А вот поразмыслить о красоте и несовершенстве знания, о смелости научного поиска, о любви к истине и ответственности за свои открытия, да и вообще о границах могущества учёных - в этом поможет художественная литература из нашей небольшой подборки.
1. Алан Лайтман. «Сны Эйнштейна»
Алан Лайтман - учёный-физик, профессор MIT, причём в области и естественных, и гуманитарных наук. Алан Лайтман, обладая писательским талантом, сделал внутреннюю кухню теоретической физики гораздо понятнее тем, кому литературный язык ближе языка формул.
И если вы хотите постичь теорию относительности хотя бы образно, «Сны Эйнштейна» - для вас. Это коллаж из зарисовок, в которых главная переменная - время.
Молодой учёный Эйнштейн видит сны, в каждом сне оно разное: циклическое, идущее вспять, недвижимое, беспамятное, альтернативное. И в зависимости от господствующего времени складываются сюжеты причудливых сновидений.
Кто после этого скажет, что научное и художественное восприятие мира - вещи несоединимые?
Кому лучше приходится в этом мире прерывистого времени? Тем, кто видел будущее и прожил только одну жизнь? Или тем, кто не видел будущего и мешкает начинать жизнь? Или, наконец, тем, кто отвернулся от будущего и прожил две жизни?
2. Апостолос Доксиадис. «Дядя Петрос и проблема Гольдбаха»
«В математике, как в искусстве - и в спорте, кстати, - если ты не лучший, то ты вообще никакой». Герой книги Доксиадиса, Петрос Папахристос, всю жизнь посвящает великой проблеме, достойной великого математика: проблеме Гольдбаха. Любое чётное число, начиная с 4, можно представить в виде суммы двух простых чисел. Эмпирически в этом может убедиться любой неленивый, а вот доказать математически не может никто с середины XVIII века.
В характере дядюшки Петроса соединяются жажда открытия, тщеславие, искренняя преданность науке и равнодушие к мирским успехам («В каждой семье есть чёрная овца», - говорит о нём повествователь в самом начале книги). Но роман даже не о дядюшке, он - о математике. Той, которая как искусство.
Возможно, книга заставит вас достать свои старые конспекты по высшей математике, чтобы вспомнить вкус радости интеллектуальных преодолений, или пожалеть о том, что у вас никогда таких конспектов не было.
Настоящая математика не имеет ничего общего ни с приложениями, ни с вычислениями, которым тебя учат в школе. Она изучает абстрактные интеллектуальные построения, которые - по крайней мере, пока математик ими занят - не имеют никакого отношения к миру физическому, ощущаемому.
3. Поль де Крюи. «Охотники за микробами»
История микробиологии по напряжению и драматизму не уступает голливудским фильмам. Болезнетворные микробы - это вам не «Чужие», «Хищники» и прочие фантастические враги человечества. Они здесь, рядом, и охота за ними далеко не всегда имеет счастливый конец.
Книга Поля де Крюи увидела свет в 1926 году. Строго говоря, художественной она не является: никакого вымысла, только факты. В лёгкой манере приключенческого романа она рассказывает о самых ярких открытиях в микробиологии с XVII века по начало XX. И хотя с момента написания «Охотников за микробами» учёные шагнули далеко вперёд (ведь даже первый антибиотик, пенициллин, был открыт в 1928), эта книга даёт очень живое представление о том, что такое научный поиск, эксперимент, открытие.
Победа над дифтерией, обуздание сифилиса, спасение человечества от жёлтой лихорадки - вот лишь несколько из увлекательных сюжетов, которые читаются, как детектив.
Истина - это величайшая ветреница. Никогда не следует слишком страстно её домогаться, ибо она чаще и охотнее отвечает на холодное равнодушие. Она часто ускользает, будучи почти уже пойманной, и в то же время приходит сама, чтобы отдаться терпеливому ожиданию.
