Голоса А Володька-то со своими
уехал.
- Точно. Уехали, - шёпотом подтверждает дворник. - И со мной попрощались.
Прислушались. Да, голоса. И говорят тихонько, таятся, значит.
- Ломайте замок, - шепчет Тимка. - Схватим
их!
Но дворник замахал рукой. Прислонился к двери. Слушает. Потом вдруг как захохочет! Гулко, на всю лестницу.
- Это ж радио! - кричит. - Выключить забыли!
И тут, как нарочно, сквозь дверь музыка загремела.
После этого Тимке на дворе прохода не было. «Великим сыщиком» его дразнили.
Да разве только в этой истории попал Тимка впросак?! А как он в люке ключи вылавливал? А как его однажды с вышки снимали?!
Поэтому-то я и поспешил с волейбольной площадки на стройку. Что там Тимка ещё выкинул?
Возле огромных ног башенного крана толпились люди. Среди них я сразу увидел Тимку, хотя ростом он был, пожалуй, меньше всех. Он суетился, махал руками и так пронзительно верещал, ну прямо петух.
Прораб - дюжий дядька в кирзовых сапогах и синей холщовой куртке, - рубя воздух рукой, сердито говорил:
- Нет, вы скажите: стройка у меня или детсад? Тут раствора нехватка, каменщики простаивают, сборного железобетона не завезли. Забот - полон рот, и ещё - здрасте - пацаны лезут
- А деревья зачем калечить? - не слушая его, надсаживался Тимка. - В позапрошлом году ямы копали, сажали, ухаживали, поливали. И вот, пожалуйста! - Тимка ткнул пальцем в ствол тополя.
Я поглядел: кожа с тополиного бока содрана с «мясом». Висят нежные белые лохмотья.
Чем это так?
Посмотрел - на соседних тополях такие же рваные отметины и на такой же высоте. А между деревьями глубокая колея. А, понятно! Это грузовики своими бортами с металлическими запорами шаркали по деревьям.
- Неужели с переулка трудно подъехать? - кричит Тимка. - Обязательно сквер уродовать?
- Тоже мне указчик! - кипятился прораб. - «С переулка»! С переулка надо крюк делать. Что ж, я машины буду зазря гонять?
- Не зазря, а чтобы зелень не губить, - вмешался какой-то старик с палкой в тёмных очках. - Вы, товарищ, не горячитесь. Вникайте. Мальчонка дело говорит.
- Конечно, - вступилась суетливая молоденькая женщина с авоськой. - Такой чудный сквер!.. А зачем доски прямо на траву? Что, в сторонке нельзя уложить?
- Не только доски! - Чувствуя поддержку, Тимка малость успокоился, голос у него стал не таким
визгливым. - Вон кирпичей груда - кусты помяли. И мусор прямо в сквер валят
- Знаете, граждане, вы мне тут не указ. - Прораб, видно, совсем разнервничался. - На этой стройке я пока хозяин. Ясно?! Не нравится - можете жаловаться. Цветков, третий стройтрест. А пока - отойдите! Не мешайте! Не мешайте! Стёпа! Давай! Левее
И машина с металлической ванной вместо кузова, до краёв наполненной дрожащим, похожим на студень раствором, тяжело проехала меж деревьями, царапнув одно из них.
Прораб ушёл. Толпа постепенно тоже разбрелась.
- Я это так не оставлю! - сказал высокий, похожий на слепого старик.
- Я тоже! - насупился Тимка. - Из принципа
Домой мы шли вместе. Тимка молча потирал
переносицу, Я знал: это верный признак - Тимка мыслит.
- Давай напишем жалобу, пошлём в стройтрест,- предложил я.
Тимка хмуро мотнул головой.
- Пока там получат да пока разберутся, этот деятель весь сквер разбомбит.
Мы почти дошли до дома, как вдруг Тимка остановился.
- А Валя в школе? Как думаешь? - спросил он.
Валя - это наша старшая вожатая.
- Наверно, - сказал я.
- Повернули! - Тимка хлопнул меня по плечу, и мы чуть не бегом помчались в школу.
Валю мы разыскали в столовой, рассказали ей про сквер.
- Безобразие! - возмутилась Валя.
- Факт! - Тимка в упор глядел на неё. Предлагаю: немедленно собрать ребят. Выставим заслон там, где на газон сворачивают машины. И плакат нарисуем. Похлеще: «Граждане! Здесь работает прораб Цветков. Он ломает деревья! Стыд ему и позор!» И под плакатом карикатуру.
- Ловко! - обрадовался я. - Просто здорово!
Мне даже обидно стало: почему не я придумал этот самый заслон?
Валя поджала губы, посмотрела на потолок:
- Вообще-то, конечно, здорово Но надо это всесторонне обдумать Трезво взвесить
- Так, - прищурил глаза Тимка. - Значит, испугались? Чего тут взвешивать? Просто не позволим прорабу ломать деревья. В общем, Валя, хочешь - давай организуем. Нет, - я сам подобью ребят. Из принципа.
- Постой, не кипятись, - сказала Валя. - Посиди минутку. Остынь. А я пока пойду подумаю.
- Пойдём, - сказал Тимка.
Мы вышли из школы, завернули на волейбольную площадку. Там всё ещё шло сражение. Я рассказал игрокам про Тимкин проект.
- А что?! - ребята сразу загорелись. - Даёшь!
Мы кинулись в Пионерскую комнату. Вовка
Шварц - наш лучший художник - на огромном листе картона кистью размашисто написал:
«Прохожий остановись! Здесь работает знаменитый фокусник - прораб Цветков. Одной рукой строит, другой - ломает!»
А сбоку Вовка нарисовал самого Цветкова. Вовка, правда, никогда не видел прораба, рисовал по нашим подсказкам. Получился длинный дядя в высоких сапогах и синей куртке. Правой рукой он клал на стенку кирпич, а левой - сгибал дерево в дугу, вот-вот оно треснет.
Когда мы уже прибивали плакат к палке, пришла Валя.
- Ну? - ядовито спросил Тимка и прикрыл глаза. - Обдумала?.
- Охранять зелёные насаждения - прямой долг пионера, - ответила Валя. - И быть грамотным, между прочим, тоже долг пионера. - Она ткнула пальцем в плакат. - После «прохожий» надо запятую. Обращение. Поправьте.
Когда мы вшестером пришли на стройку, прораб сделал вид, будто не замечает нас.
Едва мы воткнули в землю возле искалеченных тополей палку с плакатом, сразу стала собираться публика. Люди смеялись, переговаривались, шумели.
Прораб со стены то и дело поглядывал на нас. Ему, вероятно, хотелось узнать, что написано на картоне. Но плакат был повёрнут к улице, и прораб видел только оборотную сторону.
Тогда он спустился со стены и, покуривая сигарету, словно невзначай, неторопливо прошёл мимо нашего картона.
Я видел - лицо его побелело, потом вдруг сразу побагровело.
«Пристукнет Тимку», - подумал я.
Но прораб сдержался. Повернул и так же неторопливо зашагал на свой объект. Наверно, ему очень нелегко было идти так медленно, так солидно, но он всё-таки выдержал взятый темп до конца, пока не скрылся в своей кирпичной коробке.
- Молодцы, ребята! - говорили прохожие.
- Боевые парнишки!
Люди шутили, громко отпускали всякие замечания насчёт горе-строителей. Но прораб больше не показывался.
- Похоже, решил просто не обращать на нас внимания, - шепнул я Тимке.
- Ничего. Обратит, - сказал Тимка. - Мы его допечём. Нынче не поможет - завтра придём.
И всё-таки прораб не выдержал.
Вылез из своей кирпичной крепости, подошёл к Тимке..
Я насторожился.
Прораб, сунув руки в карманы, стал перед нашим плакатом, будто только сейчас его заметил, и принялся внимательно разглядывать рисунок.
- Похоже, - вежливо одобрил он, хотя, честно говоря, портрет был вовсе не похож. - Только вот усы А я ж без.усов.
- То’Ио,-.так же спокойно и деликатно согласился Тимка. - Но не огорчайтесь. Вовка Шварц, наш главный художник, мигом побреет вас!
В толпе засмеялись.
- И кепка вот, - говорит прораб. - У меня синяя. А тут какая-то рыжая
- Непорядок! - подтвердил Тимка и скомандовал: - Эй, Вовка! Не забудь потом и кепочку гражданину прорабу сменить!
Так они ядовито-вежливо переговаривались, а зрители хихикали и подмигивали друг другу.
Наконец прорабу это, видимо, надоело.
- Ну, вот что, - строго сказал он. - Пошутили - и ладно. Мешаете работать. Понятно? Дуйте-ка со строительной площадки. Здесь я хозяин.
- А мы не на стройке, - говорит Тимка. - Разве сквер ваш? Укажите тогда, пожалуйста, где кончается строительная площадка? Мы охотно переместим туда карикатуру на товарища Цветкова.
В толпе снова засмеялись. А прораб так налился кровью, даже шея у него раздулась.
«Врежет он Тимке, - подумал я. - Факт, врежет».
Но тут подъехала машина с раствором. Шофёр подогнал её вплотную к толпе, высунулся, давит на сигнал, орёт: «Дорогу!»
- Через сквер проезда нет, - говорит Тимка. - И вообще Гудеть в черте города запрещено!
- Чего?! - орёт шофёр. - Тоже мне госинспек-ция!
Дал газ и двинулся прямо на Тимку,
А Тимка стоит меж колеями, посреди дороги, ноги расставил, носки внутрь подвернул, кулаки сжал, как боксёр, когда к бою готовится. А сам аж побелел.
Но глаза не закрывает по-куриному! Нет, прямо в упор взглядом целится в шофёра.
«Так, наверно, он в деревне стоял, - подумал я.- Когда «Волгу» для больной задержал».
Я подошёл к Тимке и стал рядом. И ещё многие, и ребята и взрослые, сгрудились возле него.
Шофёр ругается, а потом вдруг как засмеётся! Это он наш плакат увидел!
- Так! - смеётся. - Значит, одной рукой строим, другой - ломаем? Э,- говорит,- шут с вами! - Включил заднюю передачу, пятясь, выбрался на дорогу, развернулся и укатил.
Мы видели, как вскоре он подъехал к стройке с другой стороны.
Так простояли мы до темноты: больше машин не появлялось.
На следующий день после уроков мы опять направились на стройку.
Тимка нёс наш знаменитый плакат, о котором уже знала вся школа. Усы на портрете Вовка успел «побрить» и кепку перекрасил.
Пришли мы, воткнули в землю палку с плакатом, сразу, конечно, народ сгрудился. И опять смех, шуточки насчёт прораба. А сам он наверху по своей кирпичной «крепости» ходит. То появится в проёме окна или на стене, то опять исчезнет.
«Ну, характер, - думаю. - Неужели выдержит? Неужели так и не спустится?»
Однако вскоре прораб слез вниз. Не глядя на плакат и на Тимку, прошёл мимо и, не оборачиваясь, зашагал куда-то. Шёл он ещё неторопливей, чем всегда, как на прогулке.
Честно говоря, нам даже обидно стало. Удирает! Попросту удирает! Чего ж теперь торчать возле стройки, когда прораба нет?!
А время шло. Стоять так, без дела, было муторно. И, как назло, ни одна машина не подъезжает.
Мы топтались на месте, возле плаката, и я видел: ребята изнывают от безделья. Кто-то сел на камень, кто-то вынул из портфеля книжку и, прислонившись спиной к дереву, стал читать.
- Ну, что теперь? - скучным голосом спросил один из мальчишек.
- Стоять! - твёрдо ответил Тимка. - Стоять насмерть!
Я думал, прораб ушёл куда-нибудь в трест, или на совещание, или ещё куда. А может, ему и не нужно было ни ^трест, ни на совещание. Просто ушёл, чтобы только нас не видеть. Но оказалось - он хитрее.
Прошло с полчаса, вдруг видим - прораб возвра-
щается. Идёт высокий, грузный, в своей кепочке и кирзовых сапогах, крупно, размашисто шагает, а рядом кто-то мелко-мелко вяжет шажки. Кто бы это? Кого прораб на помощь привёл?
Смотрим, а это директор нашей школы Михаил Михайлович, которого для убыстрения все у нас зовут Мих-Мих.
«Вот номер! - подумал я. - Ну, держись, Тимка!»
Мих-Мих у нас строгий. И главное, очень любит, когда тихо. И очень не любит, когда шумно.
А тут целая толпа, и все чего-то гомонят, суетятся.
Вижу я: подходит Мих-Мих, а глаза у него беспокойные и прямо в Тимку уткнулись.
«Ну, что ещё натворил?»
- Вот, - говорит прораб Мих-Миху, - полюбуйтесь на ваших удальцов! Мешают государственной стройке! - И рассказывает директору про наш «заслон».
Мих-Мих слушает, молчит.
Тимка тоже слушает и тоже молчит. И глаза по-куриному прикрывает.
- У меня срочное задание, - горячится прораб. - Двести тысяч надо освоить! Понятно? Двести тысяч целковых! Это не шуточки! А тут из-за каких-то паршивеньких кустиков такой шум-гром, прямо атомный взрыв. Да я закончу стройку, а потом снова вам эти кусточки-цветочки посажу! Нюхайте на здоровье!
- Я всё-таки не понимаю, зачем портить сквер? - спокойно говорит Мих-Мих и бородку свою дёргает. А он всегда, когда сердит, бородку дёргает, будто выщипать её хочет.
Прораб ещё пуще горячится.
- И вообще, - кричит, - что это за методы? Ну, не нравится, ну, напиши жалобу в трест, ну, в газету сообщи. А это что? Демонстрацию какую-то надумали!
