Так сложилось, что мы видим войну мужскими глазами. Говоря о военной фотографии, большинство из нас вспомнит имя Роберта Капы, кому-то, возможно, на ум приходит Дон Маккаллин, некоторые упомянут Джеймса Нахтвея. Но практически никто не назовет женских имен. Мы решили исправить эту ситуацию, показать женский взгляд на войну и вспомнить известных женщин-фотографов на полях сражений.
Герда Таро
В 2007 году публике были представлены сокровища «мексиканского чемоданчика» - около 4500 потерянных негативов со времен гражданской войны в Испании. Эти фотографии позволили не только увидеть неизвестные ранее снимки Роберта Капы, но и вернуть из забытья его близкую подругу, фотографа Герду Таро.
Герда Таро, или Герда Похорилле, была немецкой беженкой еврейского происхождения. С юности она была активисткой коммунистического движения и не прекращала деятельность вплоть до прихода Гитлера к власти. В 1933-м ей пришлось покинуть родину и обосноваться в Париже, где она познакомилась с молодым фотографом Андре Фридманом, беженцем из Венгрии. Андре обучил её основам фотосъёмки, и вместе они придумали персонажа, от лица которого продавали свои снимки газетам - молодого и успешного американца по имени Роберт Капа. В то время американское происхождение обеспечивало большие возможности, и Андре Фридман стал действительно успешнее благодаря этому псевдониму.
Фотографическая карьера самой Герды Таро началась во время испанской гражданской войны и там же, к сожалению, завершилась. Герда была бесстрашным фотографом и непрофессиональным журналистом. Она поехала на войну не как нейтральное лицо, а как политический активист и находясь на поле боя периодически зазывала республиканцев в атаку. По её снимкам можно увидеть, что она действительно училась у Капы и полностью разделяла его максиму о том, что в близости к объекту кроется хороший кадр - она не страшилась снимать даже на передовой.
По иронии судьбы её лучший фоторепортаж оказался для неё и последним. В 1937-м, приехав в агонизирующую Испанию во второй раз, Герда Таро снимала крупное сражение - битву при Брунете. Отсняв большой репортаж, Герда ехала в машине отступающих республиканцев. Автомобиль попал в аварию, и фотограф умерла от полученых травм.
В Париже её чествовали как героя, сам Альберто Джакометти сделал её надгробие, а Пабло Неруда выступил in memoriam.
Маргарет Бурк-Уайт
В отличие от Герды Таро, Маргарет Бурк-Уайт сознательно строила свою карьеру фотожурналиста. Начиная с конца 1920-х она активно делала снимки на индустриальные темы, была одним из первых западных фотографов, которого допустили к советским промышленным объектам, и в конце концов стала первой женщиной-фотокорреспондентом журнала Life.
Бурк-Уайт вообще часто становилась первой в чём-либо, поэтому иногда её даже называют первой женщиной - военным фотожурналистом. Это несправедливо как по отношению к Герде Таро, так и по отношению к Хелен Джонс Киртланд, которая снимала ещё в Первую мировую войну.
При этом Маргарет Бурк-Уайт стала одной из первых, кто начал снимать Вторую мировую войну и единственным западным фотокором, сумевшим застать начало Великой Отечественной в Москве. Здесь она снимала немного сюрреалистичные фотографии ночной бомбардировки, а потом отправилась сопровождать союзные войска на территории Северной Африки, Италии и Германии, сделала несколько репортажей о жизни американских лётчиков на британских базах и самое главное - зафиксировала освобождение узников концлагерей.
«В тот апрельский день в Веймаре чувствовалась атмосфера какой-то нереальности происходящего, по крайней мере, именно за это ощущение я упорно цеплялась. Я продолжала повторять себе, что поверю в неописуемо ужасное зрелище, только когда смогу взглянуть на свои собственные фотографии. Использование камеры давало некоторое облегчение. Она создавала небольшой барьер между мною и окружающим меня кошмаром».
Ужас Бухенвальда не заставил Бурк-Уайт сменить профессию и спустя несколько лет она вновь оказалась посреди кошмара. Это было время раздела бывшей «жемчужины Британии» на современные Индию и Пакистан, время массовых религиозных конфликтов, «массовых упражнений в человеческих мучениях» (так фотограф назвала те события).
Но на этом всё не закончилось. Бурк-Уайт с готовностью поехала на свою вторую войну. Теперь это была уже Корея, но и здесь фотограф наткнулась на почти средневековые события - кадр с головой северокорейского пленного стал жутким символом той братоубийственной войны.
Ли Миллер
До 1980-х о Ли Миллер говорили в основном только в связи с её кулинарной деятельностью, и даже её сын узнал о том, что его мать была выдающимся фотографом, только после её смерти.
Детство Ли Миллер было непростым: друг семьи изнасиловал её и заразил гонореей, когда ей было всего семь, а отец снимал её голой для своих экспериментов со стереоскопической фотографией лет с 12-ти. В 1920-х уже взрослая Элизабет переехала в Нью-Йорк и работала фотомоделью, однако вскоре ей это наскучило, и она переселилась в Париж, где стала ассистенткой, любовницей и ученицей знаменитого Ман Рэя. У мастера она училась технике соляризации, начала снимать сама и даже выполнила за него несколько фоторабот. Миллер быстро удалось покорить богемный Париж того времени: сюрреалисты, Пикассо, Кокто и многие другие авангардисты были её хорошими друзьями.
Примечательно, что на войну Ли Миллер попала благодаря аккредитации от журнала Vogue. Она прибыла прямо вслед за американскими войсками и вместе с фотографом журнала Life путешествовала по Франции и Германии, снимая применение напалма при осаде Сен-Мало, битву за Эльзас, освобождение Парижа, Бухенвальда и Дахау. Миллер сделала потрясающие снимки именно в этих лагерях: мирно спящий утопленник-эсэсовец, молящая о пощаде охрана, полуживые люди-скелеты. Кажется, что сюрреализм настиг её вновь.
Однако самый знаменитый кадр Ли Миллер был сделан вовсе не в Бухенвальде и не в Дахау. Им стал портрет в заброшенных апартаментах Адольфа Гитлера в Мюнхене. Фото было сделано Дэвидом Шерманом 30 апреля 1945 года - в этот же день Гитлер покончил жизнь самоубийством в Берлине.