4. Борис Бондаренко. «Пирамида»
Если вы любите фильм «9 дней одного года», то вам должен понравиться роман Бориса Бондаренко. Эта история о молодых советских физиках-атомщиках, приправленная изрядной долей юмора и тонких житейских наблюдений, начинается со студенческой скамьи и продолжается в лабораториях НИИ. Главное здесь - атмосфера научного поиска, когда глаза горят, море по колено, а великое открытие вот-вот случится, нужно только ещё полжизни принести на алтарь науки. А где-то рядом есть семья, коллеги по работе и даже злопыхатели. Со страниц так и сыплются фразы, готовые стать эпиграфом к любому эссе о науке…
Сам автор, надо сказать, во время написания книги был практически ровесником своих главных героев - молодых учёных, - и тоже окончил физический факультет МГУ. Через какое-то время после окончания университета он работал в одном из институтов наукограда Обнинска. Этот город очень похож на Долинск, в который автор помещает действие.
Персонажи книги - вымышленные, а вот научный контекст, в котором они существуют - документальный. Поэтому вы встретите множество фамилий реальных учёных и узнаете чуть больше о физике элементарных частиц.
Познание - это не прямая линия и даже не кривая! Это чудовищно разветвлённое дерево с бесконечным множеством ветвей и веточек, и где-то там, на вершине, - Ольф мощным жестом простёр руку к небу, - то самое драгоценное яблоко, которое нам надо сорвать!
5. Бертольд Брехт. «Жизнь Галилея»
Молва приписала Галилею фразу «И всё-таки она вертится!», но документальных подтверждений, что учёный её произнёс, нет. «В течение столетий народ по всей Европе, сохранив легенду о Галилее, оказывал ему честь не верить в его отречение», - пишет великий драматург ХХ века Бертольд Брехт в одном из предисловий к своей пьесе «Жизнь Галилея».
Виноват ли учёный в том, что под страхом пыток публично отрёкся от своих взглядов? Предал ли он науку или схитрил, чтобы и дальше заниматься исследованиями?
В историческом эпизоде Брехт видит вечный конфликт науки и власти, который в XX веке «озаряется» ещё и взрывом атомной бомбы.
«Преступление Галилея можно рассматривать как «первородный грех» естественных наук», - считает Брехт. Можно ли проследить путь от этого поступка до современных конфликтов и компромиссов? Читатель волен поразмышлять об этом на материале пьесы… и истории.
Тот, кто не знает истины, только глуп. Но кто её знает и называет ложью, тот преступник.
6. Владимир Дудинцев. «Белые одежды»
Физики-атомщики были в Советском союзе в почёте, а вот генетики - в опале. Действие романа начинается в 1948 году, когда генетика была названа «народным академиком» Лысенко «метафизическим направлением в биологии». Теперь все должны были поддерживать мичуринскую агробиологию (которую, отметим, позже признали лженаукой: всё-таки реальная история и без литературы полна притч и метафор).
Правильно ли исполняются наставления партии? В этом должен разобраться герой романа Фёдор Дежкин, которого направляют в сельскохозяйственный институт одного небольшого города. А в городе существует «подпольный кружок» студентов и учёных, которые в тайне продолжают развивать то научное знание, которое считают истинным…
Роман полон сложных характеров, философских рассуждений и бесконечной боли за науку во времена, когда белое нельзя называть белым. Он был завершён после смерти Сталина, опубликован впервые в 1980-х, а в 2013 году вошёл в перечень 100 книг по истории, культуре и литературе народов РФ , рекомендуемых Минобром к самостоятельному чтению школьникам.
Главная причина всех бед человечества - необоснованная уверенность в стопроцентной правоте.
7. Синклер Льюис. «Эроусмит»
Между наукой и властью всегда непростые отношения, при любом политическом строе, да ещё если речь идёт о власти денег! Герой этого романа - Мартин Эроусмит, врач-бактериолог со стандартным набором проблем «Учёный и реальная жизнь». Он умеет упорно работать, но часто оказывается беспомощен перед бытовыми проблемами, дрязгами между коллегами и счетами. В чём он силён - так это в своей чистой любви к науке, для которой корыстные сиюминутные интересы слишком низменны.