Тут и Тимка не выдержал.
- Насчёт методов не знаю, - говорит, и голос у него пронзительный, как у петуха, - а тополи портить не позволим! Мы их сажали, а вы
- А чем плохой метод? - говорит Мих-Мих и бородку щиплет. - Как видите, действенный. А это самое главное. И носит этот метод, я бы сказал, общественный характер.
Тут прораб совсем растерялся, заявил, что он будет жаловаться в райком и ещё куда-то, но Мих-Мих повернулся и ушёл.
А перед уходом украдкой подмигнул Тимке. В самом деле подмигнул! Чуть-чуть. Краешком глаза. Или это мне только показалось? Вообще-то не такой человек наш директор, чтобы ученику подмигивать.
Ну, ушёл директор, прораб у себя в «крепости» скрылся, а тут машины стали подкатывать - с раствором, с какими-то бочками, с песком. Все грузовики до единого мы завернули и в объезд пустили. Шофёры уж не очень-то и сопротивлялись.
До самого конца рабочего дня мы дежурили.
Уже в сумерках идём мы с Тимкой домой, а я говорю:
- Как бы он в самом деле не наябедничал?
Тимка промолчал. Но я-то видел, что и он встревожен. Когда уже подошли к дому, он сказал:
- А всё-таки мы его допечём. Из принципа!..
Назавтра после школы мы опять взяли плакат и пошагали на стройку.
Пришли и остановились удивлённые. Наш «заслон» больше не требовался.
Там, где через сквер меж деревьями шла глубокая колея, теперь был воткнут шест с надписью: «Проезд закрыт».
Стрелка показывала, как делать объезд. Досок, сваленных на траве, не было. Не было и кирпичей и груды строительного мусора. Когда успели всё это убрать? Ночью? Или рано утром?
- Интересно, - сказал я Тимке. - Звонил прораб в райком? Или нет?
Тимка пожал плечами.
- А может, всё наоборот? - вслух подумал я. - Может, прораба там взгрели? То-то он нынче такой паинька!
Тимка опять пожал плечами.
- А может, не звонил? Сам, так сказать, осознал?
- Во-во! Под давлением общественности! - подмигнул Тимка, и все вокруг заулыбались.
После этого случая ребята уже не очень-то смеялись над Тимкой, когда он попадал в очередную историю. А когда и посмеивались, обязательно кто-нибудь состроит серьёзное лицо и, приставив палец ко лбу, как это делала Валя, скажет:
- А всё-таки в Тимофее Горелых есть что-то такое государственное
С тех пор его перестали дразнить «курицей» и «историческим ребёнком», а часто звали «государственный Тимка».
_____________________
Распознавание - БК-МТГК.
Сироты с инвалидностью в России часто обречены на изоляцию и пожизненный интернат за высоким забором. Александр и Яков выросли в детском доме, а сейчас живут в доме сопровождаемого проживания в Петербурге: покупают модную одежду, обедают в кафе, встречают Новый год на Марсовом поле, летом ездят в палаточные лагеря, а зимой - в гости в Москву. Как у них это получилось, рассказывает спецкор “Ъ” Ольга Алленова.
Из интерната в пижоны
Трехэтажный разноцветный дом в петербургском микрорайоне Новая Охта. Просторный лифт, удобная прачечная, на каждом этаже большие общие гостиные. Год назад дом открыла петербургская некоммерческая организация ГАООРДИ (Городская ассоциация общественных организаций родителей-детей-инвалидов). В этом доме 19 квартир и 19 жителей. У каждого свое отдельное жилье: комната, прихожая, санузел. Человеку, который всю жизнь провел в интернате, это кажется сказкой. 19-летний Саша Курочкин первое время и думал, что ему все снится.
Он едет впереди меня на инвалидной коляске, открывает дверь в свою квартиру, приглашает: «Заходи!» Первым делом достает с низкой полки фигуру петуха и протягивает мне: «Смотри, это мне волонтеры подарили. Я еще тогда маленький был».
Этот петух - единственная твоя вещь из детского дома?
Это не петух, а курица. Моя фамилия Курочкин! Ты что, забыла? Это волонтеры так пошутили.
Саша смеется, я тоже.
У Саши из-за ДЦП невнятная речь, но я его знаю не первый день, так что мне все понятно.
Он показывает мне свой шкаф - благодаря особому механизму человек, сидящий в инвалидной коляске, может открыть дверцы и опустить вниз штангу с одеждой. Он перебирает рубашки разных цветов, показывает новые брюки: «Вчера купил».
Саша оказался таким пижоном,- говорит Татьяна Гаврилова, соцработник дома в Новой Охте.-Каждый день к ужину новую одежду надевает.
Парень достает электробритву и новый телефон: «Сам купил!» Из окна его комнаты видна спортивная площадка с качелями для инвалидных колясок. Это место особенно любят обычные дети из соседних домов. Саше нравится, когда дети гурьбой забираются на качели.
Он едет по коридору и открывает дверь санузла: душ без барьеров, возле туалета опора для того, чтобы человек мог самостоятельно пересесть из кресла. Низкий умывальник и зеркало.
Вот это да! – восхищенно говорю я.
А ты как думала! Это тебе не Москва!
У Курочкина хорошее чувство юмора, все смеются.
В новом доме создана безбарьерная среда, позволяющая людям с инвалидностью чувствовать себя самостоятельными
Татьяна Гаврилова говорит, что помощь соцработника обычно заканчивается перед дверью в санузел. Для человека с особыми потребностями очень важно быть самостоятельным в этом помещении. Это помогает сохранить достоинство.
Но Саша - один из немногих, кому помощь в этом доме почти не нужна.
Он самостоятельный, сегодня сам себе сварил манную кашу,- рассказывает соцработник.- У нас меню на неделю, но он не захотел овсянку. Очень любит готовить на кухне, ему лишь с плитой надо немного помогать.
Здесь все говорят, что если бы в раннем детстве Саша не оказался в интернате, он бы уже жил обычной самостоятельной жизнью.
На стене в Сашиной комнате висит большая фотография. На ней два мальчика - Саша Курочкин и Яша Волков. Эту фотографию их друг Катя Таранченко сделала десять лет назад в детском доме в Павловске. С тех пор они вместе.
Саша - порывистый, харизматичный, громкий, веселый. Яша - скромный красавец с невероятно обаятельной улыбкой. Парни с детства в инвалидных колясках. Они так бы и шли по этапу, если бы однажды в их жизни не появилась Катя - высокая худая девушка в хипстерских штанах, с серьгой в одном ухе и асимметричной челкой. Сейчас она директор петербургской благотворительной организации «Перспективы», а тогда была просто волонтером.
Саша берет интервью
Валдай, август 2018 года. В лагере Центра лечебной педагогики в глухом сосновом лесу идет третья смена. Приехали молодые люди с особенностями развития из Москвы, Санкт-Петербурга, Оренбурга. Сопровождают их в основном волонтеры и сотрудники НКО или родственники.
Саша и Яша живут в палатках, как и все. Днем участвуют в приготовлении пищи, мастер-классах, общаются с психологом в группе, едят, гуляют. Вечером поют песни у костра.
Их сопровождают Катя Таранченко и Денис Никитенко, сотрудники «Перспектив». В лесу нет дорог, поэтому доехать куда-то самостоятельно на коляске сложно. Помощь волонтеров нужна и на кухне, и в палатке - самостоятельно раздеться и помыться в таких условиях ребята не смогут.
У Сани абсолютно счастливые глаза. Он здесь много смеется. «Ты когда у меня интервью будешь брать?» - кричит мне, завидев издалека. «Сначала у Яши»,- отвечаю я. Яша, как обычно, скромно улыбается, глядя в пол. Он совсем недавно переехал в дом сопровождаемого проживания в Новой Охте. Говорят, он под огромным впечатлением, но Яша привык держать свои эмоции при себе. Я спрашиваю, нравится ли ему в новом доме.
Нравится,- отвечает Яша, не переставая улыбаться.
А в интернате нравилось?
Нет. Скучно в интернате. В ГАООРДИ мы ездим на занятия, это не скучно. И у меня есть моя комната.
В две последние фразы вмещается почти все, чем жизнь дома отличается от жизни в интернате. В ПНИ Яша ничего не делал. Один день ничем не отличался от другого: завтрак, обед, ужин, сон, телевизор. Там у него в комнате было восемь соседей. В новом доме он всегда занят: утром едет на занятия в мастерские ГАООРДИ, там же обедает в кафе. Бизнес-ланч стоит 180 руб., ребята теперь получают всю пенсию на руки и могут себе это позволить.
В 16 часов он возвращается в Новую Охту. Участвует в приготовлении ужина, общается с друзьями в гостиной, сидит в компьютере.
Я люблю путешествовать,- говорит Яша.- Зимой я поеду в Раздолье. Там у меня друзья.
Раздолье - городок в Ленинградской области, где у «Перспектив» есть свой дом. В этом доме живет семь человек взрослых с ментальными особенностями. Среди них девушки и парни из того интерната, где выросли Яша с Саней. Так что им есть, о чем поговорить.
У Яши из-за ДЦП сильная спастика, он с трудом держит столовые приборы. Но в лагере Яша больше всего любит готовить, так он чувствует свою значимость.
Помогает ему лечебный педагог из благотворительного фонда «Жизненный путь» Юлия Липес. «Дело не только в самом процессе приготовления пищи,- говорит она.- Все ребята принимают участие в общем обеде. Они знают, что делают полезное дело, ведь все будут есть то, что они приготовили. Это повышает их самооценку».
У Юлии раньше не было опыта работы с людьми, имеющими двигательные нарушения. В своем фонде она занимается с взрослыми, имеющими ментальные особенности. «Я потрясена тем, как много умеют эти парни,- она показывает на Яшу.- Несмотря на то, что у них сложности, спастика, нам удалось подключить к приготовлению обеда абсолютно всех».
Саша Курочкин изо всех сил вытягивает шею, чтобы увидеть, когда я освобожусь. Я иду к нему, включаю диктофон.
Ну, спрашивай,- разрешает Саша.
Как тебе в новом доме?
Я бы сказал, классно!
А в интернате как было?
Нормально. У меня там друг остался. Мы с ним поссорились. Но я туда не хочу.
Даже если помиришься с другом?
Да. Там я никуда не выходил. Мне тут хорошо.
Ты помнишь суд, где тебя хотели лишить дееспособности?
Да, да. Я думаю, меня не надо было лишать. Сначала была плохая судья. А потом хорошая. Дала мне пожить.
Саня берет мой диктофон: «Можно?»
Конечно. Ты хочешь задать мне вопрос?
Я росла дома, нас было трое детей в семье. Я жила в маленьком городе в Северной Осетии. У меня есть брат и сестра.
Мама тоже есть, она уже старенькая.
Папа умер. Он долго болел.
А у вас? - Саня поворачивается к Кате Таранченко.
А у меня и папа, и мама есть, они живы.
А у вас? - обращается Саня к Зурабу, волонтеру, театральному режиссеру, который вместе с участниками лагеря ставит спектакль.
А нас было четверо, сейчас остались только я и сестра.
А мамы уже нет, и папы тоже нет.
А у меня нет никого, все умерли,- буднично говорит Саша.
Но у тебя есть брат,- уточняет Катя и поясняет для меня: - Он вырос в Кронштадтском детском доме, мы хотим его найти.
Да,- кивает парень.- Это было бы очень хорошо.
Теперь он спрашивает Катю про ее семью, про отца.
А как папа тебя растил?
Он мне все разрешал. Мы с ним бегали на лыжах, спортом занимались.
У тебя классный папа. А ты в садик ходила?
Да, я терпеть не могла заправлять постель.
Саня смеется, ему это знакомо. В интернате всегда заставляли заправлять постель.
А где ты родилась?
В Таганроге.
А я не помню, где я родился.
Мимо нас проходит Вера Шенгелия, журналист, волонтер, соучредитель фонда «Жизненный путь». Веру здесь все знают, этим летом она провела в лагере несколько смен. Саня под диктофон задает Вере вопросы: где родилась и как жила.
Я родилась в Москве, - рассказывает Вера. – Мы жили в маленьком городе под Москвой.
А папы не было. Папа был в другом месте. Мама сама справлялась. Но у меня была тетя. Строгая. Она работала ветеринарным врачом на птицефабрике. Когда я родилась, ко мне никого не пускали. Она надела белый халат, проникла в родильное отделение, нашла меня, посмотрела и потом всем и всегда говорила, что она была первым человеком, который меня увидел. Говорит, что у меня была маленькая челочка, как у Гитлера.
Саня смеется.
А мама была такая счастливая и все пыталась развернуть тугую пеленку, чтобы посмотреть, какие у меня маленькие ручки. А у меня, Сань, жирненькие такие были ручки.
У Веры смешная интонация. Диктофон прыгает, Саня хохочет.
Ну и что еще вас интересует из моего туманного прошлого? - серьезным тоном уточняет Вера.
А потом?
А потом мы вернулись домой. Мы жили бедно, у нас не было кроватки, и я спала в коляске.
Саша пару секунд молча смотрит на Веру. К нам подтягиваются другие участники лагеря, всем интересно послушать эксклюзивное интервью.
А потом? Когда подросла? До первого класса?