После войны Ли начала страдать от депрессии и посттравматического синдрома и бросила фотографию.
Катрин Лерой
Парижанка из хорошей семьи, хрупкая и миниатюрная девушка по имени Катрин отучилась в консервативной католической школе, изучала музыку и собиралась стать пианисткой.
Все было так как мечтали бы типичные родители-буржуа из благополучного района, но когда началась война во Въетнаме, юная Катрин взяла свой фотоаппарат и купила билет в одну сторону. Это было довольно авантюрной затеей: 21 год, никакого опыта съемок войны, никакого портфолио в качестве фотографа. В самолете она познакомилась с другом американского журналиста Чарльза Боннэя, через которого получила журналистскую аккредитацию. Катрин начинает съемки, и спустя какое-то время ей удается получить работу в Associated Press. Ей платили всего 15 долларов за фотографию, но благодаря своему умению делать эксклюзивные снимки, её работа стала незаменимой. В 1967-м Катрин становится первым фотожурналистом-десантником и единственным фотографом,который снимал «Джанкшен-сити» - крупнейшую операцию американских десантников во Вьетнаме. Чуть позже она оказывается возле базы Кхенсань в самый разгар «боев за высоту», там она делает свой самый знаменитый снимок - «страдания санитара».
В ходе военных действий Лерой получает ранение и чудом остается жива: несколько осколков шрапнели попадают в ее Никон, а остальные так и останутся в ее теле навсегда. Но Катрин продолжает снимать Вьетнам и оказывается на территории, захваченной Северным Вьетнамом. При этом она не только не попадает в плен, но и получает возможность сделать фотографии с другой стороны - ей помогает французский паспорт. Несмотря на корни войны во Вьетнаме, французское происхождение часто помогало ей - во время перестрелок она пела что-нибудь на французском, чтобы в ее сторону не стреляли.
После Вьетнама Катрин отправляется на небольшой отдых в Нью-Йорк, переживает постравматический синдром и вновь едет снимать в горячие точки - падение Сайгона, Северная Ирландия, Сомали, Ливан, Ирак, Афганистан и даже Кипр времен турецкого вторжения. В 1982-м она вновь оказывается на пороге смерти - ее похищают боевики в Бейруте и грозятся расстрелять, но каким-то чудом ей удается сбежать.
Лерой стала первой женщиной, получившей медаль Роберта Капы, оставила множество фотографий из разных уголков планеты и везде умудрялась показать своё бесстрашие, которое так сильно диссонировало с ее хрупкостью.
Кристин Шпенглер
Уроженка Эльзаса попала в профессию почти случайно. В возрасте 24 лет она путешествовала со своим братом по Чаду, как вдруг наткнулась на небольшую группу босоногих повстанцев, стреляющих куда-то в небо в отчаянной попытке попасть во французские вертолёты. Дикая и немного странная картина вызвала у неё не желание уехать подальше, а зафиксировать всё на камеру. Её брат в то время работал фэшн-фотографом, и камера оказалась под рукой. После инцидента Кристин поняла, что её интересует в жизни, а брат отдал ей свой «Никон», с которым она и работала большую часть своей 30-летней карьеры. До этого Шпенглер никогда не интересовалась фотографией и не знала даже толком, кто такой Роберт Капа, что позволяло ей иметь свой особый, незамыленный взгляд и постоянно находить особые ракурсы и события.
Показательным примером служит апокалиптичная фотография «Бомбардировка Пномпеня».
Пока все её коллеги-фотографы отдыхали у бассейна, утверждая, что даже военные в воскресение отдыхают, Шпенглер поддалась какому-то инстинкту и засняла один из лучших кадров в своей карьере. Возможно, этот же инстинкт заставлял её и выбирать особые объекты, уделять внимание не только воюющим мужчинам, но женщинам и детям, через которых мы более отчетливо считываем весь ужас военных действий. От Северной Ирландии до Эритреи, от Западной Сахары до Афганистана, от Ирана до Камбоджи - везде Шпенглер видела то, что остальные пропускали. Она всегда выделялась своим внешним видом. Шпенглер никогда не носила касок или бронежилетов, только самую обычную одежду. Сама фотограф говорит, что никогда не боялась смерти, а в 1973-м, после того как её брат покончил с собой, она в течение нескольких лет безуспешно искала её.
Франсуаза Демюльдер
Ещё одной француженкой, на которую сильно повлияла война во Вьетнаме и иконичный снимок детей, обожжённых напалмом, была Франсуаза Демюльдер по прозвищу Фифи. Она училась на философском факультете, работала моделью и, естественно, была политической активисткой. Таких, как она, называют «дети 1968-го». Но два года спустя одних лишь протестов ей оказалось мало, и, вдохновлённая примером Катрин Лерой, она отправилась в путешествие по Южному Вьетнаму. Вместе со своим парнем она колесила по территориям, охваченным военными действиями, делала снимки и оставляла их в офисе Associated Press. Франсуазе повезло: она попала под крыло Хорста Фааса, фотографа и начальника фотоотдела AP. Она обладала должным бесстрашием и именно поэтому была единственной, кому удалось заснять самый конец войны во Вьетнаме. Её первый снимок, получивший статус культового - «Падение Сайгона», - изображает буднично въезжающий на территорию президентского дворца в Сайгоне танк Северного Вьетнама.
Кроме Демюльдер, только австралийский оператор Нил Дэвис смог зафиксировать эти эпохальные секунды. Впрочем, говорят, он остался в Сайгоне вовсе не для этого, а потому как заказал себе костюм и не успел его вовремя забрать.
Демюльдер обладала удивительным талантом находиться в нужное время в нужном месте. Спустя лишь год после Сайгона она оказалась в восточном районе Бейрута и сняла знаменитую резню в Карантине. Кадр полностью изменил представления о ситуации на Ближнем Востоке - после него многие перестали верить в хороших христианских фалангистов и плохих мусульман-палестинцев, а поняли, что и те, и другие могут выступать в роли агрессора. Благодаря этому снимку она стала первой женщиной-лауреатом World Press Photo и навсегда сдружилась с защитником всех палестинцев Ясиром Арафатом.