Писатель рисует живую картину американской жизни 1920-х, в которой деньги не пахнут и интриги правят бал. Но Эроусмит умудряется достигнуть успеха, не предав свои убеждения и не продав честное имя.
В 1930 году Льюис получил Нобелевскую премию по литературе - «за мощное и выразительное искусство повествования и за редкое умение с сатирой и юмором создавать новые типы и характеры». Так что юмора и сатиры, как можете догадаться, в истории о Эроусмите должно быть сполна. А с научной составляющей книги автору помогал известный микробиолог Поль де Крюи, который затем, вдохновлённый литературной работой, написал уже упомянутых «Охотников за микробами».
Его охватило омерзение перед крикливой непотребной тварью, именуемой Успехом и требующей от человека, чтоб он оставил спокойную работу и отдал себя на растерзание слепым поклонникам, которые задушат его лестью, и слепым врагам, которые его забросают грязью.
8. Курт Воннегут. «Колыбель для кошки»
Разговор о художественной литературе, в центре которой были бы учёные и наука, невозможен без научной фантастики. Следующие три книги - из этой категории.
Два глобальных вопроса, которые часто определяют сюжет в рамках жанра: где границы возможностей человеческого познания и могут ли достижения науки уничтожить человечество?
Курта Воннегута интересует именно второй вопрос. И писатель уверен, что человечество вполне способно на самоубийство (как следует из биографии Воннегута, доказательства тому он видел своими глазами на фронте Второй мировой войны).
Сюжет книги строится вокруг опаснейшего вещества «лёд-девять», изобретённого одним гениальным учёным. Этот учёный совершенно не интересовался тем, как его открытия повлияют на судьбу человечества, и в его «портфолио» уже была работа над атомной бомбой. И теперь его наследники раздали лёд-девять сильным мира сего за неплохую награду. Герой-повествователь следует по следам опасного вещества, попутно знакомясь с новой религией и новыми утопиями.
Все проблемы человечества ХХ века (по крайней мере, до 1963 года), компактно уместились в двести страниц романа. И нет в нём, конечно, ни кошки, ни колыбели. Только явное беспокойство от бесконечной запутанности нити, которой манипулируют чьи-то руки.
Может ли разумный человек, учитывая опыт прошлых веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества?
9. Аркадий и Борис Стругацкие. «За миллиард лет до конца света»
В этой повести человечеству угрожает не собственная порочность, а неведомые силы: конкуренты? неземные цивилизации? А может, само Мироздание?
Несколько учёных из разных областей науки подходят, каждый по-своему, к крупным открытиям, способным привести к настоящей научной революции. Но с каждым из них начинают происходить таинственные и опасные события, которые никак не способствуют работе: конфликты, взрывы и даже смерть. Кто-то явно не хочет, чтобы человек приближался к глубинным тайнам природы. Сможет ли опасность остановить учёных в их поисках?
«Рукопись, найденная при странных обстоятельствах» (таков подзаголовок повести) не старается быть понятной читателю. Читатель остаётся со всеми вопросами один на один.
10. Роберт Стивенсон. «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»
А как там у человечества с пониманием своего собственного разума? С пониманием психологии личности?
Повесть Роберта Льюиса Стивенсона была написана в 1886 году. Добрый добропорядочный доктор Джекил и его антипод - или двойник? - страшный мистер Хайд вдохновили многих постановщиков спектаклей, а затем и фильмов, показать свою историю-триллер.
Идеи психоанализа были сформулированы лишь десятилетием позже, но персонаж Стивенсона «опережает время», открывая, что человеческая личность - сложносоставная структура, с «добрым» и «злым» проявлением. В результате неудачного эксперимента злобная составляющая личности доктора берёт верх над благопристойной и социально приемлемой.