Мне было шесть лет, и меня на все лето отправили к бабушке и дедушке на Украину. И там я подружилась с мальчиком, который был сыном деревенской почтальонши. Он носил только трусы, у него больше ничего не было. И еще у него была лошадь с телегой, на которой его мама давала нам развозить почту. Мы все лето бегали по деревне, катались на телеге, валялись на сене. Когда я приехала домой, мои кудри были вшивые, и моя интеллигентная мама долго охала, прежде чем меня постричь. В школе учительница спросила, как мы провели лето. Я встала и бодро рассказала: «Я прекрасно провела лето, мы с Русланом в трусах лежали под телегой, и теперь у меня вши». Учительница сказала: «Садись, Верочка, молодец».
К концу этого интервью слушатели смеются в голос, но больше всех Саша. Кажется, что история из чужого детства наполняет его счастьем.
Он обдумывает следующий вопрос. Ему хочется спросить о многом, но детская травма возвращает его к одной и той же точке.
А ты где родился? - спрашивает он Зураба.- А ты где? - поворачивается ко мне.
Наши ответы его не насыщают, и он снова смотрит на Катю:
А как ты попала в Питер? В интернат? Ко мне? Ты не помнишь?
Помню,- спокойно говорит Катя.- Я ничего не знала о Сане Курочкине, когда училась в школе. А когда узнала, то была очень рада. Потому что ты, Саня, клевый.
Саша радостно кричит:
Расскажи!
И Катя снова, в сотый раз, рассказывает ему историю их знакомства. Саша слушает, закрыв глаза и улыбаясь. Много лет он был лишен собственной истории. Теперь она у него есть.
Катя, Саша, Яша. История любви
После окончания юридического факультета Катя Таранченко устроилась на хорошую работу в коммерческий холдинг. Через несколько лет, как она сама теперь говорит, у нее случился экзистенциальный кризис: «Я поняла, что ничего не хочется, денег не хочется, это все тлен, жизнь тратится не на то. Хотела уехать жить в горы. Но как-то сидела на крыше с другом, а он волонтерил в "Перспективах", и он мне предложил к ним прийти. Познакомилась с директором Машей Островской, поговорили, и меня отправили в детский дом в Павловск».
В павловском интернате для детей с умственной отсталостью Катю прикрепили к «сложной» группе, в которой жили дети с ДЦП, не умеющие самостоятельно передвигаться. Их там называли «ползунками». Саше и Яше тогда было по восемь лет.
С Санькой мы подружились, потому что он такой хулиган, все время что-то натворит, нальет воды на пол, мусорное ведро утащит в коридор… Мелкий такой, говорить ему сложно, мычит, никто его не понимает и не дослушивает. Как ни приду к ним, чтобы на экскурсию ребят взять, в океанариум,- а Курочкин не едет, вечно в углу стоит, потому что вчера что-то натворил. Я ругалась с воспитателями из-за него, у нас с ними отношения испортились. Саня всегда был очень активный. Сейчас он физически тяжелее, а тогда он каждый день меня ждал и с порога спрашивал: «Катя, а мы будем сегодня ходить?»
В «Перспективах» волонтер может отработать один год. Потом нужно либо уходить, либо оставаться в организации, но профессионально расти. Когда год закончился, Катя согласилась стать в «Перспективах» юристом. А чтобы иметь возможность заниматься со своими маленькими друзьями, выучилась на специального психолога, поступив сразу на четвертый курс. Она понимала, что не сможет бросить Сашу.
Катя забирала парней в конный лагерь, где они жили по неделе в палатках: «Вот это было такое время, когда мы вместе, без всего этого ужаса детдомовского, с лошадьми, в лесу. И парни мои весь год этого выезда ждали, потому что на тот момент это был единственный их опыт жизни вне детского дома».
Однажды мальчишки спросили Катю, можно ли прийти к ней в гости. Она тогда снимала квартиру на окраине, и возить туда ребят было бы слишком сложно. К тому же без заключения опеки ей бы не разрешили забирать их домой. У основательницы питерских «Перспектив» Маргарет фон дер Борх в Петербурге на Фонтанке собственная квартира, которую она отдает под нужды НКО. Она оформила с Таранченко договор безвозмездного пользования, квартиру обследовали органы опеки и дали добро на гостевой режим. В итоге эта квартира на Фонтанке на много лет стало местом, куда подростки приезжали к Кате в гости на выходные и праздники. Лифта в старинном доме нет. Она звала кого-то из друзей, и вдвоем они затаскивали коляски с парнями на четвертый этаж.
Трудно было?
Совсем нет. Я всю неделю работала и ждала, когда наступят эти выходные и я смогу привезти ребят. Они так радовались. Это невозможно ни с чем сравнить. И с ними очень весело. Все мои друзья их знают, всем нравится проводить с ними время. У Сани прекрасное чувство юмора, Яша вообще очень позитивный. Однажды мы пошли в новогоднюю ночь на Марсово поле, это их потрясло. Им тогда уже было по 17, они впервые вышли ночью на улицу. До этого они ни разу не встречали Новый год, в детдоме их заставляли ложиться спать в девять вечера.
Для Саши и Яши Катя стала самым близким человеком. Она научила их встречать Новый год, путешествовать и не бояться выражать свои желания
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Шесть лет назад Саше Курочкину сделали операцию в институте Турнера. До операции он мог только прыгать на коленях, ноги не разгибались. Ему выпрямили ноги, и два месяца он провел в гипсе. «Он так орал от боли, вся больница на ушах стояла от нашего Курочкина,- вспоминает Катя.- Он никому спать не давал, его даже в изолятор клали. Мы организовали круглосуточное дежурство, он искусал волонтеров. Потом реабилитация, надо носить ортезы, он в детском доме опять не спит, орет по ночам. Мне сказали: «Приди, сама посмотри, как он спит, и потом думай, что с ним делать». И выделили мне койку прямо у них в комнате, я провела там ночь. 13 человек в одной комнате, каждые полчаса кто-то просыпается и начинает бродить, кто-то мычит, кто-то качается, кто-то орет от боли. Я тогда впервые поняла, как они проводят всю жизнь. Вот такие у них ночи. И в шесть утра приходит злая нянька памперсы менять, включает свет, орет, это просто такой ад. Потом, когда 481-е постановление уже приняли (постановление правительства РФ, изменяющее условия жизни в детских домах.- “Ъ” ), их расселили на две спальни, по шесть-семь человек, но это все равно ужасно».
К 16 годам Саша и Яша уже знали про ПНИ. В интернате санитарки рассказывали им, что в 18 всех переведут из детского интерната во взрослый и что там страшно. «Саня ничего не боялся, а Яша очень переживал,- вспоминает Катя.- Я тогда была уверена, что мы что-то придумаем, поэтому попросила интернат не лишать парней дееспособности. Сказала, что мы их в ПНИ не отдадим. Однажды на нас вышла строительная компания, они строили дом и дали в нем квартиру для наших ребят. Мы планировали поселить там парней и организовать сопровождение. Но потом случился кризис, дом не достроили, все заглохло, он так и стоит. Я заболела. А, когда вышла из больницы, оказалось, что парней моих будут лишать дееспособности. Потому что всех, кто идет в ПНИ, должны до 18 лет лишить дееспособности. Такая у нас в Питере практика».
Обычно инициатором лишения дееспособности выступает интернат. Интернат передал документы в органы опеки. Психиатр из павловского ДДИ написала заключение о том, что Александр Курочкин не умеет читать и писать, не может за собой ухаживать и не сможет жить самостоятельно. Такое же заключение было составлено на Яшу. Органы опеки, которые ни разу ребят не видели, подали иски в суд о лишении дееспособности.
Саня умеет и читать, и писать, и считать,- говорит Катя.- Ребята и в магазин могут ходить, и готовить умеют. Саня сам моется, Яше нужна небольшая помощь, у него просто спастика сильнее. Это заключение - прямое доказательство того, что психиатр в интернате вообще не знает детей. Когда я в суде спросила ее, когда она разговаривала с Курочкиным, оказалось, что полгода назад. При этом у Сани невнятная речь, и его может понять только человек, который с ним постоянно общается. Она его даже не понимала. Хотя на самом деле, я думаю, что у Яши и Сани вообще нет тех диагнозов, которые им ставят. Думаю, все их нарушения связаны с сиротством и жизнью в детдоме.
В российской практике лишение сирот дееспособности обычно проходит в два этапа и занимает в общей сложности полчаса. «Судьи принимают заявление от интерната или органов опеки, назначают экспертизу, и человек на месяц попадает в психиатрическую больницу, а после, на втором заседании, судья лишает его дееспособности, и все,- объясняет Катя Таранченко.- А тут я приношу десятки ходатайств: опросить таких-то свидетелей, могут ли парни жить самостоятельно; провести исследования в институте Бехтерева; опросить парней, опросить персонал в интернате. Первое заседание длилось полтора часа, судья, который слушал дело Яши, просто позеленел от ненависти».
В суде Катя спросила Яшу, как он выбирает, что ему нужно купить. Яша ответил, что покупает в первую очередь продукты, чтобы была еда. А если остаются деньги, он может купить себе плеер. Считать Яша, в отличие от Саши, не умеет, но определить, хватит ли у него денег на какую-то вещь, может. «Он всегда спрашивает, сколько стоит вот эта вещь, останется ли сдача, то есть при общении с помощником он тщательно выясняет, как сделать так, чтобы не остаться без денег,- поясняет Катя.- Он четко знает, какие таблетки ему надо пить, он вообще очень внимательно относится к своему здоровью. Поэтому, когда психиатр в суде сказала, что он не обращался за помощью, когда у него поднялась температура, Яша возмутился: "Она врет!"»
На свои деньги Саша Курочкин купил телефон, наушники, ноутбук, модную одежду. Но главная ценность в его квартире - это фото 10-летней давности. Это единственная сохранившаяся вещь из его детства
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Здание суда, в котором несколько месяцев шел процесс, не приспособлено для инвалидов. В зале клетка, два стола и перила, которые не позволяют инвалиду выехать ближе к судье, чтобы дать показания. Яша говорит очень тихо, Саша невнятно, их кресла расположили в зале за зрителями, так что полноправными участниками процесса они себя чувствовать не могли. При этом судья несколько раз отказывался задавать им вопросы, несмотря на ходатайство юриста: «Вам надо, вы и задавайте».
Суд назначил судебно-психиатрическую экспертизу на базе психиатрической больницы №6. «В этой больнице довольно однозначная позиция по сиротам из ДДИ,- рассказывает Таранченко,- поэтому мы с моим коллегой Дмитрием Бартеневым решили, что нужно представить суду максимум доказательств, опросы свидетелей и специалистов, подтверждающие, что парни понимают значение своих действий и могут жить при небольшой поддержке. В институте Бехтерева нет судебно-психиатрической экспертизы, но там хорошие клинические психологи. Я возила ребят туда по четыре раза каждого, их долго тестировали, беседовали, выдали нам подробные заключения по пять листов на обоих». В заключении говорилось, что Яша хорошо выстраивает коммуникацию с людьми и, несмотря на некоторые интеллектуальные нарушения, умеет на основе коммуникации с другим человеком выработать кодекс поведения, адаптироваться в среде, обслуживать себя. Саша, по заключению специалиста института Бехтерева, может считать в пределах небольших сумм, понимает механизм покупок, стремится к самостоятельности и независимости, и в его положении это качество личности поможет развивать и другие способности. При этом психолог отметила и негативные качества ребят - например, Саня обидчив. Катя говорит, что у каждого человека свои особенности. Курочкин - хулиган, злопамятный и независимый, но при этом он веселый, открытый, и у него можно поучиться силе духа и любви к жизни.
Кроме заключения из института Бехтерева, Таранченко попросила сотрудников интерната заполнить анкету, составленную адвокатом Бартеневым: этот документ позволяет оценить уровень повседневного функционирования человека в разных сферах жизни - от самообслуживания в быту до совершения сделок, управления финансами и организации безопасности в помещении. К этой пачке документов защита прикрепила заключения психоаналитика и опросы волонтеров, знакомых с Яшей и Сашей.
«Мы надеялись, что удастся избежать госпитализации в стационар,- вспоминает Катя.- Суд, действительно, назначил амбулаторную экспертизу, и парни съездили в больницу №6. Но в обоих случаях психиатры написали, что не могут принять решение и требуется стационар. Это очень серьезное испытание - месяц в условиях психушки для ребят, которые и так напуганы. Яша так боялся, что сразу отказался ехать в больницу. Саня, подумал и отказался тоже».
Таранченко оформила отказ своих подопечных от прохождения стационарной экспертизы, сообщив суду, что доказательств и без стационара достаточно, иск необоснованный, а лишение дееспособности - несоразмерный реальной ситуации способ лишения прав.
Однако суд все же оставил решение о стационарной экспертизе в силе.
Победа и свобода
Летом 2017 года Саше Курочкину исполнилось 18 лет, Катя была в командировке. К этому времени «Перспективы» договорились с петербургской благотворительной организацией ГАООРДИ о том, что парней примут в новый дом сопровождаемого проживания в Новой Охте - пока в гости, на месяц. Но Саше и Яше уже дали путевки в ПНИ и перевели.