Аня Нидрингаус
Смерть Ани Нидрингаус произвела на многих особое впечатление. Во-первых, по рассказам коллег, Аня была очень осторожной женщиной, она была именно журналистом, а не авантюристом и всегда думала о своей безопасности. Во-вторых, в событиях участвовал человек в форме афганского полицейского, который сознательно и хладнокровно стрелял по журналистам.
«Я нахожусь близко, но в большинстве случаев стараюсь быть незаметной. Я думаю, в этом и заключается трюк».
Карьера Ани началась в 16-летнем возрасте в родном городе Хестер. Аню попросили написать статью о демонстрации, но вместо этого она принесла фотографии и настояла на их публикации. С тех пор она планомерно выстраивала свою карьеру фотожурналиста. Сначала было падение Берлинской стены и работа в немецком агентстве EPA, потом год работы в бывших республиках Югославии и Associated Press, где она проработала до самой смерти.
В 2005-м Нидрингаус получила Пулитцеровскую премию за освещение войны в Ираке, а чуть позже сделала совершенно особенные кадры раненого американца в Афганистане. То было время, когда она делала репортаж с борта вертолёта команды медицинской эвакуации: через них проходят почти все тяжело раненные бойцы, некоторые умирают там же во время транспортировки. Один из раненых, некий Брит Барнесс, чем-то зацепил Нидрингаус. Во время полёта она делала его снимки и держала за руку, а после уже не могла выбросить его имя из головы: как он, жив ли?
После продолжительных поисков Аня смогла отыскать молодого морпеха, к тому времени ему сделали многочисленные операции и даже удалили часть черепа, но он узнал Аню и был страшно рад её видеть. Страшно потому, что он попросил посмотреть на свои снимки. Аня взяла их с собой и, как опытный фотограф, знала, что нельзя упускать момент. Нидрингаус сделала потрясающий, почти рекурсивный снимок, где Бритт Барнесс смотрит на самого себя - он жив, но, кажется, сам не понимает, как это вышло.
Работы Энни Лейбовиц украшают обложки журналов Vogue, Vanity Fair, New Yorker и Rolling Stone, ей позировали обнаженными Джон Леннон и Бетти Мидлер, Вупи Голдберг и Деми Мур, Стинг и Дивайн. По ее просьбе полуголый Арнольд Шварценеггер с сигарой в зубах застывал верхом на белой кобыле под жарким солнцем Малибу, Дэвид Бекхэм в кабриолете раскрывал секреты своих татуировок, а обнаженный Лэнс Армстронг крутил педали велосипеда, отмечает NEWSru Israel.
Книга фотографий "Women", созданная Энни Лейбовиц в соавторстве с Сюзанной Зонтаг, первое издание которой состоялось более шести лет назад, до сих пор в Америке считается бестселлером. Ее фотоантология "American Music" также продолжает удостаиваться восторженных отзывов критиков.
Анна-Лу (Энни) Лейбовиц родилась в местечке Вестпорт, в пригороде Уотербери (штат Коннектикут) 2 октября 1949 года. Ее отец был офицером, Самюэль Лейбовиц дослужился до полковника военно-воздушных сил. Мама всю жизнь посвятила искусству, Мэрилин Лейбовиц изучала живопись в Институте искусств Сан-Франциско и преподавала современный танец.
После окончания школы в 1967-м году Энни Лейбовиц тоже поступила в Институт искусств Сан-Франциско. Учась на третьем курсе, она приняла решение отправиться в Израиль. Около полугода жила в кибуце, работала в археологической экспедиции на раскопках в Старом городе Иерусалима.
Сама Энни рассказывает, что решение стать фотографом пришло к ней именно в Израиле. Ее друг прислал как-то несколько номеров журнала Rolling Stone, чтобы она не скучала вдали от американских берегов. Перелистывая эти журналы, археолог Лейбовиц, мечтавшая писать статьи для серьезных изданий, поняла, что хочет фотографировать музыкантов для Rolling Stone.
Уже на следующий год она стала внештатным фотокорреспондентом Rolling Stone и проработала в этом издании 13 лет, получив со временем должность главного фотографа. В 1983-м Энни Лейбовиц перешла на работу в самый "звездный" журнал — Vanity Fair, а в начале 90-х открыла собственную студию в Нью-Йорке. Ее по праву можно назвать самой известной и успешной женщиной-фотографом современности.
Анджелина Джоли и Мэддокс.
Вупи Голдберг
Барак Обама
Андре Агасси и Штеффи Граф
Катрин Денев
Скарлетт Йохансон,Том Форд и Кира Найтли
Наталья Водянова в образе Алисы из "Страны Чудес"
В съемках также принимали участие всемирно известные дизайнеры, такие как John Galliano, Jean Paul Gaultier, Tom Ford, Donatella Versace, Marc Jacobs.
Джек Николсон
Дрю Берримор в образе Красавицы Беллы из "Красавица и Чудовище -Vogue (2003)
Джуд Лоу
Кейт Бланшетт
1983 году Лейбовиц переходит на работу в суперзвездный журнал «Vanity Fair» («Ярмарка Тщеславия»), а через несколько лет открыла свою студию в Нью-Йорке. Ее фотография Джона Леннона и Йоко Оно, размещенная на обложке журнала Rolling Stone за январь 1981 года – та, что сделана буквально за несколько часов до гибели музыканта в декабре 1980 года — признана Американским обществом издателей журналов лучшей журнальной обложкой за последние 40 лет. А на втором месте – ее же работа для обложки журнала Vanity Fair (август 1991 года) с фотографией беременной актрисы Деми Мур.
Не все воспринимают ее творчество однозначно. Кто-то говорит: «Сплошной гламур»! Кто-то завистливо вздыхает: «Еще бы ей не быть популярной – звезды стоят в очередь, чтобы сфотографироваться у нее»! или «Ее работам не хватает глубины».