В XXI веке учёные приноровились гораздо лучше раскладывать человеческую личность по полочкам, но вновь и вновь мы сомневаемся: властны ли мы над собой?
В заключении хотелось бы посоветовать ещё одну книгу, чтобы всё не казалось слишком беспросветным. Это рассказ Дэниела Киза «Цветы для Элджернона», в котором наука - главный двигатель сюжета, но не главное действующее лицо. Толпы читателей плакали над историей умственно отсталого Чарли, который благодаря успешному эксперименту стал гениальным учёным, и признавались в комментариях на интернет-форумах, что стали лучше относиться к людям. По-моему, неплохой эффект.
Специфика научно-популярной (научно-познавательной) литературы
Научно-познавательная (популярная) литература - это произведения о науке и ее творцах, предназначенные не для специалистов в данной области знания. Она включает в себя произведения об основах и отдельных проблемах фундаментальных и прикладных наук, биографии деятелей науки, описание путешествий и т.д., написанных в различных жанрах. Проблемы науки и техники рассматриваются в них с исторических позиций, во взаимосвязи и развитии.
В поэтической форме были написаны первое в Европе популярное произведение о науке «О природе вещей » Лукреция Кара и «Письмо о пользе стекла » М.Ломоносова . Из бесед возникли «История свечи » М.Фарадея и «Жизнь растения » К.Тимирязева . Известны популярные произведения, написанные в форме календаря природы, этюдов, очерков, «интеллектуальных приключений».
Популяризации научных знаний способствуют и произведения научной фантастики.
Научно-художественная литература - это особый род литературы, рассказывающий о науке, о научных исканиях, «драме идей» в науке и судьбах ее реальных творцов. НХЛ рождается на стыке художественной, документально-публицистической и научно-популярной литератур. Развиваясь в самостоятельный вид, НХЛ сохраняет близкое родство со всеми тремя типами литературы. В отличие от НПЛ, внимание которой сосредоточено на познавательных и учебно-воспитательных задачах, НХЛ обращается преимущественно к человеческой стороне науки, к духовному облику ее творцов, к психологии научного творчества, к философским истокам и последствиям научных открытий. К НХЛ можно отнести художественные биографии ученых и исторических деятелей, произведения о природе, в которых научная информация преподносится в образной форме. НХЛ обладает не только интеллектуально-познавательной, но и эстетической ценностью; призвана сочетать «общеинтересность» с научной достоверностью в раскрытии проблем, образность повествования с документальной точностью жизненного материала. НХЛ зародилась в XX в., но ее ранними образцами можно считать некоторые жанры дидактической литературы: «Труды и дни » Гесиода , ряд биографий и автобиографий ученых XIX в. Широкое распространение получили в России научно-художественные произведения Б.Житкова, В.Бианки, К.Паустовского, М. Пришвина.
НПЛ и НХЛ сходны прежде всего тем, что в основе этих произведений лежит точный научный факт, т.е. информация. НПЛ излагает его в доступной для читателя форме, стремясь вызвать у него интерес к сообщаемым фактам. НХЛ отличается большей выраженностью личности автора и большей художественностью, т. е. образностью.
Удивляться надо не тому, что только в последней трети XX в. в русской литературе появились художественные произведения об ученых и их работе (так называемая "научная" проза), а тому, что этого не случилось раньше и куда в больших масштабах. Объяснение, впрочем, лежит на поверхности. Все, что связано с серьезными научными исследованиями, в стране было строго засекречено. Говорили иногда о результатах, сам же процесс научных поисков и то, что ему сопутствовало, оставались за семью печатями. Хотя художественную литературу, естественно, менее всего интересовала техническая сторона научных открытий и изобретений.
Современной научной художественной прозе за короткий срок удалось превзойти тот уровень, который был достигнут в недавнем прошлом отдельными сочинениями на эту тему: В. Каверин - "Открытая книга" (1946 - 1954, 1980), Д. Гранин - "Иду на грозу" (1962). Научная проза 1970 - 1990-х годов являет собой богатый в тематическом, стилевом, жанровом отношениях пласт произведений, исследующих разные аспекты бытия науки и ученых.