В тот день, когда Саша написал заявление на выписку из ПНИ, интернат отправил его в психиатрическую больницу на экспертизу. «Ему не сказали, куда его везут, он просто очутился в больнице,- рассказывает Таранченко.- Я стала звонить нашим юристам, и Саня написал заявление с просьбой выпустить его из больницы. Его отпустили». После больницы его сразу пригласили в дом ГАООРДИ - в гости на месяц. Это было оформлено как отпуск. В этом доме Саша и Яша встретили Новый год с селедкой под шубой и Путиным в телевизоре, побывали в мастерских ГАООРДИ, где у каждого взрослого с ментальными нарушениями есть работа. Когда время отпуска закончилось, они вернулись в интернат. Нужно было определяться: либо писать заявление на выписку из интерната, либо оставаться там навсегда. Суд в любой момент мог лишить их дееспособности, ведь дела не были закрыты. И тогда от Саши и Яши уже ничего бы не зависело. Саня всей душой рвался в новый дом и вышел из интерната первым. Яша сомневался. Подтолкнул его карантин в ПНИ: интернат закрыли на два месяца, к Яше никого не пускали. «У Яши как раз был день рожденья, и я пробралась к нему комнату под видом волонтера,- вспоминает Катя Таранченко.- Захожу, а он лежит укрытый по самый рот, глаза испуганные: "Ставь вон туда торт и уходи скорей, а то увидят!" Ну я его обняла, оставила подарки и ушла. Как только карантин сняли, он сказал мне, что боится попасть из интерната в психушку. После этого он и написал заявление о выходе из ПНИ. Спасибо Маргарите Урманчеевой (президенту ГАООРДИ.- “Ъ” ), она дала Яшке последнюю свободную комнату в доме». В общей сложности Саша и Яша провели в ПНИ полгода. Но этого опыта им хватит на всю жизнь.
Президент ГАООРДИ Маргарита Урманчеева дала Саше и Яше шанс, которого у большинства других сирот в стране никогда не было и не будет - проектов сопровождаемого проживания в России очень мало, и делаются они на средства НКО
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Из ПНИ парням не отдавали на руки их личные документы - нужна была постоянная регистрация. Дом в Новой Охте принадлежит строительной компании ЛСР, которая отдала его в безвозмездную аренду ГАООРДИ на 49 лет. Прописаться там нельзя. Все жители дома - взрослые с особенностями развития, выросшие в семье. Их до сих пор поддерживают родители. С сиротами из ДДИ в этой организации еще не работали, Саня и Яша стали первыми.
К этому времени у Кати Таранченко достроилась собственная однокомнатная квартира, и она отправилась прописывать туда своих друзей. «Сдали мы в окошко документы, а на следующий день мне позвонили: приезжайте с ребятами. Приезжаем, парней спрашивает инспектор: куда, мол, вы вписываетесь, зачем вам это надо? Яша говорит: "Мы выписываемся из интерната, мы будем прописаны у Кати, Катя наш друг, она нам помогает, а жить будем в ГАООРДИ". Нормально все объяснил, она их выставила и мне говорит, что будет писать и прокурору, и в УФМС, и я не понимаю, что эти парни прожили в интернате всю жизнь и им нужна помощь. Я ей объясняю: у них будет сопровождение, им оказывают в ГАООРДИ круглосуточную поддержку. В общем, долго мы спорили, в итоге она стала мне рассказывать, что у нее тоже внук с ДЦП и она таких ребят знает. В этот момент Яша заезжает в кабинет и говорит ей: «Вы почему не хотите нас выписывать из интерната? Мы туда не вернемся уже»,- и носом хлюпает. А Саня спрашивает: «Вы, что, считаете нас идиотами невменяемыми?» Эта инспектор аж замерла. Я, говорит, не считаю, но тебе же нужна помощь! А он ей: «Да я все умею, я борщ варить могу! Рассказать? Морковку режешь, свеклу, капусту, помидор». Ну, в общем, уехали мы, оставили документы, я готовилась к худшему. Думала, опять придется сражаться в суде. Но через неделю я позвонила, и инспектор сказала, что все в порядке, можно забирать паспорта».
Дело о лишении дееспособности сошло на нет. После перевода ребят из павловского ДДИ в петергофский ПНИ истец сменился, но органы опеки Петергофа в суд уже не являлись. «Видимо, они просто не знали, как аргументировать иск, а дело-то было уже на слуху»,- считает Катя. Когда она прописала Яшу и Сашу у себя дома, органы опеки по новому месту жительства тоже в суд не пришли - иск они не подавали, с Курочкиным и Волковым не знакомы. Суд дело закрыл, а парни сохранили дееспособность.
Особый дом
В доме в Новой Охте - уютный вечер, пахнет сдобой, парни и девушки сидят в гостиных: кто-то играет в телефоне, кто-то рисует, кто-то помогает соцработнику разгружать посудомоечную машину.
Раздается звонок в дверь, к нам на второй этаж поднимается руководитель ГАООРДИ Маргарита Урманчеева. Она только вышла из больницы, но отдыхать Урманчеева не умеет. Много лет назад она создала некоммерческую организацию, чтобы у ее особого ребенка и у сотен других таких детей в России было будущее. Напор и методичность, с которыми эта женщина много лет бьется за права особых людей, недавно принесли результаты - ГАООРДИ завершил свой проект в рамках президентского гранта, создав модель сопровождаемого проживания для людей с ментальной инвалидностью и расписав в ней тарифы на социальное обслуживание в квартирах социального назначения. Власти Санкт-Петербурга модель приняли, и теперь ГАООРДИ будет получать возмещение от региона за оказание социальных услуг жителям этого дома. «Это было трудно, но мы прорвались в закон о соцобслуживании,- рассказывает Урманчеева.- На уровне региона было принято постановление, в котором определены наши тарифы. Это, конечно, небольшие деньги. Финансирование ПНИ - дело понятное, доходное. Интернат выигрывает масштабом: чем больше там живет людей, тем выгоднее выходит. А мы неконкурентоспособны. Но мы же знаем, какое качество услуг в интернате. Мы знаем, что многие услуги там вообще людям не оказываются, хотя за них учреждение отчитывается». В сентябре в Петербург приезжал глава Минтруда РФ Максим Топилин, посетил дом ГАООРДИ и сказал, что «поезд тронулся». При этом министр отметил, что такие проекты сопровождаемого проживания можно делать в любом регионе.
Саша Курочкин и Яша Волков почти год живут в доме сопровождаемого проживания в Новой Охте и впервые в жизни чувствуют себя дома
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
В перспективе, если подобных проектов будет много, любой человек сможет получить в органах соцзащиты направление в дом сопровождаемого проживания, говорит Урманчеева. НКО нужно лишь войти в реестр поставщиков социальных услуг, а региону - тарифицировать эти услуги. Но самая сложная задача - найти жилье под сопровождаемое проживание. В Петербурге справиться с ней помогает бизнес, однако точечные проекты не решат системных проблем и в целом без помощи государства не обойтись.
Я спрашиваю Маргариту Урманчееву, на что существует особый дом. По договору с ГАООРДИ каждый житель дома вносит плату за коммунальные услуги (в зависимости от времени года 1,9–3,5 тыс. руб. с каждого), за питание (по 7,8 тыс. руб. в месяц), за бытовую химию и моющие средства, а также на культурно-досуговые мероприятия. В общей сложности выходит примерно 18 тыс. руб. в месяц с человека. Пенсия у людей с первой группой инвалидности в Петербурге - 28 тыс. руб. вместе с городской надбавкой.
Все жители особого дома зарегистрированы в нем «по месту пребывания», так что социальные услуги им будут предоставлять в этом районе. У каждого уже есть индивидуальная программа получателя социальных услуг (ИППСУ), которую выдают в органах соцзащиты. Исполнитель услуг - ГАООРДИ. То есть оказывая услуги людям с инвалидностью, НКО сможет получать от государства компенсацию.
Кроме того, жители дома в Новой Охте прикреплены к районной поликлинике. Урманчеева говорит, что в поликлинике отношение к ним доброжелательное, при необходимости врач может прийти и на дом.
На каждом этаже есть соцработник - и днем, и ночью. С ним жители квартир составляют меню на неделю, вместе ходят за продуктами. В свободное время гуляют, смотрят кино, ездят в музеи. Выйти из дома любой его житель может по желанию - с соцработником, волонтером или родственником. Недавно Катя ездила с Сашей и Яшей на несколько дней в Москву, в гости к Вере Шенгелии. Сосед Саши Курочкина по этажу Миша на выходные всегда уезжает к маме. Никаких заявлений писать не надо, пропускной системы здесь нет. Это просто дом.
В микрорайоне особый дом уже многие знают. Здесь нет заборов, и это помогает социальной интеграции.
Компания ЛСР планирует открыть в соседней многоэтажке особые мастерские, где жители особого дома смогут заниматься ручным трудом. Так что дневная занятость у них будет совсем рядом. А еще к Новому году хотят открыть кафе, в котором станут работать жители особого дома. «До 18 часов оно будет работать как детское кафе, после 18 - как антикафе,- делится планами Маргарита Урманчеева.- Здесь в районе нужно кафе, мамам с детьми негде посидеть, пообщаться. А нас в микрорайоне уже знают, видят, что наши ребята ладят с детьми. Местные жители к нам привыкают, это всем на пользу».
Мы пьем кофе в большой гостиной на втором этаже. Яша вдруг вспоминает, как кто-то из сотрудников отобрал у него телефон - он слишком долго играл поздно вечером. Урманчеева говорит, что к этому работнику были вопросы и он больше здесь не работает. Она убеждена: с жителями дома нужно разговаривать и договариваться.
Самая большая наша проблема - квалификация персонала,- говорит президент ГАООРДИ.- Приходят разные люди, мы их обучаем. Но иногда человек авторитарен и не понимает, кто главный в этом доме.
А кто тут главный? - уточняю я.
Главные - ребята. А мы им просто помогаем. Здесь нет наставников и подопечных. Мы даже разработали методическое пособие, для промывки мозгов, так сказать. Хотим, чтобы сотрудники напитывались духом честного, справедливого отношения к особым людям. Ведь памперс поменять - этому можно везде научиться. А вот уважать человека за то, что он человек,- это, оказывается, очень трудно.
Сочинения к сборнику «ОГЭ – 2018. Цыбулько. 36 вариантов»
Сочинение на тему «Был мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах» (Вариант 1)
15.1 Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного лингвиста Валентины Даниловны Черняк: «К эмоционально-оценочным относятся слова, которые связаны с выражением какого-либо чувства, отношения к человеку, оценки предмета речи, ситуаций и общения»
Известный лингвист В. Д. Черняк пишет об эмоционально-оценочных словах, что они связаны с чувствами, отношением или оценкой. Я думаю, что такие слова помогают нам понять героев и авторский замысел. Например, в тексте Р. П. Погодина используется много таких слов. Допустим, в предложении 13 Мишка говорит о Симе, что он «вылез». Это слово показывает нам презрительное отношение Мишки к другому герою. В предложении 16 он обращается к Симе не по имени, а очень грубо: личным местоимением «ты». Далее он обзывает Симу подхалимом, говорит, что он подлизывается, — это тоже показывает нам его грубость и презрительность.
Эмоциональные и экспрессивные слова делают литературное произведение более выразительным.
15.2 Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как вы понимаете смысл предложений 55-56 текста: «Мишка поднялся и стал отбирать картинки у ребят. Он собрал все листы, вложил их обратно в альбом»
В отрывке из произведения Р. П. Погодина мы читаем о взаимоотношениях ребят из одного двора. Им не нравился один из мальчиков, поэтому они подозревали его в разных гадостях: например, в том, что он подхалим. Не разобравшись, они отбирают у Симы альбом и разбирают картинки. Только спустя некоторое время их «главарь» Мишка вдруг понимает, что альбом предназначался старенькой учительнице, которая уже не работает в школе (об этом говорится в предложении 52). А из предложений 53 и 54 становится ясно, почему Сима хотел ее отблагодарить: она помогала ему занимается во время тяжелой болезни. Когда Миша это понял, ему стало стыдно, и он стал отбирать картинки у ребят, сложил их обратно в альбом. Из предложений 67-75 мы понимаем, что ребята передали Марии Алексеевне рисунки, которые сделал для нее Сима.
Эти слова значат, что Миша умел признавать свои ошибки и исправлять их.
15.3 Как вы понимаете значение слова СОВЕСТЬ? Сформулируйте и прокомментируйте данное вами определение. Напишите сочинение-рассуждение на тему: «Что такое совесть?»,взяв в качестве тезиса данное вами определение.
Совесть - это способность человека осознавать свою неправоту; она удерживает от дурного поступка или упрекает, если человек уже поступил неправильно.
В отрывке из произведения Р. П. Погодина Мишка отобрал у Симы альбом с рисунками, которые тот сделал для учительницы, но потом Мишка понял, что был не прав. Совесть упрекал его, и он решил исправить свою ошибку. Забрал рисунки у приятелей и все-таки передал учительнице.
И в жизни, и в литературе мы часто встречаем такие ситуации, в которых человек испытывает муки совести. Например, в романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин» главный герой сурово судит самого себя за малодушие. Опасаясь общественного осуждения, Евгений пошел на дуэль с другом и случайно убил его. Онегин наказывает самого себя - отправляет в изгнание.
Каждый человек должен поступать в соответствии с требованиями своей совести.
Сочинение на тему «По-весеннему радостно звучало тихое птичье щебетание…» (Вариант 2)
15.1 Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного лингвиста Дитмара Эльяшевича Розенталя: «Наша грамматическая система предоставляет множество вариантов для выражения одной и той же мысли».
Грамматическая система русского языка предлагает говорящему различные синтаксические структуры для выражения одного и того же. Они являются синонимичными.
Например, синонимичны предложения с деепричастными оборотами и придаточными предложениями. Правда, не всегда можно заменить придаточное предложение деепричастным оборотом, но зато если можно, то текст становится живее и энергичнее. Наверное, поэтому такие конструкции предпочитает В. О. Богомолов, с отрывком из книги которого я познакомился. В этом тексте было очень много деепричастных оборотов и единичных деепричастий. Например, в предложениях 3, 5, 7, 12, 13 мы встречаем такие конструкции.