Когда Анне готовила к изданию собрание своих фотографий «Жизнь фотографа 1990-2005» ее редактор фактически заставил ее написать введение к этому изданию. Анне сопротивлялась изо всех сил. Редактор сказал: «Вы должны это сделать, вы должны хотя бы немного рассказать о том, что вы делаете!» Как большинство людей, которые наблюдают за другими людьми – фотографы, психотерапевты, авторы – Анне не имеет большого желания показывать себя, ей больше нравится наблюдать за другими. Она умеет превратить фотографию в драму, в историю, полноценный рассказ о том, в чей внутренний мир мы можем чуть-чуть заглянуть благодаря ее камере. Но после того, как она 35 лет простояла за объективом, Анне поняла, что действительно должна сделать это. Материал, собранный в книге – это намного больше, чем снимки знаменитостей, фотографии представителей Ярмарки Тщеславия. Это намного больше, чем работы самого успешного и высокооплачиваемого фотографа Америки. Эта книга – ее биография в фотографиях, это каталог ее собственной жизни. На ее страницах – Известность и Очарование (Нельсон Мандела, Николь Кидман – и многие другие появляются в этом издании). Здесь же – пейзажи, снимки Сараево, египетские пирамиды, запечатленные последствия 9/11.
Пенелопа Круз
Внутри этой книги – иногда болезненные моменты ее личной жизни. Рождение ее первого ребенка Сары – Анне был 51 год. Ее путешествия со Сьюзен Зонтаг, с которой назло всем предрассудкам она делила жизнь 16 лет. Вот фотография повторной свадьбы ее родителей в 1992 году – они вновь дают брачные обеты. А это – ее семья, пять ее родных братьев. А вот смерть Зонтаг в декабре 2004 года, она умерла от рака в 71 год. Шесть недель спустя Анне фотографировала смерть своего отца. Ничего не упущено, никакие детали не показались ей слишком личными, чтобы не поднять камеру и не сделать снимок.
Анне сфотографировала себя беременную, нагую – так же как в 1991 году Деми Мур. Мы можем видеть рождение Сары в октябре 2001. А вот фотографии умирающей Зонтаг – болезнь раздула, исказила до неузнаваемости ее тело. А вот она мертвая – в гробу, в платье, купленном в Милане. «Эти фотографии я делала в трансе», — признается Анне.
«В книге слишком много моего горя», — говорит Лейбовиц. «Я не могла ничего с этим поделать – не могла сделать другую книгу. Но она никогда бы не получилась, если бы в 1988 году я не встретила Зонтаг и не полюбила ее. «Она вошла в мою жизнь, когда я искала кого-то, кто бы показал мне направление моей дальнейшей жизни. Я всегда была неуверена в результатах своего труда, до сих пор не всегда считаю, что мои работы выполнены на должном уровне. Тот факт, что кто-то заинтересовался мной и моей работой был мне приятен. Ее внимание льстило мне, даже когда Зонтаг критиковала мои работы».
Джон Леннон и Йоко Оно
Это интервью 57-летняя Лейбовиц давала в зале заседаний отеля Huntington – ее любимой гостиницы Сан-Франциско. Она была одета в черную хлопковую рубашку, черные джинсы и итальянские ботинки на низком каблуке, удобные для пеших прогулок. У нее прямой, интеллектуальный, пристальный взгляд и широкая походка, напоминающая мужской шаг Греты Гарбо в фильме «Королева Кристина». Но в жизни она менее внушительна, чем на фотографиях или по отзывам многочисленной армии помощников, которые ассистируют ей при создании сложных работ. Я ожидал увидеть «крутого» фотографа, но все, что я увидел – это женщина, с огромным и не всегда радостным жизненным опытом, неуверенная в себе, но все же нашедшая в себе силы справиться со всем, с чем встретилась на своем пути.
Мы разговаривали в течение часа, пока все ее три ребенка (первого она родила в 51 год, двойняшек для нее выносила суррогатная мать) находились под присмотром нянек. Лучи жаркого «индейского» солнца освещали Анне, она говорила, но была сдержана.
Мы говорили о том, что «Newsweek» на 16-ти страницах показал ее работы из «Жизни фотографа» и назвал Сьюзен Зонтаг «человеком, который был ей близок на протяжении полутора десятилетий, ее «партнером» и «компаньоном». «При всем моем уважении к Сьюзен, — говорит Лейбовиц – я никогда не любила этих слов – «партнер» или «компаньон» — ни я, ни Сьюзен никогда не использовали их». Пара никогда не жила вместе, но они были бесспорно задушевными друзьями. «Это были отношения во всех измерениях. В них были подъемы и спады. Я думаю, мы помогали друг другу жить. Нас называют «любовниками». Мне это нравится, это очень романтично. Я имею в виду, что сейчас я искренна. Я любила Сьюзен. У меня нет с этим проблем. Для меня проблема – когда нас называют «партнерами» и «компаньонками». Это похоже на союз двух маленьких стареньких леди».
Решение включить в книгу фотографии госпитализированной Сьюзен – умирающей, а позже умершей – было сделано после тяжелых раздумий. Лейбовиц консультировалась с сестрой Зонтаг, Джудит Коэн, с ее агентом, Эндрю Вили. «Мне хотелось удостоверится, что каждый из них это одобрит. Я не говорила с сыном Зонтаг – Дэвидом Рифом. Я вообще не разговариваю с Дэвидом», – говорит она с печально со слегка нахмуренным взглядом: «Каждый идет к смерти своим путем, но Дэвид был плохим сопровождающим».
В полумиле от места интервью находится тот самый Институт Искусств, в который она поступила в 1967 году. В то время у нее не было особенных амбиций. «Я хотела стать преподавателем искусств». Три года спустя редактор «Rolling Stone» Jann Wenner издал в этом журнале ее фотоработы – именно с этого момента и началась ее карьера фотографа. Анне жила в Сан-Франциско 10 лет, напротив Института Искусств — Union Street. Когда «Rolling Stone» переехал в 1977 году в Нью-Йорк, Лейбовиц с большинством штатных сотрудников переехала вместе с журналом.
Переезд не стал счастливым. Лейбовиц проработала два месяца в качестве фотографа, сопровождающего концертные туры «Rolling Stones», но сам переезд в Нью-Йорк ей напоминает «удар головой о кирпичную стену». «У меня были свои проблемы, и решить я их могла, только прекратив участие в туре… Мы все принимали наркотики, и это сопровождало мою жизнь в течение нескольких лет. Кокаин».
