«Платонов Возвращение» - Психологический рассказ. Нравственное прозрение Иванова (катарсис). «Обнажившееся сердце». Мотивы, звучащие в рассказе: Андрей Платонович Платонов (1899 – 1951). Домой в семью к жене и детям. Встреча с Машей. Решение скорее приняться за дело. Идея рассказа. Окончательное возвращение Иванова. Дети также ответственны за судьбы взрослых.
«Юшка» - Биография А. П. Платонова. Хотел ли весёлый прохожий смерти Юшки? Ваши комментарии. 4-я группа:Юшка и весёлый прохожий. "Свободное письмо": поразмышляйте, в чём смысл жизни Ефима Дмитриевича(Юшки)? 1-я группа:Юшка и дети. 1899 - 1951. Осмыслим прочитанное. Настоящая фамилия писателя – Климентов.
«Неизвестный цветок» - МОУ «Рождественская средняя общеобразовательная школа». Сказка-быль «Неизвестный цветок». 2010 г. Бабина Н.А., учитель русского языка и литературы. Благоухание-. Аромат, приятный запах. Андрей Платонович Платонов. Презентация к уроку литературы в 6 классе по рассказу А. Платонова «Неизвестный цветок».
«Платонов биография» - Биография» a-platonov.narod.ru. Андрей Платонов с дочерью. Андрей Платонов 1923 год. Андрей Платонов в годы войны. Рисунок В. Куприянова к книге Платонова "Июльская гроза". Рисунок Платонова 40-е годы. Андрей Платонович Платонов. (1899-1951) Использован материал сайта «Всё об Андрее Платонове.
«Платонова Юшка» - 4. «Каждое лето…он уходил пешком в глухую дальнюю деревню». Зачем же нам друг друга обижать? Призыв к … Авторская идея рассказа А.П.Платонова «Юшка». 5. «А чего я тебе, чем я вам мешаю!». А.П.Платонов рассказ «Юшка» (7 класс) «Величие простых сердец». 6. «Девушка не ушла, однако, и молча ожидала чего-то».
«Писатель Платонов» - Рано проявляет интерес к техническому изобретательству и одновременно - к литературе. Тридцатые годы. В 1922-1926 годах Платонов работает мелиоратором в Воронежской губернии и на строительстве электростанции. Фильм получил приз жюри "Бронзовый леопард" МКФ в Локарно-87. В. Куприянова к книге Платонова "Июльская гроза.
Всего в теме 38 презентаций
Урок-сопоставление («Поднятая целина» М.А. Шолохова и «Котлован» А.П. Платонова)Урок (двухчасовой) проводится после изучения «Поднятой целины» М.А. Шолохова и «Котлована» А.П. Платонова.
Методы ведения урока:
1) объяснительно-иллюстративный;
2) проблемный;
3) исследовательско-эвристический.
Формы работы:
1) фронтальная;
2) учебное сотрудничество + групповая работа.
Класс разделен на 3 группы:
I-я группа анализирует сцены из романа «Поднятая целина», воспроизводит трагическую глубину жизни русской деревни в период коллективизации (по первой книге романа);
2-я - раскрывает процесс коллективизации по повести «Котлован»;
3-я - группа аналитиков, которые должны обобщить материал работы двух групп, вынести свои суждения о соответствии или несоответствии исторической правде, ставшей объектом художественного исследования в этих произведениях.
За 2-3 недели учащимся этих групп предложены эпизоды из указанных произведений для анализа.
Учитель открывает урок. Материал для вступительного слова можно найти в журнале «Литература в школе» 13 . Оно может быть примерно таким...
В литературе советского периода и в современной тема коллективизации представлена широко. Это и понятно: большое переломное событие всегда находит свое многоаспектное отражение. Но первым значительным опубликованным произведением о годе «великого перелома» был роман М.А. Шолохова «Поднятая целина», написанный по горячим следам событий. М.А. Шолохов - один из тех, кто начинал сложный путь к правде о событиях, которые в 30-е годы еще не стали историей.
На протяжении многих лет, начиная с 30-х годов, официальной критикой формировалось представление о «Поднятой целине» как о художественной модели эпохи коллективизации во всем ее объеме я сложности. В результате возникла литературно-критическая структура, которая, опираясь на некоторые моменты содержания «Поднятой целины», вместе с тем приобрела определенную автономность. Существовала и развивалась сама по себе, вне связи с художественным произведением. Нельзя не заметить, что многие сегодняшние оппоненты романа Шолохова, по сути дела, оценивают не столько произведение, сколько то хрестоматизированное представление о нем, которое сложилось в общественном сознании.
В какой мере это представление соответствует истинному содержанию романа? Дает ли «Поднятая целина» современному читателю возможность объективного представления о некоторых сторонах такого протяженного и чрезвычайно сложного процесса, который называется коллективизацией? Ответы на эти вопросы необходимы не для того, чтобы уберечь от критической переоценки романа Шолохова. Это невозможно, да и бессмысленно. Речь идет о том, чтобы понять сущность взгляда на переломную эпоху одного из крупнейших писателей XX века, бывшего не только очевидцем, но и участником событий того времени.
Таким образом, перед вами сегодня стоит задача нового прочтения «Поднятой целины» в сопоставлении с повестью Платонова «Котлован» на основе современных исторических знаний о коллективизации и современного уровня нравственно-философских понятий о мире и человеке.
Итак, слово дается 1-й группе, которая должна, анализируя эпизоды, ответить на вопрос, нарисовал ли Шолохов упрощенную, лишенную трагической глубины картину русской деревни в период коллективизации или показал весь драматизм исторических событий.
1-я группа. Анализ эпизода «Собрание гремяченского актива и бедноты».
Учащиеся рассуждают, опираясь на текст романа.
На собрании актива и бедноты, пока шли общие разговоры о кулаке-«кровососе», кулаке-«вампире», у коммунистов-руководителей было полное единодушие с казаками. Приступив к обсуждению кандидатов на выселение, Давыдов спрашивает у собрания: «Вынесем мы постановление о выселке из пределов Северо-кавказского края или как?»
Подписуемся!
Под корень их!
Нет, уж лучше с корнем, а не под корень», - поправил Давыдов.
Когда же был оглашен список гремяченских кулаков, и когда собрание должно было решить судьбу каждого кандидата на выселение, это единодушие начало таять.
Первым в списке был Фрол Дамасков. Вопрос ставился прямо: «Достоин ли он такой пролетарской кары?»
Категоричный вопрос требовал столь же определенного ответа, и, несомненно, ожидалось единодушное мнение: «Достоин!». Но при подсчете голосов Давыдов обнаружил одного воздержавшегося. «Воздерживаюсь», - непривычное для Давыдова и Нагульнова слово. Непривычна, непроста н по-своему драматична создавшаяся ситуация, про которую уже не скажешь: «32 человека - гремяченский актив и беднота - дышали одним дыхом». Неголосовавший, «тихий с виду и неприметного обличия» казак имеет «свое мнение»: «Потому, как он - мой сосед, я от него много добра видал. Вот и не могу на него руки подымать Все время он... пособлял, быков давал, семена ссужал... мало ли... Но я не изменяю власти. Я - за власть...»