Однако иногда писатель предпочитает придаточные: в предложениях 21, 23 и некоторых других. Это делает текст более выразительным и красивым.
15.2 Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как вы понимаете смысл последних предложений текста: «- Плана нет, - со свойственной ему прямотой без обиняков сказал Витька угрюмо. - И боевого обеспечения тоже. Это безответственность и мой недосмотр. Я за это отвечаю.»
Герой-рассказчик после тяжелых боев забыл о том, что ему было приказано выставить охранение и набросать план действий при нападении противника (предложение 21). Это было и в самом деле необходимо, однако рассказчик пренебрег этим, хотя и ненамеренно, а из-за его забывчивости пострадал его друг — комбат Витька. Но командир взял всю вину на себя, понимая, что комбриг может его наказать и во всяком случае будет ругать. Слова «Это безответственность и мой недосмотр. Я за это отвечаю» говорят о том, что комбат честный человек, не способный подвести друга, кроме того, он готов отвечать за все, что происходит в его подразделении. Рассказчик был уверен в своем друге, об этом говорится в предложении 24, ему было очень стыдно, что по его вине пострадает друг.
Иногда друзьям приходится исправлять ошибки друг друга.
15.3 Как вы понимаете значение слова СОВЕСТЬ? Сформулируйте и прокомментируйте данное вами определение. Напишите сочинение-рассуждение на тему: «Что такое совесть?», взяв в качестве тезиса данное вами определение.
Совесть – это особенность личности человека. Тот, у кого есть совесть, постарается ни в коем случае не совершить плохого поступка. Если он случайно сделает что-то плохое, то совесть мучает его и заставляет исправить причиненное зло.
В отрывке из произведения В. О. Богомолова герой-рассказчик забыл выполнить поручение своего друга комбата, а из-за этого комбриг выругал Витьку. Но друг не выдал своего друга, а взял вину на себя. Рассказчику было от этого очень стыдно.
Мы часто встречаем примеры мук совести в литературе и жизни. Например, в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» один мальчик, Илюша, поддавшись на уговоры злого студента Ракитина, угостил бездомную собаку куском хлеба с булавкой. Собака завизжала и убежала. Мальчик думал, что Жучка умерла, и это его ужасно мучало, он даже тяжело заболел. Но, к счастью, потом выяснилось, что собака выжила.
Совесть очень нужна каждому человеку.
Сочинение на тему «В школе под названием «Республика ШКИД» одновременно с новичком Пантелеевым появилась дряхлая старуха, мать директора…» (ВАРИАНТ 3)
15.1 Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного лингвиста Дмитрия Николаевича Шмелёва: «Переносное значение слова обогащает наш язык, развивает и преображает его».
В русском языке, наряду с однозначными словами, существует огромное множество таких слов, которые имеют не одно, а два и более значений. Если заглянуть в Толковый словарь, то можно убедиться, что таких слов даже больше, чем однозначных. Конечно, это неслучайно. Многозначные слова придают речи выразительность. На использовании разных значений одного многозначного слова основана такая шутка, как каламбур; переносное значение слова позволяет сделать свое высказывание ярче.
Например, в тексте Л. Пантелеева в предложении 11 мы читаем о том, как груда лепешек «таяла». Это слово употреблено в переносном значении «уменьшалась в размерах», и мы легко можем представить эту картину: кучка лепешек делается все меньше, а потом они и вовсе исчезают.
В предложении 20 автор пишет про мальчика, что губы у него «запрыгали». Это тоже слово в переносном значении. Читая, мы сразу понимаем, что новенький чуть не плачет от гнева и обиды, до такой степени он потрясен поступком ребят.
Слова в переносном значении часто используются в художественной литературе как средство выразительности.
15.2 Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как вы понимаете смысл предложений 47-49 текста: «-Знаешь, Лёнька, ты – молодец, — проговорил Японец, краснея и шмыгая носом. – Прости нас, ожалуйста. Это я не только от себя, я от всего класса говорю».
Действие книги «Республика ШКИД» происходит в колонии. Ребята, которые туда попали, это, конечно, не ангелы. Большинство из них на улице воровали, чтобы не умереть с голоду, и некоторые привычки у них так и остались в тот момент, который описан в эпизоде с украденными лепешками.
Но новенький Пантелеев был честнее других: ему казалось непорядочным красть у слепой старухи, поэтому другие колонисты избили его, а директор, не разобравшись, Пантелеева и наказал, ведь он не отрицал своей вины.
Другим колонистам стало стыдно. Именно поэтому Японец краснел, когда просил прощения у Лёньки. Ребята вдруг осознали, что можно жить честнее, чем они: не обижать немощных, не перекладывать вину на других. Об этом говорится в словах Японца (в предложениях 40 – 42). Но пойти к директору и признаться – это еще пока слишком героический поступок для ребят, не привыкших жить честно. Вследствие этого предложение Японца никто не поддерживает, но все же ребята чувствовали вину и были согласны с извинениями. Поэтому Лёнька помирился с ребятами (предложение 51-52).
15.3 Как вы понимаете значение слова СОВЕСТЬ?
Совесть – это то, что позволяет человеку быть человеком, такое ощущение правильности или неправильности поступка, своего рода компас. Тот, у кого есть совесть, понимает, как можно поступать, а как нельзя, причем он старается избегать дурных поступков и в том случае, если о них наверняка никто не узнает.
Совесть помогает нам оценивать самого себя. К сожалению, совесть есть не у всех. Некоторые считают, что от нее одни проблемы: она упрекает, не дает покоя, а ведь человек стремится к счастью и покою. А еще бывает, что у кого-то совесть еще как следует не сформировалась. Например, в этом тексте мы как раз и видим ребят, которые не прислушивались к своей совести, ведь она им скорее мешала, когда они жили на улице и были вынуждены воровать и обманывать, чтобы не умереть с голоду. Но честный поступок Лёньки сначала потряс их и вызвал агрессию, а потом заставил пробудиться их лучшие чувства. Им стало стыдно, а это значит, что они стали немножко лучше, чем были до этого.
Совесть заставляет человека стыдиться и за других, если они совершают что-то нехорошее. Такой пример я встречал в литературе – в рассказе Е. Носова «Кукла». Герою этого рассказа Акимычу стыдно за тех людей, которые проходят мимо изуродованной куклы и не обращают внимания на это безобразие. Он хоронит куклу и говорит: «Всего не закопаешь». Я думаю, он имеет в виду, что бессовестные люди с молчаливого попустительства остальных уже совершили много зла, его уже трудно исправить. Автор призывает тех, в ком жива еще совесть, не привыкать к плохому, а стараться его исправить.
Совесть – это стержень в душе человека.
Сочинение на тему «Я стоял в полутемной холодной цирковой конюшне…» (Вариант 5)
15.1. Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного русского лингвиста Людмилы Алексеевны Введенской: «Любые отклонения от нормы должны быть ситуативно и стилистически оправданы»
У известного лингвиста Л. А. Введенской есть высказывание: «Любые отклонения от нормы должны быть ситуативно и стилистически оправданы».
Русский язык – это богатая и идеально построенная система, этот язык в состоянии глубоко и живо описать всю гамму человеческих эмоций. У человека, пользующегося русским языком, в запасе есть целый арсенал фразеологизмов, поговорок, бесчестное количество синонимов, сравнений, метафор и т. п.
Но все же у каждого человека бывают ситуации, радостные или горькие, когда ему подчас не хватает общепринятых норм, чтобы выразить свои чувства. Но для того чтобы уклониться от общих правил языка, у говорящего или пишущего должны быть мотивы. Эти мотивы объясняются конкретной ситуацией, согласно высказыванию Введенской. Например, в предложении «Я стоял в полутемной холодной конюшне подле моего больного друга и всем сердцем хотел ей помочь». Автор здесь говорит о друге, а затем, что он хотел помочь «ей». В тексте речь идёт о цирковой слонихе Ляльке. Почему же автор называет её другом, а не подругой? Ведь если «она», значит «подруга». Дело в том, что автор от души переживает за слониху и очень боится, что она не поправится, ведь она очень дорога ему. Слово «друг» вбирает в себя гораздо больше смысла, чем «подруга». Друг – это близкий человек, он поддержит и успокоит, всегда будет рядом. В данном случае, учитывая, как автор болеет душой за Ляльку, можно оправдать употребление слова «друг».
Он обращается к Ляльке, которая уже поправилась. Автор говорит с животным так, как будто оно может понять его слова. Из этого восклицания видно, как искренне рад автор тому, что слониха поправилась и съела корм. Здесь обращение с этими словами к животному оправдывается неподдельной радостью автора.
15.2. Объясните, как вы понимаете смысл фрагмента текста: «Мы всегда идём впереди со своими хлопушками и свистульками, мы, клоуны, паяцы и увеселители, и рядом с нами, конечно же, прекрасные, весёлые слоны»
В рассказе «Слониха Лялька» повествуется о том, как автор сильно переживает за своего друга, слониху по имени Лялька. Она тяжело заболела, отказывалась есть. Автору всю ночь мерещилось, как зябнет, дрожит Лялька, но наутро оказалось, что она уже поправилась. О хорошем настроении слонихи говорило то, как она задорно трубила. Автору на радостях пришла в голову мысль «Мы всегда идём впереди со своими хлопушками и свистульками, мы, клоуны, паяцы и увеселители, и рядом с нами, конечно же, прекрасные, весёлые слоны». Это означает, что в любом случае побеждает жизнь, любовь к этой жизни и труду. Несмотря на грозившую болезнь, Лялька победила и готова дальше радовать детишек своими выступлениями.
Из предложения «Увидев меня и сразу признав, Лялька торжествующе трубанула» мы видим, что слониха очень рада своему другу и хочет показать ему, что болезнь отступила и она снова готова встать в строй.
Автор так счастлив настрою Ляльки, он горд тем, что именно они устраивают праздник людям, что клоуны и паяцы позволяют им снова окунуться в беззаботное детство. Лялька полностью поддерживает в этом автора и будто бы говорит: «Пусть всегда пляшет удивительная кавалькада радости и счастья жизни!»
Доброта – это умение сопереживать и ставить себя на место другого человека.
Существует много определений слова «доброта», но я остановлюсь на том, что это, в первую очередь, сопереживание, сочувствие. Чтобы творить добро, нужно уметь примерять на себя горе и неприятности других, а затем поступить так, как хотелось бы, чтобы поступили с тобой.
Если человек или животное попали в беду, нужно проявить свои благородство и готовность помочь, ведь именно эти черты и характеризуют настоящего Человека.
Доброта видна в поведении автора рассказа «Слониха Лялька». Он всей душой переживает за животное. Автор приготовил для Ляльки лекарство, потом не спал всю ночь, думая о ней, как ей плохо. Утром, ничего не видя, он побежал к ней, накормил. Автор делает добро для слонихи, как для настоящего друга.
Что движет нами, когда мы даём деньги на лечение незнакомого нам ребенка, помогаем немощным старикам, уступаем место в автобусе, подбираем голодную бездомную кошку? Конечно же, доброта. Именно она помогает нам сохранить этот мир и все лучшее, что в нем есть.
Сочинение на тему «Стояли последние дни июня…» (Вариант 6)
15.1. Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного русского писателя Владимира Владимировича Набокова: «Многоточие- это следы на цыпочках ушедших слов»
Несмотря на все богатство русского языка, каждый человек в определенные моменты жизни сталкивается с ситуацией, когда он не может подобрать нужных слов; когда кажется: вот они, вертятся на языке, но произнести их он не в состоянии, хотя они явно подразумеваются в речи.
Это явление подтверждается высказыванием русского писателя В. В. Набокова: « Многоточие – это следы на цыпочках ушедших слов». Если в разговоре мы по поведению человека можем понять, что он чего-то не договаривает, то в письменной речи эту функцию выполняет многоточие.
В предложении «Ну, Гришук, поправляйся без меня…– говорил на прощание Емеля внуку, который тяжело болел. – А я за оленёнком схожу» мы явно видим, как тяжело деду оставлять одного больного мальчика, но другого выхода у него нет. В многоточии в этом предложении явно проскальзывает тревога, грусть, переживание Емели за внука.
Можно сказать, многоточие используется для экономии языковых средств.
Далее, после возвращения с охоты с пустыми руками и после вопросов внука, подстрелил ли дед олененка, Емеля говорит: «Нет, Гришук…видел его…Жёлтенький сам, а мордочка чёрная. Стоит под кустиком и листочки пощипывает…Я прицелился…»
Здесь под многоточиями хорошо видно желание дела утешить Гришу, объяснить ему, что у него рука не поднялась подстрелить беззащитного олененка.
Многоточие – это недосказанность, которую вполне можно разгадать по контексту и поведению персонажа.
15.2. Объясните, как вы понимаете смысл финала текста: «Гриша так и уснул и всю ночь видел маленького желтенького олененка, который весело гулял по лесу со своей матерью, а старик спал на печке и тоже улыбался во сне»
Текст заканчивается предложением «Гриша так и уснул и всю ночь видел маленького желтого олененка, который весело гулял по лесу со своей матерью, а старик спал на печке и тоже улыбался во сне».
Дед Емеля отправился в лес, надеясь добыть олененка, и именно такого, которого так хотел его Гришутка. Но видя, как олениха смело защищает своего детеныша, рискуя своей жизнью, он не смог выстрелить, хотя животные были в считаных шагах от него.
На вопрос внука он ответил: «Как свистнул, а он, телёнок-то, как стреканет в чащу – только его и видели. Убежал, пострел этакий…»
Гришутка обрадовался, что жёлтенький оленёнок остался жив и с удовольствием слушал рассказы дела. Искреннюю детскую радость можно увидеть в следующих предложениях: «Старик долго рассказывал мальчику, как он искал телёнка по лесу три дня и как тот убежал от него. Мальчик слушал и весело смеялся вместе со старым дедом».