Только когда она встретила Зонтаг (когда фотографировала ее для обложки ее книги «СПИД и его метафоры» в 1988) она почувствовала себя, наконец, в Нью-Йорке, как дома. Зонтаг защищала работы Анне, но заставляла ее работать больше и тяжелей, добиваться в работах глубины, делать их более личными. Когда Лейбовиц фотографировала на обложку «Vanity Fair» обнаженную беременную Деми Мур и предложила одну из фотографий на обложку «Vanity Fair» — это была идея Сьюзен, которая сама позвонила в редакцию журнала. «Когда мы что-то обсуждали с Зонтаг, — смеется Лейбовиц, — это напоминала дебаты с командой знатоков из Гарварда. И Сьюзен всегда была права. Чем дальше, тем больше мне ее не хватает. Вы знаете, я без нее очень тоскую, потому что у нее всегда было, что сказать обо всем, что происходит в этом мире, который она оставила. Она выбирала путь, по которому стоило двигаться вперед. Вы смотрели на этот путь и говорили: «О, да».
Совершенно очевидно влияние Сьюзен Зонтаг на «Жизнь фотографа». Из 341 изображения в книге примерно 2/3 являются личными. Черно-белые, без всяких ухищрений и технических новшеств, без мелодраматичности и театральности. Контраст между этими двумя стилями, представленными в издании – почти гламуром и пропуском в свой внутренний мир – настолько разителен, что фотографии знаменитостей кажутся искусственными. Но Лейбовиц считает, что такая дизъюнкция делает книгу интереснее. «Совсем ни к чему, чтобы в ней все было одинаково, гладко. Я попыталась сделать такой выбор фотографий для издания, который могла бы одобрить Сьюзен. Я думаю, это изотерическое смешение». Но на самом деле, Лейбовиц отодвинула себя на задний план. Фотографии тех, кто окружал ее, настолько глубоки и выразительны по сравнению работами для журналов, что создается впечатление, что именно за этим будущее в творчестве Лейбовиц. «На самом деле я очень заинтересована в фотографии для журналов, мне это нравится и я хочу добиться в этом большого успеха, — говорит она. Книга дала мне силу, чтобы сделать попытку делать такую работу еще лучше».На этом интервью с Анне Лейбовиц заканчивается.
Энни Лйбовиц
Антуанетта, или Тони Фрисселл (Toni Frissell) - фотограф из США, прославившаяся, прежде всего, военной и фэшн-фотосъемкой, а также портретами известных и выдающихся людей в неофициальной обстановке. Она работала с Уинстоном Черчиллем, Джоном и Жаклин Кеннеди, Элеонорой Рузвельт и многими другими знаменитостями. Также фотограф известна активной позицией в отношении места женщин в обществе, и многие ее работы использовались в кампаниях за равноправие по гендерному признаку.
Особый, свободный и лиричный взгляд Фрисселл на моделей и сюжет съемки помог ей быстро добиться успеха в модной фотографии, но она не ограничилась им. Среди современников, да и сегодня, Тони известна по своим фотографиям времен Второй мировой войны. На них устрашающие самолеты и их летчики, медсестры в госпиталях и даже осиротевшие дети сфотографированы с позиций жизнеутверждающего позитива.
Это светлые снимки, которые дарят яркие ощущения, даже если речь идет о лондонском мальчике, вернувшемся с прогулки, и увидевшем, что его дом разрушен ракетой ФАУ-2. На фотографии, которая никого не оставляет безучастным, запечатлен ребенок, держащий в руках игрушку - то немногое, что осталось от его жилища и семьи. Фотографию для своей выставки через много лет использовала корпорация IBM. Мальчик, выросший и ставший водителем грузовика, увидел ее и узнал на ней себя.
У Тони Фрисселл много знаменитых фотографий. Кроме снимка маленького лондонца, ее прославил кадр, сделанный во Флориде весной 1947 года. Поэтичное фото с девушкой, будто парящей в воде, использовалось для оформления музыкальных альбомов Билла Эванса, The Beauvilles, This Ascension и других исполнителей.
Другое известное фото, на котором засняты монашки, собирающие раковины на лонг-айлендской отмели, демонстрирует интерес Тони к портретированию женщин всех профессий, возрастов и социальных групп. На нем фотограф сконцентрировалась еще в 50-х годах ХХ века, пропагандируя свободу от общественных стереотипов. Даже фэшн-съемки моделей в вечерних платьях Тони предпочитала проводить на природе, чтобы заинтересовать женщин и помочь им стать активнее.
Яркая карьера в фэшн-съемке, прерванная ради работы на фронте
В решении "общественных задач" Фрисселл помогал талант и профессионализм. Ее обучал сам Сесил Битон, у которого фотограф в молодости работала ассистентом, а давал ей практические советы. Находясь среди знаменитых коллег, она впитывала их знания и преломляла через индивидуальный творческий взгляд. Он принес Фрисселл профессиональное признание: в возрасте 24 лет она уже сотрудничала с американским Vogue. После того, как ее заметил директор крупнейшего модного журнала, Тони получила там работу, а через несколько лет уже печаталась в Harpers Bazaar и других гигантах глянца.
Свои работы автор всегда подписывала девичьей фамилией, даже после замужества с Макнилом Бэконом, жителем Манхеттена и убежденным социалистом. Тони и сама была уроженкой Нью-Йорка. Она появилась на свет на Манхеттене, весной 1907 года и прожила в Большом яблоке до смерти в 1988 году. Фотограф, страдающая болезнью Альцгеймера, скончалась на Лонг-Айленде, оставшись в памяти не только выдающимся фотохудожником, но и смелой, самоотверженной женщиной.
Когда началась Вторая мировая война, Тони заявила, что ей "осточертела" фэшн-съемка и решила доказать себе и окружающим, что может быть настоящим фронтовым фоторепортером. Она добровольно вступила в американский Красный Крест, перейдя из него в Восьмую военно-воздушную армию. Как официальный фотожурналист Женского корпуса, она дважды летала в Европу на Западный фронт, где сделала несколько тысяч снимков солдат на передовой, женщин - бойцов и медсестер, а также мирных жителей, пострадавших от ужасов войны. Ее впечатляющие и наглядные снимки широко использовались в пропагандистских целях, в том числе во время борьбы афро-американцев за расовое равноправие.