Группа аналитиков:
Несомненна драматичность, конфликтность эпизода. Столкнулись два подхода: классовым и человеческий. И человеческий оказывается гораздо сильнее, особенно, когда речь пойдет о выселении следующего кандидата - Тита Бородина.
У Шолохова и Платонова события происходят так: приезжают в деревню посланцы партии, чтобы организовать колхоз, на собраниях упор делается на бедняков, к несогласным относятся как к врагам, начинается убой скота, раскулачивание, т.е. процесс организации колхозов в обоих произведениях изображается по одной и той же «схеме» - так, как он на самом деле происходил. Различны только названия хозяйств. В «Поднятой целине» колхоз назван именем Сталина, в «Котловане» - «именем Генеральной Линии».
Учитель:
Вот мы справились с одним из наших заданий - выяснили, что оба автора в общем верно изложили ход событий. Продолжим обсуждение к посмотрим, как писатель описывает отдельные этапы этого процесса.
2-я группа:
В «Котловане» Платонов рассказывает об убое скота, и за этими сценами встает трагедия уничтожения крестьянской жизни: «Ликвидировав весь последний дышащий живой инвентарь, мужики стали есть говядину и всем домашним также наказывали ее кушать; говядину в то краткое время ели, как причастие, - есть никто не хотел, но надо было спрятать плоть родной убоины в свое тело к сберечь ее там от обобществления. Иные расчетливые мужики давно опухли от мясной еды и ходили тяжко, как двигающиеся сараи, других рвало беспрерывно, но они не могли расстаться со скотиной и уничтожали ее до костей, не ожидая пользы желудка.»
Потрясает это платоновское: «ели, как причастие...». Боль писателя столь остра, столь очевидна, что воспринимаешь его самого даже не как частичку народа, пережившего трагедию умерщвления, а как сам народ.
1-я группа:
Но в «Поднятой целине» есть точно такое же описание массового убоя скота: «Резали быков, овец, свиней, даже коров... В две ночи было ополовинено поголовье рогатого скота в Гремячем. По хутору собаки начали таскать кишки и требушки, мясом наполнялись погреба и амбары. «Режь, а то в колхозе мясца не придется кусануть!...» И резали. Ели невпроворот. Животами болели всё - от мала до велика. В обеденное время столы в куренях ломились от вареного и жареного мяса... У каждого - масляный рот, всяк отрыгивает, как на поминках, и от полной сытости у всех посоловели глаза.»
Аналитики:
Сцены, конечно, очень похожи, совпадает изложение общего хода событий коллективизации, в частности, убой скота. Но есть различия в авторской оценке. У Шолохова мужики ели вроде бы от жадности, а у Платонова - наоборот, «как причастие». Это не одно и то же!
Учитель:
Но мы договорились вынести пока за скобки авторское отношение к описываемому, Вопрос в другом: различные ли факты процесса коллективизации описывают авторы? Слово дается группам, которые признают очевидность фактов.
Обратимся к самым драматичным эпизодам коллективизации - раскулачиванию.
1-я группа:
Сцены раскулачивания в «Поднятой целине» пронизаны чувством горечи и боли. 7-я глава - описание имущества выселяемого. Шолохов показал, что эта акция совершалась с явным нарушением законов, варварски. Потрясает сцена раскулачивания Гаева, которую мы видим глазами Разметнова.
Потрясенный увиденным в семье Гаева, Разметнов отказывается дальше «работать»: «Я не обучен! Я... Я... с детишками не обучен воевать! Да разве это дело? Я что? Как что ли? Или у меня сердце из самородка?» И неубедительными кажутся аргументы Давыдова: «Ты их жалеешь... Жалко тебе их. А они нас жалели?»
Нагульнов, мертвенно побледнев, выдохнул звенящим шепотом, стиснув кулаки, свое обвинение Разметнову: «Гад! Как служишь революции? Жа-ле-е-ешь?»».
Нам кажется, не одной мягкотелостью Разметнова вызван душевный взрыв героев: немало пришлось пережить и им при раскулачивании, хотя бы во время столкновения с бывшим товарищем Нагульнова по армии Титом Бородиным. И не так-то просто ему произнести слова о дедах, детишках и бабах, которых, прикажи революция, он порежет (а порежет ли?) из пулемета.
Учитель:
Будем верить, что слова Нагульнова о «тысячах дедов, детишек, баб», которых почему-то потребуется «пустить в расход», - всего лишь страшная гипербола, доказывающая безоглядную преданность героя революции. Но - вопреки его воле и намерениям - «всего лишь» словесная формула в последующие годы стала принципом для некоторых работников нагульновского типа. Это в гротескной, абсурдной форме покажет А. Платонов в «Котловане».
2-я группа:
В «Котловане» писатель сумел увидеть события 30-х годов с позиции нашего современника. Когда пели славу Сталину, когда в стремительном темпе, по выражению Платонова, начали «целыми эшелонами население в социализм отправлять», писатель нашел в себе мужество показать, как на горе крестьянству, против его воли создавались колхозы, и на трагедии народа возводился фундамент социализма.
На Организационном Дворе, что стоял на краю колхоза, «проживали недоказанные кулаки и разные проштрафившиеся члены колхоза». Чем же проштрафились они? Одни из них находились во дворе за то, что «впали в мелкое настроение сомнения», другие - «что плакали во время бодрости и целовали колы на своем дворе, отходящие в обобществление».
Метафоричны образы «Котлована». Образ медведя, например, при помощи которого происходит раскулачивание зажиточных крестьян, символизирует подмену классового чутья звериным нюхом. Героями движут низменные эмоции на уровне инстинктов: зависть, месть, злоба. И не случайно результаты медвежьего усердия полностью совпали с классово-расслоечной ведомостью, загодя составленной активистом. На протяжении всей повести слово расходится с делом, и самые благие помыслы наталкиваются на неосуществимость. С людьми обращаются, как с материалом. И сами люди в этой обшей массе, в общем классе не осознают себя личностью. Когда зажиточный крестьянин говорит Чиклину: «А ты покажи мне бумажку, что ты действительно лицо», Чиклин отвечает ему: «Какое я тебе лицо? Я никто; у нас партия - вот лицо!». Можно много еще приводить примеров, можно долго возмущаться, но очевидно одно: нельзя забывать, что человек - это личность, а не материал, с которым можно сделать все, что захочешь.
Андрею Платонову в "Котловане" удалось выявить главное: писатель показывает, что здание общепролетарского счастья, задуманное для вечного счастливого населения, как здание для человека, оно подмяло человека под себя, превратив его в средство, материал, инструмент. И самое страшное - в средство ненависти и разжигания «жара костра классовой борьбы». И даже «истомленный мыслью и бессмысленностью» Вощев оказывается обожженным этим костром и становится способным бить человека. Вспомним мужика, брошенного в снег: «Ликвидировали?! - сказал он из снега. - Глядите, нынче меня нету, а завтра вас не будет. Так и выйдет, что в социализм придет один ваш главный человек!» (Это было написано в 1930 году). Но Платонов увидел не только это. Он понял и другое: если существует один главный человек, то неминуемо обезличиваются все другие. Вот откуда эти «Я никто» и «ты вполне можешь не существовать».