15.3. Как вы понимаете значение слова ДОБРОТА?
Наш мир держится на доброте, отзывчивости, готовности помочь другим. Доброта – это то, на чем держится всё прекрасное в нашей жизни. Не проявляй мы доброты и сострадания к любому живому существу, мы бы просто исчезли с лица земли. Проявляя добро и принимая его от других, мы знаем, что все ещё хорошо в нашей жизни, ещё не все потеряно.
Данный текст как нельзя лучше показывает акт милосердия и доброты. Старый охотник потерял три дня, его дома ждал больной внук. Удача была прямо перед стариком. Но, увидев, как самоотверженно олениха защищает своего детеныша, он пожалел их обоих. Вместо того, чтобы вернуться домой с богатой добычей, он предпочёл подарить жизнь беззащитным животным. Что же это, как не проявление доброты? Старик вспомнил, кто его внучок точно так же чудом остался жив при нападении волков, правда, ценой жизни своей матери.
Это все показано в предложениях «Точно что оборвалось в груди у старого Емели, и он опустил ружьё. Охотник быстро поднялся и свистнул – маленькое животное скрылось в кустах с быстротой молнии».
В реальной жизни очень много случаев, когда люди, рискуя своей жизнью и здоровьем, спасали попавших в беду детей, вытаскивали из горящих домов, спасали из воды, от нападений животных.
Все эти случаи дают нам надежду, что мы не останемся без руки помощи, попав в беду.
Сочинение на тему «Теперь Колька, Вовка и Оля редко встречались: каникулы…» (Вариант 7)
15.1. Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного русского лингвиста Ирины Борисовны Голуб: «Художественной речи использование однородных членов предложения является излюбленным средством усиления ее выразительности»
У русского лингвиста И. Б. Голуб есть высказывание: «В художественной речи использование однородных членов предложения является излюбленным средством усиления её выразительности».
Зачастую говорящему недостаточно бывает высказать свои мысли, используя только одно слово, один синоним или описание. Для того чтобы придать убедительность и выразительность своей речи, человек может использовать однородные члены предложения, как, например, в предложении «Но так рассказывал, будто и был, и видел, а Олины глазки ещё шире раскрывались».
Здесь однородные члены предложения – это слова «был» и «видел». Для того, чтобы понять смысл предложения, достаточно было бы использовать только одно из них, но употребление их обоих придало динамизм и яркость предложению.
Чувства и тоску главного героя можно увидеть в предложении «Глядел, как стрелка вертится, как дрожит она, куда указывает». Было бы достаточно сказать, что мальчик смотрел на компас, но слова «вертится», «дрожит», «указывает» передают то, как дорог мальчику его компас.
Сострадание Кольки показывает то, что он даже не рассчитывает получить щенка за компас. Ему достаточно хотя бы того, что собачка будет жить. Он готов лишиться того, что ему так дорого, просто за то, чтобы знать, что щенка не утопят: «Я не насовсем, – вздохнул Колька. – Пусть у тебя живёт, если хочешь. Я за то, чтоб ты не топил».
15.3. Как вы понимаете значение слова ДОБРОТА?
Извечный вопрос – что такое доброта? Каждый человек ответит на него по-своему, исходя из собственного жизненного опыта. Для кого-то доброта – это готовность помогать более слабым и беспомощным, чем ты сам, для другого – умение сострадать, разделить боль и горе ближнего.
Я считаю, что доброта подразумевает готовность пойти на любые жертвы ради того, чтобы не пострадало невинное живое существо, неважно, человек или животное. Ты проявляешь добро, если останавливаешь жестокость и несправедливость, не думая о том, чем для тебя это обернётся. И напротив, ты потворствуешь злу, если молча за ним наблюдаешь, даже не участвуя в нем.
Доброта – это когда человек не проходит мимо чужой беды или неприятности, считая, что его это не касается. В тексте мальчик Колька готов безвозмездно пожертвовать дорогой для него вещью ради спасения щенка, которого он не получит: «На том и порешили. Вовка щенка домой отволок, Олька убежала, а Колька с компасом пошёл прощаться. Глядел, как стрелка вертится, как дрожит она, куда указывает».
Мне пришлось однажды наблюдать один случай. На оживлённой дороге лежала больная собака в ошейнике, тяжело дыша. Люди проходили мимо, брезгливо поглядывая на животное. Лишь одна девушка отважилась подойти к ней, не боясь людского осуждения и мнения. Она дала собаке воды и отодвинула её подальше от дороги на траву.
В этом случае человеку было важнее помочь, проявить добро, чем то, что могут подумать остальные.
Сочинение на тему «В ту ночь шли долгие холодные дожди…» (ВАРИАНТ 8)
15.1. Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного русского лингвиста Ирины Борисовны Голуб: «Определенно-личные предложения в сравнении с двусоставными придают речи динамизм, лаконичность».
У известного лингвиста И. Б. Голуб есть высказывание: «Определённо-личные предложения в сравнении с двусоставными придают речи динамизм, лаконичность».
Носители языка, и не только, могут для экономии языковых средств и времени выражать свои мысли без использования личных местоимений. Они, конечно, придают предложению бóльшую конкретность, но все же их можно опустить ради лаконичности без потери смысла предложения. Например, в предложении «Кашу сварим!» солдаты могли бы сказать: «Мы кашу сварим!», но использовали определенно-личное предложение. Исключение местоимения «мы» придало предложению краткость и ощущение сплоченности солдат, их общую радость.
15.2. Объясните, как вы понимаете смысл финала текста: «Санитар тоже улыбнулся и, погладив ближнюю собаку, ответил: – Овсянку-то они съели. Зато довезли тебя в срок».
Текст заканчивается предложением «Санитар тоже улыбнулся и, погладив ближнюю собаку, ответил: – Овсянку-то они съели. Зато довезли тебя в срок».
В рассказе повествуется о времени тяжелом, военном. Холод, голод, продовольствия нет, солдаты питаются лишь водой с сухарями. И какое же было счастье, когда солдат Лукашук нашёл вдруг мешок овсянки, который показался бедным солдатам настоящим сокровищем. Они уже предвкушали, как поедят вдоволь сытной каши. Но внезапно объявился хозяин этого мешка и унёс его.
Спустя время, когда дела с продуктами пошли лучше, солдата Лукашука спас тот самый человек, который забрал у них тогда их последнюю надежду – мешок овсянки. Он оказался военным санитаром.
Кажется, этот санитар как бы оправдывается перед Лукашуком за то, что случилось тогда. Он даёт понять раненому: благодаря тому, что он отдал овсянку собакам, им удалось вывезти его на санках и тем самым спасти. Ведь не сделай этого санитар, животные бы ослабели с голоду и, может, благодаря именно этому случаю, Лукашук остался жив, ведь собаки вовремя его довезли. Так и бывает в жизни: то, что на первый взгляд кажется погибелью, на самом деле неожиданно становится спасением.
15.3. Как вы понимаете значение слова ДОБРОТА?
Доброта – это такое жизненное явление, когда человек помогает другим, несмотря на то, что для него это чревато какими-то неудобствами, потерей времени и т. д. Это значит дарить другому частичку своего тепла, не боясь при этом самому замерзнуть.
Знать, что за сегодняшний день ты сделал лучше жизнь для кого-то, осознавать, что ты кому-то сделал добро, – это ли не счастье? Радость и удовлетворение от отдачи намного сильнее, чем они же в ситуации, когда что-то получаешь сам. Доброта делает жизнь каждого из нас лучше и светлее. Если ты сделал добро кому-то, этот кто-то по цепочке сделает добро другому.
В тексте есть пример проявления доброты и сострадания. Санитар, который забрал мешок овсянки у солдат, отдал её всю голодным собакам, хотя сам мог ею насытиться, ведь время было очень голодное, военное. Благодаря тому, что санитар, в ущерб себе, накормил животных, они смогли набраться сил и привозить на саночках раненых и пострадавших. Об этом и говорится в предложении « – Овсянку-то они съели. Зато довезли тебя в срок».
Есть много людей, которые, несмотря на занятость, ограниченность в финансах, навещают детей-сирот в детдомах и беспомощных стариков, оставшихся одних. Эти люди делятся с ними не только материальными ценностями, но и душевным теплом, а значит, жизнь для кого становится ярче.
Сочинение на тему «В сумерках Биденко и Горбунов вышли в разведку, взяв с собой Ваню Солнцева…» (ВАРИАНТ 9)
15.1. Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания, взятого из Литературной энциклопедии: ««Заставляя героев говорить друг с другом, вместо того, чтобы передать их разговор от себя, автор может внести соответствующие оттенки в такой диалог. Тематикой и манерой речи он характеризует своих героев».
Каждый любитель книг знает, как хорошо монологи или диалоги персонажей характеризуют их, ярко высвечивают их грамотность, воспитанность и иные индивидуальные особенности.
Автор для удобства мог бы просто кратко передать суть беседы двух или более книжных персонажей, но именно расписание подробного их диалога позволяет читателю составить мнение о каждом из них. Из предложения «Ну какого черта ты здесь шляешься ночью, мерзавец! – крикнул немецкий грубый, простуженный голос» нам ясно, что эти слова принадлежат человеку жестокому и не знающему пощады. Даже нет необходимости в более подробном описании этого персонажа – читателю и так ясно, что ничего хорошего от него ждать не стоит.
Следующий пример: «Ой, дяденька, не бейте! – жалобно захныкал он. – Я коня своего искал. Насилу нашёл. Целый день и целую ночь мотался. Заплутал… – закричал он, замахиваясь кнутом на Серко». Здесь автор мог просто написать, что мальчишка притворился пастухом и попросил пощады. Но эта фраза Вани помогает читателю ярко представить себе образ жалкого пастушка, который выбился из сил и молит отпустить его с миром.
Фразы героев, их неповторимая манера говорить помогают читателю глубже погрузиться в произведение и создают эффект того, что он словно бы сам присутствует на месте описываемых событий.
15.2. Объясните, как вы понимаете смысл предложений 31-32 текста: «Он знал, что рядом – друзья его, верные боевые товарищи. По первому крику они бросятся на выручку и уложат фашистов всех до одного».
На мальчика Ваню возложена очень важная миссия – быть проводником для разведчиков, ввести их во вражеский стан и предупреждать об опасности. Ради этой цели для него продуман образ дурачка-пастушка. Ваня прекрасно осознает, насколько важна эта цель и как много зависит от него.
В тексте есть предложение: «Он знал, что рядом друзья его, верные боевые товарищи. По первому крику они бросятся на выручку и уложат фашистов всех до одного».
Когда Ваня показывал дорогу Биденко и Горбунову, он наткнулся на двух немцев и его обуял настоящий ужас. Он боялся даже не за себя, а за то, что весь их план рухнет. Он знал, что в любом случае его товарищи не дадут его в обиду, защитят от фашистов. Когда один из немцев унизительно ударил его, Ваня был в ярости: «Как! Его, солдата Красной армии, разведчика знаменитой батареи капитана Енакиева, посмела ударить сапогом какая-то фашистская рванина!» Но он вовремя взял себя в руки. Если он даст волю гневу, конец их плану. Несмотря на то, что позади него были люди, которые защитили бы его, Ваня отодвинул на задний план личную обиду и поставил на первое место своё важное задание: «Но мальчик также твёрдо помнил, что он находится в глубокой разведке, где малейший шум может обнаружить группу и сорвать выполнение боевого задания».
Мальчик Ваня в образе пастушка с честью справился со своим заданием и не подвёл разведчиков, которые полностью полагались на него.
В тексте описано страшное время для великой страны – Великая Отечественная война. Это были годы, когда от каждого гражданина нашей страны требовалось бесстрашие, готовность пожертвовать всем во имя победы и свободы. Это было время, когда простыми советскими людьми совершались подвиги ради своей Родины.
Подвиг в моем понимании – это когда человек на первое место ставит благополучие своего народа и страны, а потом уже заботится о личном благе. Подвиг – это то, ради чего человек готов пожертвовать своей жизнью.
Во время войны миллионы людей потеряли семьи, кров, они объединились ради победы над врагом, отбросив в сторону свои личные заботы.
Простой русский мальчик Ваня стоически перенёс издевательства фашистов, отбросил свою гордость. Это было для него невероятно тяжело, но он знал, что просто не имеет права подвести боевых товарищей: «Тогда он могучим усилием воли подавил в себе ярость и гордость». Он справился с ужасом, который охватил его от встречи с врагами, и повёл разведчиков дальше.
Мы со школы слышим невероятные истории о героизме и подвигах советских людей во время войны. Несмотря на нацию и вероисповедание, они все как один встали на защиту своей страны, не испугались тяжелых испытаний. Люди смело пробирались во вражеский стан, освобождали пленных, спасали раненых. Все это и есть подвиги, благодаря которым у нас сегодня есть возможность жить и любить, наслаждаться мирным небом над головой.
Сочинение на тему «Однажды, когда бабушка стояла на коленях, сердечно беседуя с Богом…» (ВАРИАНТ 10)
15.1. Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного русского лингвиста Евгения Николаевича Ширяева «Вся организация языковых средств в художественной литературе подчинена не просто передаче содержания, а передаче художественными средствами».
Художественный стиль отличается от научного, официального и публицистического богатством средств выражения. Если в научных трудах и газетных статьях присутствуют лишь сухие факты, то художественная литература даёт неограниченный простор для фантазии. Художественные романы, рассказы, повести изобилуют такими художественными средствами, как метафора, сравнение, описание, гипербола, олицетворение и многими другими.