После окончания боевых действий, Антуанетта Фрисселл-Бэкон (так звучит полное имя фотожурналистки) была уже известным социально-политическим автором. Это позволило ей переключиться на работу с "сильными мира сего". Параллельно Фрисселл сотрудничала с крупными американскими журналами, специализировавшимися на общественной жизни - Life и Sports Illustrated. Став одной из первых (и немногих) женщин, занимавшихся спортивной фотографией, Тони еще раз продемонстрировала готовность преодолевать социальные барьеры и с честью принимать профессиональные вызовы.
Первая в истории штатная женшина-фотокорреспондент Sports Illustrated параллельно исследовала меняющееся отношение общества к роли прекрасного пола. С 1953 года Фрисселл много внимания уделяла репортажной съемке его представительниц из всех социальных слоев. На снимках женщины представлены во всей полноте эмоций, в разных жизненных ситуациях.
За десятилетия карьеры Тони выпустила пять книг с фотоиллюстрациями, в которых были разнообразнейшие снимки - от портретов послевоенных детей-сирот до эффектных фото политических лидеров.
Работа во всех областях удавалась ей одинаково хорошо - это подтверждали современники Фрисселл и признают сегодняшние зрители, с удовольствием знакомящиеся с ее творчеством.
В начале марта National Geographic объявил об акции в поддержку женщин-фотографов по всему миру: их снимки будут отобраны и напечатаны в спецпроекте американской версии журнала. Сегодня такие акции для США не редкость: движение за права женщин набирает обороты. Вспоминаем, как все начиналось.
Первые изменения
Несмотря на то, что в начале XX века американские женщины не имели права даже голосовать, многие из них участвовали в активном развитии фотографии как медиума. К тому же в конце XIX столетия движение за права, профессиональное развитие и эмансипацию гражданок США преуспело в распространении своих идей - некоторые дамы уже претендовали на места в университетах и делали ставку на профессиональное и интеллектуальное развитие, а не на успешное замужество.
Американки начала XX столетия с камерами, 1913 год
Фото из каталога «Кодак», 1914 год
Важным этапом в развитии женской фотографии стала деятельность компании «Kodak». Последняя существенно уменьшила размеры фотооборудования, выпустив в 1888 году портативные домашние камеры и сделав их доступными для фотографов-любителей. «Революция „Kodak“ превратила многих энтузиастов в мастеров и профессионалов, именно с нее и началась продажа фотокамер широким массам.
Однако важнейшую роль в развитии женской фотографии сыграла рекламная кампания Kodak Girls. На плакатах Kodak Girls были изображены женщины-путешественницы с портативными камерами, уверенные в себе, счастливые и целеустремленные. Мысль о женщине, путешествующей в одиночку и попутно реализующей себя как профессионал, в начале XX века была почти революционной и оказала огромное влияние на самосознание американок.
Переход к профессии
После изменений, произошедших в конце XIX столетия, число женщин-фотографов в Америке быстро росло. Если в 1890-х годах их было менее 300, то к 1920-му году стало около 5000. Появились специалистки, занимавшиеся строго очерченной тематикой: сестры Фрэнсис и Мэри Аллен, например, фотографировали архитектуру Новой Англии и сцены сельской жизни.
Сестры Аллен, «Как поживаете?», около 1901 года
Элис Остин, автопортрет, 1902 год
Однако зачастую добившиеся успеха в «светской» фотографии женщины осознавали силу попавшей к ним в руки фотокамеры и резко меняли вектор. Так, Фрэнсис Бенджамин Джонстон получила звание «американского придворного фотографа» за свои снимки Белого дома, элитных мероприятий и портреты знаменитостей, однако современники почти не заметили ее вклад в документальную фотографию: Фрэнсис опубликовала первый в своем роде альбом фоторепортажей из американских учебных заведений.
Другая американка, Элис Остин, после серии портретов зажиточных жителей Стейтен-Айленда и видов их роскошных имений направила объектив в сторону множества иммигрантов и уличных торговцев Манхэттена, став одним из первых американских социальных фотографов.
Фрэнсис Бенджамин Джонстон, «Афроамериканские дети учатся работать с хлопком», 1902 год
Несмотря на значительные гендерные притеснения, преобладавшие на рубеже XX века, фотография была весьма демократичной сферой, предоставлявшей многим женщинам творческие, образовательные и профессиональные возможности. Фотоиндустрия, будучи все еще несколько экстравагантной, даже после становления на капиталистические рельсы давала почти каждому шанс получить практические навыки. Это вдохновляло женщин заниматься фотографией как на любительском, так и на профессиональном уровне.
К началу XX столетия появились журналы, дававшие практические советы по проведению съемок и поддерживавшие стремление женщин учиться. Среди них были American Amateur Photographer и Outing, благодаря которым многие Kodak girls превратились в серьезных практиков. Тем не менее обучение женщин в настоящих фотоклубах, где проводились живые мастер-классы по фотографии, не приветствовалось и американкам отказывали в обучении. Важной фигурой, изменившей восприятие женской фотографии в американском сознании, стала Кэтрин Уид Барнс. Она занялась фотографией в возрасте 35 лет, устроив темную комнату на чердаке.
Кэтрин Уид Барнс, «Изучая японский»
Обложка журнала American Amateur Photographer, 1891 год
Будучи одной из журналисток-самоучек, Барнс вела колонку «Женская работа» для American Amateur Photographer, часто делая прогрессивные для 1920-х годов заявления: «Хорошая работа остается хорошей работой, а плохая - плохой независимо от того, кем она выполнена, мужчиной или женщиной». Уорд дала сильный толчок движению за права американок-фотографов, когда собрала работы 28 женщин из разных штатов и представила их на Международном фотографическом конгрессе в Париже. Выставка имела ошеломляющий успех, и сразу после Франции серия из 142 фотографий отправилась в Санкт-Петербург и Москву, где продолжила демонстрировать масштаб, возможности и силу женской фотографии.
Портреты и художественная фотография
Несмотря на то, что американки начали преуспевать на фотографическом поприще, патриархальные стереотипы не спешили изживать себя. В случае с портретными снимками это лишь играло дамам на руку: женщин как существ чувственных и эмоциональных считали хорошими портретистками, ведь благодаря своей «девичьей чуткости» они могли раскрыть характер изображаемого и усилить впечатление соответствующей эстетической композицией.