Аналитики:
В повести А. Платонова намечены четкие вехи, опираясь на которые, можно уяснить позицию автора. Он создает метафорические образы (Медведя, Активиста, гробов и т.д.), страшен в своей пронзительной ясности символ реки (льющей «свою мертвую воду» в море и дальше), на которой сплавляют «кулацкий эшелон в далекую тишину». Еще одна идея-метафора заключена в таком неожиданном предмете, как гробы, которые участвуют в будничной жизни людей: их перевозят с места на место, в них спят, они и шкафы для вещей, и игрушка для ребенка.
Присутствие гробов - символ хрупкости земного существования человека. Но понятие гроба в повести Платонова тесно увязано с коллективизацией. Сам факт заготовки «этих тесовых предметов» впрок, по росту, с учетом каждого крестьянина, и эта, с позволения сказать, перспектива осознана мужиками (и, конечно, Платоновым) во всей определенности. И это делает повесть столь значительным произведением об эпохе 30-х годов.
Учитель:
Посмотрим, есть ли в романе М.А. Шолохова сцены, которые раскрывают трагедию класса крестьян, предрекая его неминуемую гибель.
1-я группа:
В романе М.А. Шолохова есть сиены (и их достаточно много), которые заставляют задуматься о судьбе крестьянства. Это - и сцены раскулачивания, о которых мы уже говорили, это и судьбы отдельных людей. И пусть многочисленные комичные сценки, связанные с дедом Щукарем и даже с Нагульновым, пусть пронизанный юмором казачий говорок не заслоняют от нас и трагедии, разыгрывающихся на сценах романа. Присмотримся к Титу Бородину, который когда-то ушел в Красную гвардию, а потом «осатанел и вцепился в хозяйство, трудился день и ночь и... превратился в настоящего кулака», владельца мельницы и маслобойки, торговца скотом. К Якову Лукичу Островному, который мог бы в других условиях стать «культурным хозяином», но пал жертвой собственной жадности, необузданных притязаний и докатился до убийства матери. К таким, как супруги Хопровы, убитые Половцевым. К Тимошке Рваному, которому в романе отведено не так уж много строк, но зато пронизанных неизбывной печалью. Искреннее сострадание вызывает он в сцене встречи с Островновым в лесу под Гремячим логом: похоронивший отца, оставивший мать н сестер «там», он «убег» из ссылки (Сокучился по родным местам до смерти!). Убитый Нагульновым, он и «мертвый был красив», этот бабий баловень и любимец: «Застывшие, но еще не потерявшие живого блеска глаза его были широко раскрыты. Они, эти мертвые глаза, словно в восхищенном и безмолвном изумления любовались и гаснувшими неясными звездами, и тающим в зените опаловым облачком, лишь слегка посеребренным снизу, и всем безбрежным небесным простором, закрытым прозрачной, легчайшей дымкой тумана». Да, в романе в защиту Тимошки никто не говорит ни одного слова. Но лиричны строки о нем, отмеченные каким-то тайным сочувствием автора. Трагичны судьбы людей, подобных Гаеву. Одиноки и не устроены в быту Давыдов, Нагульнов, Разметов. Неярко и неустойчиво счастье Лушки, если вообще можно назвать этим словом тайную, ворованную, урывочную любовь к Тимошке, а затем к Давыдову.
Даже веселый и жизнерадостный Нестеренко, оказывается, болен туберкулезом.
Не прибегая к отвлеченно-символическим изобразительным средствам, Шолохов достаточно рельефно передал в «Поднятой целине» трагедийность того состояния, в котором оказалось крестьянство. Страницы произведения, образно говоря, залиты человеческой кровью. Первоначальное название романа - «С кровью и потом» - имело отнюдь не метафорический, а вполне конкретный смысл. За восемь месяцев жизни в Гремячем Логу, непосредственно изображенных в «Поднятой целине», скончалось 11 человек, и только один из них - хуторской пастух дед Агей - умер естественной смертью, все остальные были убиты, причем их гибель непосредственно связана с коллективизацией. Кроме того, упоминается о смерти (чаще всего насильственной) еще более 20-человек. "Такая концентрация человеческих смертей на сравнительно локальном художественном пространстве романа углубляет ощущение общей изломанности и трагедийности изображенное времени» 14 - пишет Ю.А. Дворяшян.
Аналитики:
Анализируя выступление группы, можно сказать, что из поля зрения Шолохова не выпали основные, в том числе и драматические, обстоятельства коллективизации на первом этапе. Правда, не всегда эти обстоятельства изображены во всем объеме и полноте. Например, только пунктиром обозначены наиболее резкие действия руководителей и инициаторов коллективизации во время раскулачивания. Это может вызватъ ощущение некоторой упрощенности созданной Шолоховым картины.
Между тем в романе не только дана недвусмысленная общая оценка деятельности создателей колхоза, но и достаточно зримо запечатлены ее конкретные формы. Устами Макара Нагульнова автор рассказал, как это происходило: «Я за колхоз агитировал? А вот как: кое-кому из наших злодеев, хотя они и середняки числются, прямо говорил: «Не идешь в колхоз? Ты, значится, против Советской власти... Я тебя, гада, так грабану, что всем чертям муторно станет...».
Почему же роман обвиняют в мажорности? Нам кажется, что это происходит потому, что часто Шолохов уходит от прямых оценок, отдаст их на «откуп» героям. Так, например, трагедийность судьбы крестьянства снижается взглядом Давыдова в будущее - взглядом явно ошибочным и субъективным. Давыдов верит, что счастливые будут Федоткин, факт, как в конце концов будут счастливы в будущем социализме все люди. Да и кулаки на Соловках «не подохнут», уверен Давыдов: «работать будут - кормить будем. А когда построим, эти дети не будут кулацкими детьми. Рабочий класс их перевоспитает.» А пока, во имя этого будущего, нужна, мол, жестокость, нужно насилие. Увы! Не знал Давыдов, какая судьба ожидала и кулаков, и многочисленных гаевых, и «кулацких» детей. Об этом незабываемо ярко поведали позднее В. Тендряков в своих рассказах, А. Твардовский в поэме «По праву памяти».
Учитель:
Пожалуй, вы смогли нащупать главное: отметить к своеобразие восприятия романа, и трагедийность его звучания.
Ведь в целом история формирования гремяченского колхоза, поведанная Шолоховым, не производит впечатления достигнутого благополучия. Писатель не упрощает, не сглаживает остроту проблем, стоящих перед рождающимся хозяйством. Даже на финальных страницах романа, писавшихся в 50-е годы, нет примет полного осуществления надежд и чаяний хлеборобов. Автор избегает разговоров о результатах хозяйственной деятельности гремяченского колхоза. Кратко обмолвился он в последней главе романа об осенней страде: «Допоздна гремели на гумнах веялки, глухо выстукивали по утрамбованной земле каменные катки... А потом все стихло». Некоторые критики считают, что проблема утраты земледельцем чувства хозяина не была отражена в «Поднятой целине». Писатель Грант Матевосян, например, заявил, что «Шолохов не заметил, как трагически начинают ссориться труд и человек» 15 . В лучшем случае признается, что писатель только коснулся этой проблемы.