Яркий пример использования художественных средств показан в следующих предложениях: «В тихой ночи красные цветы его цвели бездымно; лишь очень высоко над ними колебалось темноватое облако, не мешая видеть серебряный поток Млечного Пути. Багрово светился снег, и стены построек дрожали, качались, как будто стремясь в жаркий угол двора, где весело играл огонь, заливая красным широкие щели в стене мастерской, высовываясь из них раскалёнными кривыми гвоздями».
В тексте описывается героизм бабушки, которая бесстрашно и с завидным самообладанием раздаёт указания: » - Амбар, соседи, отстаивайте! Перекинется огонь на амбар, на сеновал, - наше все дотла сгорит и ваше займётся! Рубите крышу, сено - в сад! Батюшки-соседи, беритесь дружней, - Бог вам на помощь». Автор показывает простой говор, свойственный этой женщине, эти фразы характеризуют её как человека мужественного и не теряющего самообладание.
15.2. Объясните, как вы понимаете смысл предложения текста: «Нельзя было не послушать ее в этот час».
В тексте описывается пожар, случившийся во двое посреди ночи и всполошивший всех обитателей дома и соседей. Слуги и даже дед, хозяин дома, беспорядочно метались в растерянности, пока огонь пожирал все на своём пути. И лишь бабушка сумела сохранить хладнокровие, действовать разумно и раздавать указания, чтобы спасти хозяйство и всю семью. Даже забежавшим соседям она советует, как спасти амбары и сено.
Маленький внук, от лица которого ведётся повествование, подробно описывает события этой страшной ночи: «Она была так же интересна, как и пожар; освещаемая огнём, который словно ловил её, чёрную, она металась по двору, всюду поспевая, всем распоряжаясь, всё видя».
Мальчик замечает, как бабушка бесстрашно вбежала в горящую мастерскую и вынесла взрывоопасный купорос. Она даже сумела успокоить испуганного, взвившегося коня. Называет его ласково «мышонок». Бабушка приняла на себя всю тяжесть и ответственность: » - Евгенья, снимай иконы! Наталья, одевай ребят! - строго, крепким голосом командовала бабушка, а дед тихонько выл: - И-и-ы». Поэтому и сразу понял внук: «Нельзя было не послушать её в этот час».
15.3. Как вы понимаете значение слова ПОДВИГ?
И в художественных произведениях, и в реальной жизни были и есть многочисленные примеры подвигов, которые совершали как мужчины, так и женщины. Подвиг – это самоотверженный поступок, который совершается во имя спасения Родины, семьи, незнакомых людей, даже ценой собственной жизни. На такой поступок способен только Человек с большой буквы, благородный и готовый помочь. Человек-герой бежит на помощь тем, кто попал в тяжелое положение, и он в последнюю очередь думает о себе.
В тексте таким Человеком является бабушка, она единственная, рискуя своей жизнью, ворвалась в объятую огнём постройку, чтобы спасти остальных, спасти амбары и сено, не только свои, но и соседские. Она не поддаётся панике, а успокаивает остальных. Даже бегущего в страхе коня она сумела утихомирить: «- А ты не бойся! - басом сказала бабушка, похлопывая его по шее и взяв повод. - Али я тебя оставлю с страхе этом? Ох ты, мышонок…»
Про таких женщин говорят: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт».
На таких людях-героях держится мир, они дают шанс на выживание, когда кажется, что уже все, конец. Подвиг не зависит от возраста. Я помню случай, когда пятнадцатилетний мальчик спас из загоревшегося дома семерых соседских детей, в то время как остальные поддались панике и потеряли надежду.
Вариант 20
(1)Началась эта му ка в далёкие годы, в классе пятом или шестом.
(2)Глебов жил в своём двухэтажном подворье рядом с серым, громадным, наподобие целого города или даже целой страны, домом в тысячу окон. (3)Серая громада висла над переулочком, по утрам за стила солнце, а вечерами сверху летели звуки музыки. (4)Там, в поднебесных этажах, шла, казалось, совсем иная жизнь, чем внизу. (5)И у Глебова с малолетства появилось жженье в душе: то ли зависть, то ли ещё что.
(6)Мать Глебова работала билетёршей в кинотеатре. (7)И вот служба её в кинотеатре - захудаленьком, в одном из замоскворецких переулков - составляла предмет немалой гордости Глебова и отличала его величайшей льготой: на любой фильм мог пройти без билета. (8)А иногда в дневные часы, когда мало зрителей, мог даже товарища провести, а то и двух.
(9)Эта привилегия была основой могущества Глебова в классе. (10)Он пользовался ею расчётливо и умно : приглашал мальчиков, в дружбе которых был заинтересован, от которых чего-либо ждал взамен, иных долго кормил обещаниями, прежде чем оказывал благодеяние, а некоторых мерзавцев навсегда лишал своей милости. (11)Продолжалась глебовская власть - ну не власть, а, скажем, авторитет - и оставалась непоколебленной, пока не возник Лёвка Шулепа. (12)Первые дни он держался надменно, поглядывал своими голубенькими глазами на всех сонно и презрительно, ни с кем не заводил разговор и сел за одну парту с девчонкой. (13)Его решили проучить, вернее, унизить. (14)А ещё точнее - опозорить. (15)Глебов горячо подговаривал расправиться с Шулепой, который ему не нравился, но в последний миг решил не участвовать в расправе.
(16)Мальчишки - их было человек пять - зазвали Лёвку после уроков на задний двор, окружили, о чём-то заспорили, и вдруг Медведь, главный силач класса, охватил Лёвку за шею, опрокинул его рывком навзничь, остальные с криками «ого-го!» набросились, Лёвка сопротивлялся, бил ногами, но его, конечно, смяли, скрутили, кто-то сел ему на грудь.
(17)И вдруг раздался громкий треск, будто взорвалась хлопушка или лопнула автомобильная шина. (18)Тут все пятеро кинулись в стороны, Лёвка поднялся на ноги, а в руке он держал пугач, который стрелял особыми пистонами. (19)Шулепа вышел из этой истории победителем, а нападавшие были посрамлены и впоследствии всячески старались помириться и подружиться с ним.
(20)Так Лёвка из человека, которого собирались на весь свет опозорить, превратился в героя. (21)И с этого, наверное, времени зародилась у Глебова та тяжесть на дне души… (22)И нет несчастнее людей, поражённых завистью. (23)И не было сокрушительней несчастья, чем то, что случилось с Глебовым в миг его, казалось бы, высшего торжества.
(По Ю. Трифонову)*
* Трифонов Юрий Валентинович (1925-1981) - русский советский писатель, мастер «городской» прозы.
15.2 Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как Вы понимаете смысл финала текста: «И нет несчастнее людей, поражённых завистью» .
Приведите в сочинении 2 (два) аргумента из прочитанного текста, подтверждающих Ваши рассуждения.
Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование.
Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов.
Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов.
Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.
2. В каком варианте ответа содержится информация, необходимая для обоснования ответа на вопрос: «Почему Глебов называет этот этап своей жизни, который начался "в классе пятом или шестом", м ý кой?»
1) Глебову мучительно трудно было отказывать одноклассникам, когда они просили его провести их на сеанс в кинотеатр бесплатно.
2) Глебову стыдно было вспоминать, что он «горячо подговаривал расправиться с Шулепой, который ему не нравился, но в последний миг решил не участвовать в расправе».
3) Глебов над своими одноклассниками имел «власть - ну, не власть, а, скажем, авторитет», и это тяготило его.
4) Глебова стала обуревать зависть к иной, неведомой ему жизни, символами которой для него были громадный дом и «герой» Лёвка Шулепа.
Ответ____________________________________________________
3. Укажите предложение, в котором средством выразительности речи является метафора .
1) И вдруг раздался громкий треск, будто взорвалась хлопушка или лопнула автомобильная шина.
2)
Глебов жил в своём двухэтажном подворье рядом с серым, громадным, наподобие целого города или даже целой страны, домом
в тысячу окон.
3)
Серая громада висла над переулочком, по утрам за
�
тила солнце,
а вечерами сверху летели звуки музыки.
4)
Тут все пятеро кинулись в стороны, Лёвка поднялся на ноги,
а в руке он держал пугач, который стрелял особыми пистонами.
4. Из предложений 11-14 выпишите слово, в котором написание приставки зависит от глухости - звонкости последующего
Ответ________________________________________________________
5. Из предложений 19-22 выпишите слово, в котором правописание суффикса определяется правилом: «В кратком страдательном причастии прошедшего времени пишется Н».
Ответ________________________________________________________
6. Замените книжное устаревшее слово «благодеяние» в предложении 10 стилистически нейтральным синонимом . Напишите этот синоним.
Ответ________________________________________________________
7.Замените словосочетание «глебовская власть» (предложение 11), построенное на основе согласования, синонимичным словосочетанием со связью управление . Напишите получившееся словосочетание.
Ответ________________________________________________________
8. Выпишите грамматическую основу предложения 4.
9. Среди предложений 20-23 найдите предложение с обособленным согласованным определением
Ответ________________________________________________________
10. В приведённых ниже предложениях из прочитанного текста пронумерованы все запятые. Выпишите цифры, обозначающие запятые при вводном слове .
Серая громада висла над переулочком,
(1)
по утрам зáстила солнце,
(2)
а вечерами сверху летели звуки музыки. Там,
(3)
в поднебесных этажах,
(4)
шла,
(5)
казалось,
(6)
совсем иная жизнь,
(7)
чем внизу.
Ответ________________________________________________________
11. Укажите количество грамматических основ в предложении 18. Ответ запишите цифрой.
12. В приведённом ниже предложении из прочитанного текста пронумерованы все запятые. Выпишите цифры, обозначающие запятые между частями сложного предложения, связанными сочинительной связью.
Мальчишки - их было человек пять - зазвали Лёвку после уроков на задний двор, (1) окружили, (2) о чём-то заспорили, (3) и вдруг Медведь, (4) главный силач класса, (5) охватил Лёвку за шею, (6) опрокинул его рывком навзничь, (7) остальные с криками «ого-го!» набросились, (8) Лёвка сопротивлялся, (9) бил ногами, (10) но его, (11) конечно, (12) смяли, (13) скрутили, (14) кто-то сел ему на грудь.
Ответ______________________________________________________
13. Среди предложений 16-19 найдите сложное предложение с однородным подчинением придаточных . Напишите номер этого предложения.
Ответ___________________________________________________________
14. Среди предложений 16-20 найдите сложное предложение с бессоюзной и союзной сочинительной и подчинительной связью между частями.
Ответ__________________________________________________
| Ответ |
|
| разговор |
|
| по-срам-ле-ны. |
|
| одол-же-ние. |
|
| власть гле-бо-ва. |
|
| Жизнь шла |
|
| 3,10 |
|
Был мальчишка высок и худ, непомерно длинные руки держал глубоко в карманах. Голова на тонкой шее всегда немного клонилась вперёд.
Ребята прозвали его Семафором.
Мальчишка недавно переехал в этот дом. Он выходил во двор в новых блестящих калошах и, высоко задирая ноги, шагал на улицу. Когда он проходил мимо ребят, то опускал голову ещё ниже.
Ишь воображает! - злился Мишка. - Знаться не хочет… - Но гораздо чаще Мишка кричал: - Семафор, поди сюда, поговорим!
Ребята тоже кричали вдогонку мальчишке разные насмешливые, а подчас и оскорбительные слова. Мальчишка только ускорял шаг. Иногда, если ребята подходили к нему вплотную, он смотрел на них голубыми, очень большими чистыми глазами и молча краснел.
Ребята решили, что Семафор для такого хлюпика слишком хорошая кличка, и стали звать мальчишку просто Сима, а иной раз - для верности - Сима из четвёртого номера. А Мишка всё злился и ворчал при виде мальчишки:
Надо этого гуся проучить. Ходит тут!..
Однажды Сима исчез и долго не появлялся во дворе. Прошёл месяц, два… Зима стала слабеть и хозяйничала на улице только по ночам. Днём дул с Финского залива тёплый ветер. Снег на дворе стал морщиться, посерел, превратился в мокрую грязную кашу. И вот в эти по-весеннему тёплые дни опять появился Сима. Калоши его были такие же новые, будто он и не ходил в них вовсе. Шея ещё плотнее обмотана шарфом. Под мышкой он держал чёрный альбом для рисования.
Сима посмотрел на небо, сощурился, словно отвык от света, замигал. Потом он направился в дальний угол двора, к чужой парадной.
Эге, Сима вылез!.. - удивлённо присвистнул Мишка. - Знакомство, никак, завёл.
По лестнице, куда шёл Сима, жила Людмилка.
Сима подошёл к парадной и стал медленно прохаживаться взад-вперёд, нерешительно поглядывая в тёмный проём лестницы.
Поджидает, - усмехнулся Круглый Толик, - Людмилку свою.
А может быть, вовсе и не Людмилку, - вставил Кешка. - Чего ему с Людмилкой связываться?
Толик посмотрел на Кешку хитро, - мол, знаем, не маленькие, и сказал:
Чего он тогда там делает?.. Может, воздухом дышит?..
Может, - согласился Кешка.
Мишка слушал, как они пререкаются, и о чём-то размышлял.
Пора действовать, - неожиданно вмешался он. - Пойдём поговорим с этим Симой.
Пойдём, - поддержал Толик.
Мишка и Круглый Толик плечом к плечу тронулись вперёд. Кешка тоже пристроился к ним. В решительный момент оставлять товарищей нельзя, - это называется честью. К трём приятелям пристроилось ещё несколько ребят. Они шли по бокам и сзади.