«В конце концов, они привыкли накрывать на стол и украшать гостиную, а их навыки общения с детьми бесценны», - так «хвалили» портретисток в 1909 году в статье о женской фотографии в New York Times.
Гертруда Кезебир, «Идеальная мать», 1899 год, фото из архива музея Пола Гетти
Сара Чот Сирс, «Мэри», 1907 год
В 1910-х годах многие женщины увлекались семейной фотографией - это занятие поощрялось патриархальным обществом и не считалось «вызывающим», как, например, практика художественной или социальной фотографии. Ко всему прочему, некоторые домохозяйки начали приносить в семью доход, конкурировавший с заработной платой мужа, что хоть и уязвляло некоторых американцев, но не могло не радовать большинство из них.
Сара Чот Сирс, «Джулия Вард Хоу», 1907 год
Сара Чот Сирс, «Фотография Хелен Сирс с китайским фонариком», 1895 год
Многие из сохранившихся семейных снимков того времени способны составить конкуренцию современным: они отражают идеалы среднего и привилегированного классов и блестяще передают характеры и взаимоотношения людей на фотокарточке или серебряной пластине. Джейн Риз, Вилламина Пэрриш, Матильда Вейл, Элизабет Бухманн, Мэри Бартлетт и Гертруда Кезебир в корне изменили представления о глубине семейной фотографии, когда впервые позволили моделям принять расслабленные позы и запечатлели их в своем естественном состоянии. Стоит отметить, что женщины преобладают в семейной фотографии и по сей день, побеждая в международных конкурсах и художественных отборах.
Элизабет Бауэрман, без названия, 1906 год
Матильда Вэйл, «Через поля», 1901 год
Помимо портретов, женщины исследовали темы, недоступные мужчинам или старательно избегаемые ими. Энн Бригман, например, создала серию обнаженных женских фигур на фоне живописных пейзажей, показав наготу женщины в фотографии в невиданном до того времени контексте. Эмма Джейн Гей из Айдахо, Кейт Кори и Лаура Мэй Армер преуспели в снимках коренных жителей Америки.
Энн Бригман, «Душа расколотой молнией сосны», 1908 год
Грань между любителем и профессионалом в начале XX века была сильно размыта, а потому даже начинающие снимать девушки могли влиять на формирование художественной фотографии.
Женщины меняли взгляды на студийную съемку, создавая работы в стилистике набиравшего в то время обороты пикториализма. Приверженцы этого направления стремились к пикториальному, то есть картинному, подражающему живописи, изображению и добивались этого с помощью типично дамских на тот момент приемов, унаследованных от самой яркой женщины-фотографа прошлого века, Джулии Маргарет Кэмерон: мягкого фокуса и увеличенного времени экспозиции.
Многие женщины к тому моменту добились открытия собственных студий; например, Зайда Бен-Юсуф вела свое дело на Пятой авеню - это место было Меккой студийных фотографов, и попасть туда было непросто. Она создавала художественные снимки, сочетавшие картинные позы с замысловатыми узорами и аллюзиями на античные мифы. К Зайде заглядывали многие представители американской элиты, а ее работы висели в самых престижных домах Нью-Йорка начала XX века.
Зайда Бен-Юсуф, «Аромат граната»
Зайда Бен-Юсуф, автопортрет
Снятые на очень близком, почти интимном расстоянии портреты друзей Евы Уотсон-Шютце, сделанные в Филадельфии и Чикаго, заслужили признание в широких кругах художественной фотографии. Уотсон-Шютце и Гертруда Кезебир стали двумя женщинами - основательницами движения Photo-Secession. Во главе с Альфредом Штиглицем участники Photo-Secession добивались включения фотографии в перечень видов искусства.
Соратница Шютце Гертруда Кезебир в то время была одной из ключевых фигур фотографического пикториализма: ее портреты и снятые с мягким фокусом изображения матерей и детей получили национальное признание.
Ева Уотсон-Шютце, «Роза»
Гертруда Кезебир, «Мина Тернер и ее кузина сосут леденцы»
Гертруда Кезебир, «Индеец»
Несмотря на то, что она покинула Штиглица и Шютце в 1912 году, Кезебир до конца жизни с искреннем убеждением пропагандировала заслуги женщин-фотографов. Благодаря ее усилиям многие из них впервые осознали возможность карьеры в фотографии и вышли за рамки привычной рабочей рутины. Так, Дорис Ульманн, наследница богатой нью-йоркской семьи, начала свой бизнес с портретной студии в Нью-Йорке, где сначала снимала только знаменитостей: Альберта Эйнштейна, Анну Павлову, Уильяма Йейтса. Но свой вклад в развитие фотографии как медиума она сделала позже, создав шокирующую серию портретов потомков бывших рабов: Ульманн запечатлела умирающую ремесленную культуру «черного» Юга США, снимая обедневшие общины в районе Аппалачей и островов Южной Каролины, где эстетика пикториализма стала частью нарратива.
Дорис Ульманн, «Южная гордость», около 1920 года
Дорис Ульманн, «Старушка из Санбоннет»
«Я называю интересным лицо со следами непростой жизни, несущее на себе отпечаток определенного жизненного этапа, какое-то яркое качество или интеллектуальную особенность. Лицо пожилого человека, которое по строгим канонам может считаться не особо красивым, обычно более привлекательно, чем лицо юнца, которого жизнь едва коснулась», - писала Ульманн.
Свое состояние она передала бедным ремесленникам, которых фотографировала в горах, переписав завещание за несколько дней до смерти.
Модернизм, реклама и модная фотография
В то время как в 1920-х годах женщин занимало в основном движение пикториалистов, последующие десятилетия расширили их поле деятельности. На американском Западе фотографы группы f/64 решительно отвернулись от постулатов пикториализма и обратились к модернистским манифестам, природе и жесткому фокусу, на контрасте с надоевшими размытыми изображениями. Само название f/64 означает крайнее в то время значение диафрагмы, которое позволяло сделать предельно четкий фокусный кадр.
Фотографии Альмы Лавенсон и Сони Носковяк и ботаническая серия Имоджен Каннингем в 1930 году отразили возросшее внимание к графике и формальным элементам. Они до сих пор демонстрируются как классический пример фотографий серии f/64. Лаура Гилпин, не состоявшая в группе, с 1930-х годов работала над серией, посвященной народам и ландшафтам американского юго-запада. Ученица Эдварда Уэстона Тина Модотти использовала формально-ригористический подход к движению, применив технику для создания остросоциальных этюдов о рабочем классе.