Так ли это?
Могут отвечать учащиеся обеих групп, опираясь на текст романа, обращаясь к образу Кондрата Майданникова, сознание которого не только пронизывает боль по нажитому с «потом и кровью» хозяйству, но и гнетет все более усиливающееся ощущение того, что вытравление из души хлебороба «подлюки жалости» ведет к утрате коренных качеств крестьянской натуры: «...сохнет всяк возле своего, а об чужих и - бай дюже. Ить нету зараз чужих, все наше, а вот так оно...». Учащиеся приходят к выводу, что Шолохов передал драматизм состояния души крестьянина, поставленного перед противоречием, которое кажется ему неразрешимым.
Учитель:
Итак, и в повести «Котлован» А.П. Платонова, и в романе М.А. Шолохова совпадают изложения общего хода коллективизации и отдельных ее эпизодов.
Теперь подумаем, есть ли что-нибудь похожее в характерах и поступках главных героев? Не анализируя образы героев произведения (это уже делалось), назовите совпадение ситуаций.
1-я группа:
Сцена, где Макар Нагульнов учит английский язык и замечает, что слова вроде бы и похожи на русские, только в конце «проклятые капиталисты шипение производят, вроде как злобствуют на эти слова - «револьюшн», «коммунистишн».
2-я группа:
А активист в конце каждого слова велит ставить твердый знак, но не из уважения к старой орфографии, а чтобы «показать нашу твердость по отношению к классовому врагу»: «Это мягкий нужно отменить, а твердый нам неизбежен: он делает жестокость и четкость формулировок».
Учитель:
Между прочим, многое сторонники «нового учении о языке», которые считали язык элементом надстройки и выводили все его правила из законов общественного развития, утверждали, что в рамках каждого национального языка существует два: «пролетарский» и «буржуазный». Эти ученые думали, что «армянский пролетарский язык» значительно ближе к «грузинскому пролетарскому», чем к армянскому литературному. Так что и в этом отношении и Шолохов, и Платонов следовали «правде жизни». А есть ли еще совпадения?
1-я группа:
Есть. В «Поднятой целине» Нагульнов, который делал все для претворения в жизнь идеи коллективизации, оказывается виноватым в перегибах н переживает исключение из партии после статьи Сталина «Головокружение от успехов», статьи, написанной, чтобы свалить с себя вину за преступления коллективизации и возложить ее на рядовых исполнителей типа шолоховского Нагульнова.
2-я группа:
Судьбы Нагульнова и активиста, оказывается, очень похожи, как похожи они сами, слепо выполняя директивы партии. «Всю ночь сидел активист при непогашенной лампе, слушал, не скачет ли по темной дороге верховой из района, чтобы спустить директиву на село. Каждую новую директиву он читал с любопытством будущего наслаждения, точно подглядывал в страшные тайны взрослых, центральных людей. Редко проходила ночь, чтобы не появлялась директива, и до утра изучал ее активист, накапливая к рассвету энтузиазм несокрушимого действия.» Но вот спустилась свежая директива, и в ней отмечались «маложелательные явления, перегибщины, забеговщества, переусердщины и всякого сползания по правому и левому откосу с отточенной остроты четкой линии».
И вот активист уже объявлен «вредителем партии», «объективным врагом пролетариата», и «должен быть немедленно изъят из руководства навсегда».
Страшна судьба активиста. Вовлеченный в общее насилие, Чиклин дал активисту «ручной удар в грудь, чтоб дети могли еще уповать, а не зябнуть», Вощев ударил активиста в лоб, «для прочности его гибели». А после смерти героя так же, как когда-то он сам, его мертвое тело «раскулачивают» по реке в море. Никто не пролил слезы над телом активиста, более того, его обвиняют и злорадствуют над гибелью верного сына партии: «Ах ты гад! - прошептал Вощев над этим безмолвным туловищем. - Ты должно быть не меня, а весь класс испил, сухая душа, а мы бродим, как тихая гуща, и не знаем ничего».
Аналитики:
Итак, оказывается, многое схоже в характерах и в судьбах героев Шолохова и Платонова. Только Шолохов даст реалистические образы, а Андрей Платонов, отстаивая право поэта на сложность, которая требует усилия для понимания и для которой необходимо «не обычное чтение, а изучение», дает гротескные, доведенные до абсурда образы. Но и в той, и в другой книге рисуется вздыбленная революцией Россия, ее люди, оказавшиеся в водовороте бушующих событий.
Учитель:
Сопоставьте, пожалуйста, финальные оценки книг.
1-я группа:
Последние страницы «Поднятой целины» таят в себе глубокую грусть. У могил Давыдова и Нагульнова «мостится» по ночам сдавший физически, постаревший, тоскующий дед Щукарь. Под журавлиный стон в аспидно-черном поднебесье, грустный переклик казарок, сдержанный гогот гусей и посвист утиных крыльев к могилам убитых приходит одинокая Варя. «Долго она стояла на коленях в изголовье могилы Давыдова, а потом быстро повернулась и не пошла, а побежала через площадь, давясь рыданиями. А в непроглядном темном небе до зари звучали стонущие и куда-то зовущие голоса журавлиных стай, и до зари, не смыкая глаз, сидел на скамеечке горбившийся дед Щукарь, вздыхал, крестился и плакал. И вот - последняя сцена романа. К "родной могилке" жены приходит Разметнов. По-стариковски горбясь, не шевелясь, словно прислушиваясь и ожидая ответа, он суровыми и безрадостными глазами всматривался вдаль. А над ним - ее безоблачное небо: там, за невидимым горизонтом, всполохи приближающейся грозы.
Колхоз создан и живет своей жизнью. Но впереди еще много испытаний, может быть радостных, а может быть, еще более скорбных и тяжелых. Во всяком случае, заканчивая роман в 1959-1960 годах и глядя с высоты этих лет на события тридцатилетней давности, Шолохов имел все основания не завершать повествование на бравурной ноте.
2-я группа:
Финальные сцены повести «Котлован» трагичны. Умирает Настя, и Чиклин пятнадцать часов подряд копает могилу, чтоб «она была глубока и в нее не сумел бы проникнуть ни червь, ни корень растения, ни тепло, ни холод, и чтоб ребенка никогда не побеспокоил шум жизни с поверхности земли». Хрупкость и уязвимость, слабость и доверчивость - в образе девочки Насти - сделаны мерой человеческой силы и запущенности, мудрости планов и исполнимости невероятных мечтаний. Едва умерла эта героиня, хрупкий носитель еще не пришедшего будущего, благая весть из него, как Вощев, даже видя могучие колонны тружеников, содрогнулся: « ..стоял в недоумении над этим утихшим ребенком, - он уже не знал, где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежденном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением!»
Платонов подводит читателя к мысли, что счастье «нельзя соорудить на щепках... может случиться, что во дворце счастья - если растерять на пути к нему душу, братство, если средства по частям разрушат и принизят цель, - некому будет жить!» 16 . Ф.М. Достоевский не принимал гармонии, если в основу ее положена одна детская слезинка. А в основании будущего дома общепролетарского счастья положено тельце ребенка.