Заметив надвигающуюся на него армию, Сима поднял голову, как всегда, покраснел и улыбнулся робко.
Ты чего?.. - начал Мишка. - Чего тут?.. Ну, чё?
Сима покраснел ещё гуще. Пробормотал:
Ничего… Хожу…
Он, оказывается, ходит, - засмеялся Круглый Толик.
Мишка подался вперёд, заложил руки за спину, повернулся к Симе боком и заговорил медленно, угрожающе:
Ты что, может, нас за людей не считаешь?.. Да?.. Может, ты храбрый?.. Пойдём перекинемся…
Сима обвёл всех ребят своими большущими глазами, слегка приоткрыл рот.
А я разве вам сделал что?
А мы тебя бить не собираемся, мы это всегда успеем… Я говорю, перекинемся пойдём один на один… Посмотрим, что ты за страус такой необыкновенный, что к нам подходить не желаешь.
С тобой? - переспросил Сима.
Мишка выпятил губу, кивнул.
Сима посмотрел под ноги и совсем неожиданно возразил:
Так ведь грязно очень.
Ребята дружно захохотали. А Мишка презрительно оглядел Симу с ног до головы.
Может, тебе персидский ковёр постелить?
Сима прижал к себе чёрный альбом, потоптался на месте и попросил:
Обождём, а… когда солнце будет?
Когда ребята насмеялись вдоволь, Мишка шагнул вперёд, рванул из Симиных рук альбом.
Солнце ему надо… Ну-ка, дай поглядеть!
Сима побледнел, вцепился было в Мишкину руку, но его тут же оттеснили ребята.
А Мишка уже раскрыл чёрную коленкоровую обложку.
На первой странице альбома красивыми цветными буквами было выведено: «Учительнице Марии Алексеевне от Григорьева Коли».
Подхалимством занимается… Ясно! - Миша произнёс это таким тоном, будто ничего другого и не ожидал.
Отдайте альбом, - просил за спинами ребят Сима. Он пытался растолкать толпу, но мальчишки стояли плотно. Некоторые посмеивались, а Мишка кричал:
Ты, подхалим, не очень, а то я и солнышка дожидаться не стану, отпущу тебе порцию макарон по шее!
Ух, здорово!..
Ребята насели на Мишку.
Каравеллы, фрегаты, крейсеры, подводные лодки шли вперёд. Бушевали акварельные штормы, тайфуны… А на одном рисунке был даже изображён гигантский смерч. Моряки с небольшого судёнышка били по смерчу из пушки.
Кешка подпрыгивал от восторга. Он толкал Мишку под локоть, просил:
Мишка, дай картиночку?.. Ну, Мишка же…
Все забыли, что альбом принадлежит Симе, забыли даже, что Сима стоит здесь рядом.
Мишка закрыл альбом и посмотрел через головы ребят на художника.
Ты, подхалим Сима, слушай… Поступим по чести и по совести. Чтобы ты не подлизывался к учителям в другой раз, раздадим твои картинки всем, кто захочет. Понятно? - И, не дожидаясь ответа, закричал: - А ну, подходи!.. Красивые картинки из морской жизни!..
Листы в альбоме были связаны белой шёлковой лентой. Мишка распустил бант на обложке, скомкал первую страницу с надписью и принялся раздавать картинки.
Кешка получил четырёхтрубный крейсер «Варяг», фрегат с чёрным пиратским флагом. По палубе фрегата бегали пёстрые человечки с громадными саблями и пистолетами… Выпросил ещё обезьяну на пальме и высокую гору с белой сахарной вершиной.
Раздав все картинки, Мишка подошёл к Симе и толкнул его в грудь.
Проваливай теперь!.. Слышишь?
Губы у Симы задрожали, он закрыл глаза руками в серых вязаных перчатках и, вздрагивая, пошёл к своей лестнице.
За солнышком следи! - крикнул ему вдогонку Мишка.
Ребята хвастали друг перед другом трофеями. Но их веселье было неожиданно нарушено. В дверях парадной появилась Людмилка.
Эй вы, дайте мне картинок, а то всё расскажу про вас… Зачем Симу обидели?
Ну, что я говорил? Они друг с другом заодно, - подскочил к Кешке Круглый Толик. - Сейчас бы они пошли к учительнице под ручку… - Толик изогнулся, сделал руку кренделем и прошёл, вихляясь, несколько шагов.
Людмилка вспыхнула.
Вовсе я с этим Симкой не знакома…
Ну и нечего тогда нос совать! - сказал Мишка. - Пошла, говорю! - Он топнул ногой, будто собрался броситься на Людмилку.
Людмилка отскочила в сторону, поскользнулась и шлёпнулась в снежное месиво у порога лестницы. На розовом пальто с белой меховой оторочкой затемнело громадное мокрое пятно. Людмилка заревела:
И про это т-тоже скажу-у-у… Вот увидите!..
У, пискля! - махнул рукой Мишка. - Пошли, ребята, отсюда…
У поленницы, в излюбленном своём месте, мальчишки снова начали рассматривать рисунки. Один Мишка сидел понурясь, тёр ладошкой под носом (такая у него была привычка).
Это какая учительница Мария Алексеевна? - бормотал он. - Может, которая по Людмилкиной лестнице живёт?..
Придумал… Она уже третий год в школе не работает, на пенсию ушла, - беспечно возразил Круглый Толик.
Мишка посмотрел на него равнодушно.
Где так ты умный, когда не надо… - Он поднялся, в сердцах пнул полено, на котором только что сидел, и, оборотясь к ребятам, стал отбирать картинки. - Давайте, давайте, говорю…
Кешке не хотелось расставаться с кораблями и пальмой, но он без слов отдал их Мишке. После того как ушёл Сима, ему стало не по себе.
Мишка собрал все листы, вложил их обратно в альбом.
Первая страница с посвящением была испорчена. Мишка разгладил её на колене и тоже сунул под обложку.
На другой день в небе хозяйничало солнце. Оно распустило снежную жижу и весёлыми потоками погнало её к люкам посреди двора. В водоворотах над решётками ныряли щепки, куски берёсты, раскисшая бумага, спичечные коробки. Всюду, в каждой капле воды, вспыхивали маленькие разноцветные солнца, будто рассыпанный бисер. На стенах домов гонялись друг за другом солнечные зайчики. Они прыгали ребятам на носы, щёки, вспыхивали в ребячьих глазах. Весна!
Дворничиха тётя Настя сметала с решёток мусор. Ребята проковыривали отверстия палками, и вода с шумом падала в тёмные колодцы. К обеду асфальт подсох. Только из-под поленниц продолжали бежать реки грязной воды.
Мальчишки строили из кирпичей плотину.
Мишка, прибежав из школы, повесил свою сумку на гвоздь, вбитый в большущее полено, и принялся сооружать водохранилище.
Давайте быстрее, - надрывался он, - не то из-под поленницы вся вода убежит!
Ребята носили кирпичи, песок, щепки… и вот тут они заметили Симу.
Сима стоял неподалёку от ворот с портфелем в руках, словно раздумывал, куда ему идти - домой или к ребятам.
А, Сима!.. - закричал Мишка. - Солнышко на небе… Сухо, смотри, - Мишка показал на большую подсохшую плешину. - Ну, что скажешь?
Может, подушку принести? - съязвил Толик.
Ребята смеялись, наперебой предлагали свои услуги: ковёр, половики и даже солому, чтобы Симе не было жёстко. Сима немного постоял на прежнем месте и двинулся к ребятам. Разговоры тотчас смолкли.
Давай, - просто сказал Сима.
Мишка поднялся, вытер мокрые руки об штаны, сбросил пальто.
До первой крови или на всю силу?
На всю силу, - не слишком громко, но очень решительно ответил Сима. Это значило, что он согласен драться до конца, пока поднимаются руки, пока пальцы сжимаются в кулак. Здесь уже не важно, течёт у тебя из носа кровь или нет. Побеждённым считается тот, кто скажет: «Хватит, сдаюсь…»
Мальчишки стали в кружок. Сима повесил свой портфель на один гвоздь с Мишкиной сумкой, снял пальто, завязал шарф вокруг шеи потуже. Толик хлопнул в ладоши и сказал: «Бем-м-м!.. Гонг!»
Мишка поднял кулаки к груди, заскакал вокруг Симы. Сима тоже выставил кулаки, но по всему было видно, что драться он не умеет. Как только Мишка приблизился, он сунул руку вперёд, пытаясь дослать Мишкину грудь, и тут же получил удар по уху.
Ребята подумали, что он заревёт, побежит жаловаться, но Сима поджал губы и замахал руками, как мельница. Он наступал. Месил кулаками воздух. Иногда его удары доставали Мишку, но тот подставляв: под них локти.
Сима получил ещё одну затрещину. Да такую, что не удержался и сел на асфальт.
Ну, может, хватит? - спросил Мишка миролюбиво.
Сима помотал головой, поднялся и снова замолотил руками.
Зрители при драке очень переживают. Они подпрыгивают, машут руками и воображают, что этим самым помогают своему приятелю.
Мишка, да что ты сегодня!.. Миша, дай!
Мишка-а-а… Ну!
Сима, это тебе не подхалимством заниматься… Миша-а!
И только один из ребят вдруг крикнул:
Сима, держись… Сима, дай! - Это кричал Колика. - Да что ты руками-то машешь? Ты бей…
Мишка дрался без особого азарта. Среди зрителей нашлись бы готовые поклясться, что Мишка жалел Симу. Но после Кешкиного выкрика Мишка набычился и принялся молотить. Сима согнулся и только изредка выставлял руку, чтобы оттолкнуть противника.
Атас! - вдруг крикнул Толик и первый бросился в подворотню. К поленнице торопливо шла Людмилкина мать; чуть поодаль выступала Людмилка. Заметив, что мальчишки разбегаются, Людмилкина мать прибавила шагу.
Мишка схватил своё пальто и шмыгнул в подворотню, где уже скрылись все зрители. Только Кешка не успел. Он спрятался за поленницу.
А Сима ничего не видел и не слышал. Он по-прежнему стоял согнувшись, оглохший от ударов. А так как Мишкины кулаки вдруг перестали обрушиваться на него, он, видно, решил, что противник устал, и перешёл в наступление. Первый его выпад угодил в бок Людмилкиной матери, второй - в живот.
Ты что делаешь? - взвизгнула она. - Людочка, это он тебя в лужу толкнул?
Не-ет, - проныла Людмилка. - Это Сима, они его били. А толкнул Мишка. Он в подворотню удрал.
Сима поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам.
За что они тебя били, мальчик? - спросила Людмилкина мать.
А они меня и не били вовсе, - угрюмо ответил Сима.
Но я же сама видела…
Это был поединок. - Сима надел пальто, снял с гвоздя свой портфель, пошёл было прочь.
Но тут Людмилкина мать спросила:
А это чья сумка?
Мишкина! - выкрикнула Людмилка. - Нужно её взять. Мишка тогда сам придёт.
Тут Кешка выскочил из-за поленницы, схватил сумку и побежал к парадной.
Беги за мной! - крикнул он Симе.
Этот Кешка - Мишкин приятель, - заревела Людмилка.
В парадной мальчишки перевели дух, сели на ступеньку лестницы.
Меня Кешкой зовут. Тебе не очень больно?..
Нет, не очень…
Они ещё немного посидели, послушали, как Людина мать грозит сходить в Мишкину школу, к Мишиным родителям и даже в милицию, в отдел борьбы с безнадзорностью.
Ты этот альбом своей учительнице подарить хотел? - спросил вдруг Кешка.
Сима отвернулся.
Нет, Марии Алексеевне. Она на пенсии давно. Когда я заболел, она узнала и пришла. Два месяца со мной занималась… бесплатно. Я ей специально этот альбом рисовал.
Кешка свистнул. А вечером он пришёл к Мишке.
Мишка, отдай Симе альбом. Это когда он болел, так Мария Алексеевна с ним занималась… бесплатно…
Сам знаю, - ответил Мишка. Весь вечер он был неразговорчивым, отворачивался, старался не глядеть в глаза. Кешка знал Мишку и знал, что неспроста это. А на следующий день случилось вот что.
Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шёл, опустив голову, и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться: вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.
Ладно, Сима, мир.
Пойдём с нами водохранилище делать, - предложил Толик. - Ты не стесняйся, дразнить не будем…
Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него, как на равного, и первый подаёт руку.
Ты ему альбом отдай! - зашипел Кешка Мишке на ухо.
Мишка нахмурился и ничего не ответил.
Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.
Ребята замёрзли, перемазались, хотели даже пробивать в асфальте русло. Но им помешала маленькая старушка в пуховом платке.
Она подошла к Симе, придирчиво осмотрела его пальто, шарф.
Застегнись, Коля! Ты опять простудишься… - Потом посмотрела на него ласково и добавила: - Спасибо за подарок.
Сима покраснел густо и пробормотал, стыдясь:
Какой подарок?..
Альбом. - Старушка оглядела ребят, словно уличая их в соучастии, и торжественно произнесла: - «Дорогой учительнице Марии Алексевне, хорошему человеку».
Сима покраснел ещё гуще. Он не знал, куда деться, он страдал.
Я не писал такого…
Писал, писал! - вдруг захлопал в ладоши Кешка… - Он нам этот альбом показывал, с кораблями…
Мишка встал рядом с Симой, посмотрел на старушку и сказал глуховато:
Конечно, писал… Только он нас стесняется, - думает, мы его подхалимом дразнить будем. Чудак!