Тина Модотти, «Руки, покоящиеся на лопате», 1927 год
Тина Модотти, «Парад рабочих», 1926 год
Тем временем американская коммерческая фотография все больше и больше использовалась в рекламе. Эмигрантка из Канады Маргарет Уоткинс первой продемонстрировала комбинацию модернистских композиционных элементов и необычное освещение, за что получила признание всей отрасли и стала преподавать фотографию мужчинам в школе Кларенса и Уайта.
Тони Фрисселл и Луиза Даль-Вулф начали свою карьеру в рекламной фотографии, но к 1930-м переключились на фэшн-съемки и фактически трансформировали модную фотографию, бросив вызов почти всем своим конкурентам: они начали снимать женщин при дневном свете, в нежурнальных позах и в естественных условиях, благодаря чему их работы кажутся актуальными и необычными даже спустя 90 лет.
Тони Фрисселл для Vogue, 1939 год
Луиза Даль-Вулф, «Близнецы на пляже в Нассау», 1949 год
В то время как Даль-Вулф осталась в модной фотографии и существенно изменила ее вектор, реформировав понятие о цвете в глянце, Тони Фрисселл к началу 1940-х устала от модных съемок и ушла на фронт добровольцем: она работала на Красный Крест и снимала боевые действия. Там она создала свою легендарную серию «Женский военный корпус», в которой увековечила заслуги американок во Второй мировой войне.
Фотография 1930-х - 1940-х годов
1930-е принесли важные изменения в художественную фотографию, но она все равно оставалась предоставленной самой себе: Франклина Делано Рузвельта куда больше интересовала Великая депрессия - страшнейший экономический кризис в американской истории, продлившийся с 1929 по 1939 год. Удары депрессии, оставившей почти четверть населения без работы, были тем болезненнее, что последовали за временем беспрецедентного процветания, когда реклама начала устанавливать «высочайшие в мире стандарты жизни», а удачливые бизнесмены становились главными культурными героями. В 1935 году Рузвельт создал FSA - Управление по защите фермерства для решения экономических проблем. Под эгидой FSA на государственную службу были призваны одни из самых успешных фотографов страны: перед ними стояла задача документировать происходящее. Одной из женщин, работавших для этой кампании, была Доротея Ланж.
Доротея Ланж в 1936 году, фотограф неизвестен
Доротея Ланж, «Мать переселенцев», 1936 год
Доротея Ланж отнюдь не вписывалась в современные представления о бравых фотографах-документалистах. В детстве она пострадала от приступа полиомиелита, после которого стала хромать на правую ногу. «Она сформировала меня, наставляла меня, вела меня, помогала мне и унижала меня, - говорила Ланж о своей измененной походке. - Я никогда не могла с ней совладать, но ощущала ее силу и мощь». Инвалидность стала тяжелым испытанием, которое, однако, открыло для Ланж глубину человеческих трагедий, сделало ее более чуткой к чужим горестям и позволило ей создать самую известную, щемящую и выразительную, сегодня носящую статус культовой, фотографию Великой депрессии.
«Я смотрела на эту голодную отчаявшуюся мать и шла к ней, как будто меня притягивал магнит. Я не помню, как объяснила ей свое присутствие и свою камеру, но я помню, что она попросила меня не задавать вопросов. Я сделала пять фотографий, походя все ближе и ближе. Я не спрашивала ни ее имени, ни ее истории. Она сказала мне, что ей тридцать два. Еще она сказала, что они живут, питаясь овощами с окрестных полей и теми птицами, которых удается убивать ее детям. Так она и сидела в этой пристройке к палатке со своими детьми, которые толпились вокруг нее… И мне казалось, что мои фотографии могут помочь ей, а она помогла мне».
Совершенно иной взгляд на 1930-е годы продемонстрировала Барбара Морган. Морган пришла в фотографию из живописи: она хотела совмещать творчество и материнство, поэтому работать могла лишь по ночам, в то время как для рисования был необходим дневной свет. Барбара стояла у истоков танцевальной фотографии - увидев однажды репетицию танцоров, занимавшихся современной хореографией, Морган поняла, что на ее глазах творится история: «Фотографы и художники, документировавшие события 1930-хи Великой депрессии, на мой взгляд, сосредотачивались исключительно на негативе и пораженческих настроениях, вместо того чтобы дарить надежду и подбадривать людей. И все же невероятно живые танцы Марты Грэм, Хамфри Вайдмана и Тамирис глубоко тронули меня. Даже сходя с ума от голода, они не сдавались, и их творчество всегда дарило облегчение американскому обществу во времена стресса и напряжения».
Марта Грэм, «Письмо к миру»
Марта Грэм, «Трио победительниц»
Именно в 1930-е годы многие американки и европейские эмигрантки в Америке начали строить настоящие карьеры в журнале «Лайф», отличавшемся прогрессивной политикой и принимавшем женщин на работу. Это вдохновило их на создание важнейших в истории фотографии серий.
Лизетта Модел активно развивала стрит-фотографию, привнося в нее женский дух. Переехав в США, она без устали бегала по улицам с фотоаппаратом, снимая прохожих, небоскребы и все, что попадалось ей на пути. Ее называли жесткой за беспрецедентность тем и изображений. «Фотокамера - это инструмент обнаружения. Мы фотографируем не только то, что мы видим, но и то, чего мы не знаем», - отвечала Лизетта.
Лизетта Модел с ее камерой и вспышкой, 1946 год
Лизетта Модел, портрет неизвестной
Беренис Эббот, как и многие другие американки начавшая с портретов, была одной из первых женщин, пришедших в научную фотографию. В 1939 году Эббот писала о том, что фотография должна стать «дружественным переводчиком между наукой и обывателем». Беренис и ее творчество стали важной вехой в движении за популяризацию науки.
Доказывая состоятельность женщин-фотографов за пределами семейной фотографии, точку в дискуссии поставила Хелен Левитт. Так же, как и многие другие женщины-фотографы, она снимала детей, но ее кадры не имеют ничего общего с семейными портретами - они ближе к стрит-фотографии.