Аналитики:
Финальные сцены «Поднятой целины» щемяще грустны, а самые трагические сцены повести «Котлован» - изготовление плота для раскулаченных, заполнение активистом «поминальных листков» в ведомости, похороны Насти -говорят о том, что приказной способ создания «рая» грозит вырождением самому народу. И Платонов, и Шолохов правдиво повествуют об одном и том же, только автор «Котлована» возносит земные сны о золотом вехе на вселенскую высоту гуманистических тревог, забот о человеке в человечестве. И "Котлован" сегодня звучит не только как напоминание о прошлом, но и как предупреждение о будущем. Он ставит вопросы, которые ныне обретают для нас особый смысл, «Не убывают ли люди в чувстве своей жизни, когда прибывают постройки? - не решался верить Вощев - Дом человек построит, а сам расстроится. Кто жить тогда будет? - сомневался Вощев на ходу».
Сегодня, когда нам во всем так не хватает «жизненного материала», широко распространено мнение, что стоит наладить «производство жизненного материала» - и все остальное сразу наладится. Платонов заставляет помнить о самом главном, исходном, основополагающем.
Учитель:
Итак, подведем итоги сопоставления. Из всего сказанного можно сделать вывод, что и в романе М.А. Шолохова «Поднятая целина», и повести А. Платонова "Котлован" эпоха коллективизации изображается писателями как время, характеризующееся особенным ожесточением нравов, когда человеческая жизнь во многом утратила значение высшего гуманистического критерия, а насильственная смерть стала восприниматься как привычное дело. Подобное состояние общественных отношений изображается ими как аномальное, разрушающее личность, несущее угрозу гибели всему живому. Так проявился гуманизм Шолохова и Платонова как художников, основу мировоззрения которых на всем творческом пути определяла идея безусловной ценности человеческой жизни. Различие же - в позициях авторов. Платоновское неприятие будущего «рая» абсолютно и несомненно А вот драматические эпизоды «Поднятой целины» не отвергают возможности созидательного начала, отразившего веру художника в закономерность и необходимость социалистических преобразований в деревне.
Было бы ошибочным упрощать эту точку зрение писателя, представлять ее как лакировочную, коньюнктурную. Шолохов принадлежит к тем художникам, рожденным Октябрем, которые сумели ощутить и запечатлеть свое время как "эпоху напряженного драматизма процессов разрушения и созидания".
А оба этих произведения - «Поднятая целина» М. Шолохова и «Котлован» А Платонова - помогают глубже понять, «как это было на земле», воссоздать правду о сложном и трагическом годе «великого перелома».
Несмотря на разнообразие тем произведений А.П. Платонова, которого волновали проблемы электрификации и коллективизации, гражданской войны и строительства коммунизма, все их объединяет стремление писателя найти путь к счастью, определить, в чем радость «человеческого сердца». Платонов решал эти вопросы, обращаясь к реалиям окружающей его жизни. Повесть «Котлован» посвящена времени индустриализации и начала коллективизации в молодой Советской стране, в светлое коммунистическое будущее которой автор очень верил. Правда, Платонова все больше и больше начинало волновать, что в «плане общей жизни» практически не оставляли места конкретному человеку, с его думами, переживаниями, чувствами. И своими произведениями писатель хотел предостеречь чересчур усердных «активистов» от роковых для русского народа ошибок.
Сцена раскулачивания в повести «Котлован» очень ярко и точно раскрывает суть проводимой в советской деревне коллективизации. Восприятие колхоза показано глазами ребенка – Насти. Она спрашивает Чиклина: «А ты здесь колхоз сделал? Покажи мне колхоз!» Это нововведение понимается как совершенно новая жизнь, рай на земле. Даже взрослые «нездешние люди» ждут от колхоза «радости»: «Где же колхозное благо – иль мы даром шли?» Эти вопросы вызваны разочарованием от истинной картины, открывшейся перед взором странников: «Посторонний, пришлый народ расположился кучами и малыми массами по Оргдвору, тогда как колхоз еще спал общим скоплением близ ночного, померкшего костра». Символическим выглядит «ночной, померкший костер» и «общее скопление» колхозников. За простой неустроенностью этих людей (сравним с «прочными, чистыми избами» «кулацкого класса») скрывается еще и их безликость. Поэтому главным их представителем показан медведь-молотобоец, получеловек-полуживотное. Он обладает способностью к производительному труду, но лишен самого главного – умения мыслить и, соответственно, говорить. Мышление подменено в медведе «классовым чутьем». Впрочем, ведь именно это и требовалось в новом советском обществе, мыслить за всех мог «один … главный человек». Неслучайно у Чиклина захватывает дыхание и он открывает дверь, «чтоб видна была свобода», когда «рассудительный мужик» призывает его обдумать целесообразность раскулачивания. Легче всего просто отвернуться от правды и предоставить другим решать за себя, переложив ответственность на безликих «мы». «Не твое дело, стервец! – отвечает Чиклин кулаку. – Мы можем царя назначить, когда нам полезно будет, и можем сшибить его одним вздохом… А ты – исчезни!». Но только вот почему-то кричит Чиклин «от скрежещущей силы сердца», наверное, внутри сам протестуя против отнятого у него права мыслить и самостоятельно принимать решения.
К молотобойцу как к «самому угнетенному батраку» проникаются сочувствием и Настя («Он ведь тоже мучается, он, значит, наш, правда ведь?»), и бюрократ Пашкин («Пашкин же и вовсе грустил о неизвестном пролетарии района и захотел как можно скорее избавить его от угнетения»). Вот только если девочка видит в медведе, прежде всего, существо страдающее и поэтому ощущает родство с ним, то представитель власти вместо благого желания «обнаружить здесь остаточного батрака и, снабдив его лучшей долей жизни, распустить затем райком союза за халатность обслуживания членской массы», спешно и в недоумении «отбыл на машине обратно», формально не видя возможности отнести медведя к угнетенному классу. Автор объективно изображает положение бедняков в деревне, вынужденных почти даром работать на зажиточных односельчан. Через образ медведя показано, как относились к таким, как он: «Молотобоец вспомнил, как в старинные года он корчевал пни на угодьях этого мужика и ел траву от безмолвного голода, потому что мужик давал ему пищу только вечером – что оставалось от свиней, а свиньи ложились в корыто и съедали медвежью порцию во сне». Однако ничто не может служить оправданием той жестокости, с которой происходило раскулачивание: «…медведь поднялся с посуды, обнял поудобней тело мужика и, сжав его с силой, что из человека вышло нажитое сало и пот, закричал ему в голову на разные голоса – от злобы и наслышки молотобоец мог почти не разговаривать».
Страшно, что на подобной ненависти воспитывались дети, которые должны были потом жить в стране, свободной от вражды. Однако заложенные с детства представления о своих и чужих вряд ли исчезнут во взрослой жизни. Настя изначально настроена против тех, кого медведь «чутьем» относит к кулакам: «Настя задушила на руке жирную кулацкую муху… и сказала еще:
– А ты бей их как класс!»
Про мальчика из кулацкой семьи она говорит: «Он очень хитрый», – видя в нем нежелание расставаться с чем-то своим, собственным. В итоге такого воспитания все отплывающие на плоту для ребенка сливаются в одно лицо – «сволочи»: «Пусть он едет по морям: нынче здесь, а завтра там, правда ведь? – произнесла Настя. – Со сволочью нам скучно будет!» Слова же Чиклина о партии, которая должна, по идее, стоять на страже интересов трудящихся, кажутся нам ироничными: «В лицо ты ее не узнаешь, я сам ее еле чувствую».
При анализе произведений Платонова пристальное внимание приковывает к себе их язык. Это стиль поэта, сатирика, а главным образом, философа. Повествователь чаще всего является выходцем из народа, который еще не научился оперировать научными терминами и пытается ответить на важные, насущные вопросы бытия своим языком, будто «переживая» мысли. Поэтому и возникают такие выражения, как «от отсутствия своего ума не мог сказать ни одного слова», «без ума организованные люди жить не должны», «жил с людьми – вот и поседел от горя» и т.п. Герои Платонова мыслят теми языковыми средствами, которыми они владеют. Особая атмосфера 20-х годов ХХ века подчеркнута обилием канцеляризмов в речи платоновских героев («Чиклин и молотобоец освидетельствовали вначале хозяйственные укромные места»), лексики лозунгов и плакатов («…Пашкин решил во весь темп бросить Прушевского на колхоз как кадр культурной революции…»), идеологизмов («…указать ему самого угнетенного батрака, который почти спокон века работал даром на имущих дворах…»). Причем слова различных стилей беспорядочно перемешены в речи платоновских странников, зачастую ими плохо понимается значение употребляемых слов («Опорожняй батрацкое имущество! – сказал Чиклин лежачему. – Прочь с колхоза и не сметь более жить на свете!»). Складывается впечатление, что мысли, идеи словно сталкиваются между собой, притягиваясь и отталкиваясь. Так, следуя традициям русской литературы, Платонов использует пейзажи для передачи общего настроения изображаемого. Но и здесь мы ощущаем шершавость, корявость и соединение разностильных слов в описаниях: «Снег, изредка опускавшийся дотоле с верхних мест, теперь пошел чаще и жестче, – какой-то набредший ветер начал производить вьюгу, что бывает, когда устанавливается зима. Но Чиклин и медведь шли сквозь снежную секущую частоту прямым уличным порядком, потому что Чиклину невозможно было считаться с настроениями природы…».
Финал сцены отправления кулаков на плоту неоднозначен. С одной стороны, мы проникаемся симпатией к Прушевскому, который с сочувствием смотрит на «кулацкий класс», «как оторвавшийся». Но есть доля истины и в словах Жачева, замечающего об отплывающих: «Ты думаешь, это люди существуют? Ого! Это одна наружная кожа, до людей нам далеко идти, вот чего мне жалко!» Обратим внимание на местоимение «нам». Жачев и себя причисляет к «уставшим предрассудкам». Все свои надежды он возлагает на будущие поколения: «Жачев же пополз за кулачеством, чтобы обеспечить ему надежное отплытие в море по течению и сильнее успокоиться в том, что социализм будет, что Настя получит его в свое девичье приданое, а он, Жачев, скорее погибнет как уставший предрассудок». Однако, как мы убеждаемся, взгляд автора на будущее Насти достаточно пессимистичен. Даже детское счастье невозможно построить на чьих-либо страданиях.
В этой статье мы рассмотрим произведение, которое создал Андрей Платонов, проведем его был задуман автором в 1929 году, осенью, когда появилась в печати статья Сталина под названием "Год великого перелома", в которой он аргументировал необходимость коллективизации, после чего объявил в декабре о начале "наступления на кулака" и ликвидации его как класса. В унисон ему говорит один из героев этого произведения о том, что нужно каждого бросить "в рассол социализма". Задуманная кровопролитная кампания прошла успешно. Были выполнены поставленные Сталиным задачи.
Свои замыслы осуществил и писатель, что подтверждает анализ. "Котлован" Платонова задумывался как переосмысление истории, правильности пути, избранного нашей страной. Получилось глубокое произведение с социально-философским содержанием. Писатель осмыслил действительность, провел ее анализ.
"Котлован" Платонова начнем описывать с рассказа о создании произведения.
История создания
Повесть, что примечательно, была написана как раз в период активной работы Сталина - с 1929-го по апрель 1930 года. В те дни Андрей Платонович Платонов работал в отделе мелиорации по своей специальности, в Наркомате земледелия, находящемся в Воронежской области. Поэтому он был если не непосредственным участником, то как минимум свидетелем ликвидации кулаков и коллективизации. Как художник, рисующий натуры, Андрей Платонович Платонов писал картины судеб людей и событий, произошедших с попавшими в мясорубку обезличивания и уравниловки.
Тематика произведений Андрея Платоновича в общие идеи строительства коммунизма не вписывалась, сомневающийся и думающий герой повести подвергся со стороны власти резкой критике, которую подхватила пресса. Она провела свой собственный, отнюдь не лестный для автора, анализ.
Такова вкратце у повести, которую написал Платонов ("Котлован"), история создания.
Особенности изложения
Обласканные большевиками современники автора - писатели Катаев, Леонов, Шолохов - в своих произведениях воспевали достижения социализма, изображая коллективизацию с положительной стороны. Поэтике Платонова, в отличие от них, оптимистическое описание картин самоотверженного труда и строительства было чуждо. Этого автора не привлекала масштабность задач и устремлений. Интересовал его прежде всего человек и его роль в исторических событиях. Поэтому произведению "Котлован", так же как и другим творениям этого автора, свойственно вдумчивое, неспешное развитие событий. Много в повествовании отвлеченных обобщений, так как автор сосредоточен на мыслях и переживаниях своих героев. Только помогают внешние факторы герою разобраться в себе самом, а заодно и в символических событиях, о которых рассказывает нам Платонов.
"Котлован": содержание в кратком изложении
Типичен сюжет повести для произведений того времени, посвященных коллективизации, и немногосложен. Его составляет раскулачивание со сценами покушения на активистов партии и крестьян, отстаивающих свое добро. Но Платонову удалось данные события преподнести с точки зрения думающего человека, оказавшегося невольно втянутым в события, о которых рассказывает повесть "Котлован".
Краткое содержание по главам не составляет предмет нашей статьи. Мы лишь кратко опишем основные события произведения. Герой повести, Вощев, после того как его уволили с завода из-за задумчивости, попадает к землекопам, которые роют котлован для дома пролетариев. Бригадир Чиклин приводит осиротевшую девочку, у которой умерла мать. Чиклин с товарищами ликвидируют кулаков, сплавляя их на плоту в море вместе с семьями. После этого они возвращаются в город и продолжают свои работы. Заканчивается повесть "Котлован" смертью девочки, которая нашла свой последний приют в стене котлована.
Три мотива в произведении Платонова
Платонов писал, что его в жизни поразили три вещи - любовь, ветер и дальняя дорога. Все эти мотивы присутствуют в произведении по главам, если вы к нему обратитесь, подтвердит нашу мысль. Но следует отметить, что эти мотивы представлены в своеобразной подаче автора. Сюжет завязан на образе дороги. Однако Вощев, герой Платонова, хотя и является странником, но отнюдь не в традициях отечественной литературы, поскольку, во-первых, он вынужден странствовать, вернее, скитаться, из-за того, что его уволили, а во-вторых, цель его - поиск не приключений, а истины, смысла существования. Куда бы потом ни отправлялся этот герой, вновь и вновь автор возвращает его в котлован. Как будто замыкается жизнь человека и идет по кругу.
Множество событий составляют повесть "Котлован", однако нет между ними причинно-следственных связей. Герои как бы кружат вокруг котлована, мечтая вырваться из этой ямы. Один хотел уйти учиться, нарастив стаж, другой ожидал переквалификации, третий мечтал перебраться в руководящий аппарат партии.
Метод монтажа эпизодов произведения
Платонов в композиции произведения использует метод монтажа разноплановых эпизодов: здесь присутствует и медведь-молотобоец, и активист, который просвещает в политике деревенских баб, и кулаки, которые прощаются перед отправкой в море на плоту друг с другом.
Некоторые эпизоды, о которых рассказывает произведение Платонова "Котлован", кажутся вовсе случайными и немотивированными: внезапно по ходу действия крупным планом всплывают незначительные персонажи, столь же внезапно исчезая. Как пример можно привести одетого только в штаны неизвестного, которого привел Чиклин в контору неожиданно для всех. Опухший от горя мужчина требовал вернуть гробы, заготовленные впрок, которые были найдены в котловане, своей деревне.
Гротеск
В диалоге между крестьянами и рабочими удивляет то, с какой обыденностью говорят они о смерти, с какой безысходностью и смирением готовят гробы себе и своим детям. Погребальный ящик превращается в "детскую игрушку", в "постель", перестав быть символом страха. Такая гротескная реальность пронизывает, по сути, всю повесть "Котлован".
Аллегория
Автор произведения кроме гротеска использует также аллегорию при передаче безумия событий. Благодаря этому и предыдущему приемам полнее раскрывается в повести "Котлован" проблематика данного произведения. Не найдя персонажа, который мог бы, как Иуда, указать на зажиточные семейства крестьян, он для этой роли выбирает медведя. А учитывая то, что это животное в народном фольклоре никогда не было олицетворением зла, можно говорить здесь о двойной аллегории.
Сюжет странствия Вощева органично переплетается с другим - провалившегося строительства монументального общепролетарского дома. Но рабочие верили до последнего, что местный пролетариат через год будет в нем жить. Это здание ассоциируется с Вавилонской башней, ведь она стала для своих строителей могилой, так же как котлован дома для пролетариев превратился в могилу для девочки, ради которой, по сути, воздвигался.
Хотя в начале произведения Пашкин утверждает, что счастье все равно "наступит исторически", становится ясно к концу повествования, что нет надежды на обретение в будущем смысла жизни, так как настоящее построено на смерти девочки, а взрослые с таким упорством работали на котловане, как будто стремились навеки спастись в его пропасти.
Произведение "Котлован" после прочтения оставляет на душе тяжелый осадок, но одновременно чувствуется, что Андрей Платонович - писатель-гуманист, который рассказывает нам о печальных событиях повести с сожалением, любовью и глубоким состраданием к героям, по которым прошлась беспощадная и бескомпромиссная машина власти, стремясь каждого превратить в послушного исполнителя безбожного замысла.
Описание персонажей повести
Не дает Платонов детализированного внешнего описания героев, их глубоких внутренних характеристик. Он, как художник-сюрреалист, который работает с помощью разрыва логических связей на уровне подсознания, лишь слегка своей кистью касается портретов персонажей, проживающих в невещественном мире, лишенном бытовых подробностей и интерьера. Нет, например, никаких данных о внешности главного героя, Вощева, сказано только то, что ему на момент повествования тридцать лет. В описании Пашкина указано пожилое лицо, а также согбенное тело, не столько от прожитых лет, сколько от нагрузки "социальной". Сафонов имел лицо "активно-мыслящее", а Чиклин обладал головой, которая была, по определению автора, "маленькой каменной", у Козлова - "сырые глаза" и однообразное мутное лицо. Таковы в повести "Котлован" (Платонов) герои.
Образ Насти
Для понимания смысла произведения очень важен образ девочки, живущей с землекопами на строительстве. Настя является ребенком революции 1917 года. Мама ее была буржуйкой, то есть представительницей отжившего класса. Отказ от прошлого, как известно, означает потерю культурных традиций, исторических связей и замену их родителями идейными - Лениным и Марксом. У отрицающих свое прошлое людей не может быть, по мысли автора, будущего.
Изуродован мир Насти, ведь мать, для того чтобы спасти свою дочку, внушает ей не говорить о своем непролетарском происхождении. Уже внедрилась в ее сознание пропагандистская машина. Ужасается читатель, узнавая о том, что эта героиня советует Сафронову за дело революции убить крестьян. В кого же превратится ребенок, когда вырастет, если у него хранятся игрушки в гробу? Девочка в конце повести погибает, а вместе с ней умирает для Вощева и всех других рабочих последний лучик надежды. Побеждает в своеобразном противостоянии Насти и котлована последний. Мертвое тело девочки ложится в основание строящегося дома.
Герой-философ
Присутствует в повести персонаж, являющийся так называемым доморощенным философом, который задумывается о смысле жизни, стремится жить по совести, ищет истину. Это главный герой произведения. Он является выразителем позиции автора. Этот персонаж, включенный в роман Платонова "Котлован", серьезно задумался и усомнился в правоте происходящего вокруг. Он не движется вместе с генеральной линией, стремится найти собственную дорогу к правде. Но так и не находит ее.
Смысл названия повести "Котлован"
Символично название повести. Не только стройку означает котлован. Это огромная могила, яма, которую для себя роют рабочие. Многие здесь же и погибают. Счастливый дом для пролетариев невозможно построить на рабском отношении к человеческому труду и унижении достоинства личности.
Пессимизм, который не скрывал Платонов (повесть "Котлован" и другие произведения), в бодрую поступь отечественной литературы того времени с положительными образами членов партии, собраниями и перевыполнением планов, конечно, вписаться не мог. Совсем не в ногу шел этот автор со временем: он его опережал.
Несмотря на разнообразие тем произведений А.П. Платонова, которого волновали проблемы электрификации и коллективизации, гражданской войны и строительства коммунизма, все их объединяет стремление писателя найти путь к счастью, определить, в чем радость «человеческого сердца». Платонов решал эти вопросы, обращаясь к реалиям окружающей его жизни. Повесть «Котлован» посвящена времени индустриализации и начала коллективизации в молодой Советской стране, в светлое коммунистическое будущее которой автор очень верил. Правда, Платонова все больше и больше начинало волновать, что в «плане общей жизни» практически не оставляли места конкретному человеку, с его думами, переживаниями, чувствами. И своими произведениями писатель хотел предостеречь чересчур усердных «активистов» от роковых для русского народа ошибок. Сцена раскулачивания в повести «Котлован» очень ярко и точно раскрывает суть проводимой в советской деревне коллективизации. Восприятие колхоза показано глазами ребенка – Насти. Она спрашивает Чиклина: «А ты здесь колхоз сделал? Покажи мне колхоз!» Это нововведение понимается как совершенно новая жизнь, рай на земле. Даже взрослые «нездешние люди» ждут от колхоза «радости»: «Где же колхозное благо – иль мы даром шли?» Эти вопросы вызваны разочарованием от истинной картины, открывшейся перед взором странников: «Посторонний, пришлый народ расположился кучами и малыми массами по Оргдвору, тогда как колхоз еще спал общим скоплением близ ночного, померкшего костра». Символическим выглядит «ночной, померкший костер» и «общее скопление» колхозников. За простой неустроенностью этих людей (сравним с «прочными, чистыми избами» «кулацкого класса») скрывается еще и их безликость. Поэтому главным их представителем показан медведь-молотобоец, получеловек-полуживотное. Он обладает способностью к производительному труду, но лишен самого главного – умения мыслить и, соответственно, говорить. Мышление подменено в медведе «классовым чутьем». Впрочем, ведь именно это и требовалось в новом советском обществе, мыслить за всех мог «один … главный человек». Неслучайно у Чиклина захватывает дыхание и он открывает дверь, «чтоб видна была свобода», когда «рассудительный мужик» призывает его обдумать целесообразность раскулачивания. Легче всего просто отвернуться от правды и предоставить другим решать за себя, переложив ответственность на безликих «мы». «Не твое дело, стервец! – отвечает Чиклин кулаку. – Мы можем царя назначить, когда нам полезно будет, и можем сшибить его одним вздохом… А ты – исчезни!». Но только вот почему-то кричит Чиклин «от скрежещущей силы сердца», наверное, внутри сам протестуя против отнятого у него права мыслить и самостоятельно принимать решения. К молотобойцу как к «самому угнетенному батраку» проникаются сочувствием и Настя («Он ведь тоже мучается, он, значит, наш, правда ведь?»), и бюрократ Пашкин («Пашкин же и вовсе грустил о неизвестном пролетарии района и захотел как можно скорее избавить его от угнетения»). Вот только если девочка видит в медведе, прежде всего, существо страдающее и поэтому ощущает родство с ним, то представитель власти вместо благого желания «обнаружить здесь остаточного батрака и, снабдив его лучшей долей жизни, распустить затем райком союза за халатность обслуживания членской массы», спешно и в недоумении «отбыл на машине обратно», формально не видя возможности отнести медведя к угнетенному классу. Автор объективно изображает положение бедняков в деревне, вынужденных почти даром работать на зажиточных односельчан. Через образ медведя показано, как относились к таким, как он: «Молотобоец вспомнил, как в старинные года он корчевал пни на угодьях этого мужика и ел траву от безмолвного голода, потому что мужик давал ему пищу только вечером – что оставалось от свиней, а свиньи ложились в корыто и съедали медвежью порцию во сне». Однако ничто не может служить оправданием той жестокости, с которой происходило раскулачивание: «…медведь поднялся с посуды, обнял поудобней тело мужика и, сжав его с силой, что из человека вышло нажитое сало и пот, закричал ему в голову на разные голоса – от злобы и наслышки молотобоец мог почти не разговаривать». Страшно, что на подобной ненависти воспитывались дети, которые должны были потом жить в стране, свободной от вражды. Однако заложенные с детства представления о своих и чужих вряд ли исчезнут во взрослой жизни. Настя изначально настроена против тех, кого медведь «чутьем» относит к кулакам: «Настя задушила на руке жирную кулацкую муху… и сказала еще: – А ты бей их как класс!» Про мальчика из кулацкой семьи она говорит: «Он очень хитрый», – видя в нем нежелание расставаться с чем-то своим, собственным. В итоге такого воспитания все отплывающие на плоту для ребенка сливаются в одно лицо – «сволочи»: «Пусть он едет по морям: нынче здесь, а завтра там, правда ведь? – произнесла Настя. – Со сволочью нам скучно будет!» Слова же Чиклина о партии, которая должна, по идее, стоять на страже интересов трудящихся, кажутся нам ироничными: «В лицо ты ее не узнаешь, я сам ее еле чувствую». При анализе произведений Платонова пристальное внимание приковывает к себе их язык. Это стиль поэта, сатирика, а главным образом, философа. Повествователь чаще всего является выходцем из народа, который еще не научился оперировать научными терминами и пытается ответить на важные, насущные вопросы бытия своим языком, будто «переживая» мысли. Поэтому и возникают такие выражения, как «от отсутствия своего ума не мог сказать ни одного слова», «без ума организованные люди жить не должны», «жил с людьми – вот и поседел от горя» и т.п. Герои Платонова мыслят теми языковыми средствами, которыми они владеют. Особая атмосфера 20-х годов ХХ века подчеркнута обилием канцеляризмов в речи платоновских героев («Чиклин и молотобоец освидетельствовали вначале хозяйственные укромные места»), лексики лозунгов и плакатов («…Пашкин решил во весь темп бросить Прушевского на колхоз как кадр культурной революции…»), идеологизмов («…указать ему самого угнетенного батрака, который почти спокон века работал даром на имущих дворах…»). Причем слова различных стилей беспорядочно перемешены в речи платоновских странников, зачастую ими плохо понимается значение употребляемых слов («Опорожняй батрацкое имущество! – сказал Чиклин лежачему. – Прочь с колхоза и не сметь более жить на свете!»). Складывается впечатление, что мысли, идеи словно сталкиваются между собой, притягиваясь и отталкиваясь. Так, следуя традициям русской литературы, Платонов использует пейзажи для передачи общего настроения изображаемого. Но и здесь мы ощущаем шершавость, корявость и соединение разностильных слов в описаниях: «Снег, изредка опускавшийся дотоле с верхних мест, теперь пошел чаще и жестче, – какой-то набредший ветер начал производить вьюгу, что бывает, когда устанавливается зима. Но Чиклин и медведь шли сквозь снежную секущую частоту прямым уличным порядком, потому что Чиклину невозможно было считаться с настроениями природы…». Финал сцены отправления кулаков на плоту неоднозначен. С одной стороны, мы проникаемся симпатией к Прушевскому, который с сочувствием смотрит на «кулацкий класс», «как оторвавшийся». Но есть доля истины и в словах Жачева, замечающего об отплывающих: «Ты думаешь, это люди существуют? Ого! Это одна наружная кожа, до людей нам далеко идти, вот чего мне жалко!» Обратим внимание на местоимение «нам». Жачев и себя причисляет к «уставшим предрассудкам». Все свои надежды он возлагает на будущие поколения: «Жачев же пополз за кулачеством, чтобы обеспечить ему надежное отплытие в море по течению и сильнее успокоиться в том, что социализм будет, что Настя получит его в свое девичье приданое, а он, Жачев, скорее погибнет как уставший предрассудок». Однако, как мы убеждаемся, взгляд автора на будущее Насти достаточно пессимистичен. Даже детское счастье невозможно построить на чьих-либо страданиях.