Во-первых, это - научно-художественная проза, достигшая особенных успехов в биографическом жанре. Большой интерес представляют жизнеописания крупных ученых, позволяющие войти в круг их идей, ощутить противоборство мнений, остроту конфликтных ситуаций, через которые неизбежно пролегает путь большой науки. Известно, что XX век не время гениальных одиночек. Успех в современной науке чаще всего приходит к группе, коллективу единомышленников, хотя без лидера открытия, конечно, не делаются. Научно-художественная литература вводит в историю того или иного открытия и воссоздает характеры руководителя и его ведомых, особенности их взаимоотношений. Таковы книги Д. Данина "Нильс Бор" (1976) - о датском физике, Д. Гранина "Зубр" (1987) - о сложной судьбе знаменитого биолога Н.В. Тимофеева-Ресовского и "Эта странная жизнь" (1974) - о математике А. А. Любищеве. Сюда можно причислить и книгу М. Поповского об удивительной, трагической, многострадальной судьбе выдающегося человека - "Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга" (1990).
Во-вторых, это, условно говоря, бытовая проза, живописующая каждодневные будни ученых и людей, их окружавших, во всем разнообразии проблем, конфликтов, характеров, интересных и острых психологических коллизий. Таковы романы И. Грековой "Кафедра" (1978) и А. Крона "Бессонница" (1974). Необычную ситуацию описывает Д. Гранин в романе "Бегство в Россию" (1994) - американские ученые эмигрируют в нашу страну.
В-третьих, это книги, исследующие особенности технократического сознания, обстановку, возникающую, когда наука становится средством утверждения "сильной" личности, попирающей нравственные принципы ради карьеры, славы, привилегий, власти. Как правило, центральный конфликт в таких случаях носит острый, принципиальный характер. Таковы книги В. Амлинского "Оправдан будет каждый час" и В. Дудинцева - "Белые одежды" (1987).
Целую историю имеет в нашей стране противостояние в биологической науке сторонников академика Т.Лысенко и ученых-генетиков. В произведении Дудинцева свою правоту генетики доказывают с помощью самого убедительного аргумента - результатами многочисленных и многолетних экспериментов: "Сама природа говорит в их пользу". Но для писателя собственно научная сторона дела на втором плане. Недаром его роман называется "Белые одежды". Эпиграф к нему взят из "Откровения" Иоанна Богослова": "Сии, облеченные в белые одежды, кто они и откуда пришли?" Люди, страдавшие и не сломившиеся, не предавшие своих нравственных идеалов, не запятнавшие себя ничем, - вот кто достоин белых одежд.
Произведение писателя относится к нравственно-философскому типу повествования. "Доброго человека не заставишь быть плохим" - это заявлено на первых же страницах романа. Его главный герой, кандидат наук Федор Иванович Дежкин, хоть и не без сомнений, разделяет сначала научные позиции лысенковцев, возглавляемых академиком Рядно. Центральная сюжетная линия книги связана с постепенным прозрением Дежкина и переходом его в лагерь вейсманистов-морганистов, как именуют их по фамилиям основоположников генетики А. Вейсмана и Т. X. Моргана противники. Постепенно открываются Федору Ивановичу не только научная несостоятельность Рядно и его единомышленников, но и те методы, коими они удерживают свою монополию в биологии. Нет такой подлости, лжи, низости, на какие не пошли бы рядновцы, прибегающие к подслушиваниям, фальшивкам, спекуляциям на идеологических установках и т. п. Потрясением для Дежкина было узнать, что за плечами Рядно стоит могущественный КГБ. Ну а когда в ход идут аргументы подобного учреждения, то участникам дискуссии, во всяком случае одной из сторон, впору думать о личной безопасности. Самому Дежкину спастись удается, но его невеста и главный оппонент Рядно Стригалев арестованы, покончил жизнь самоубийством профессор Посошков.
Но вернемся к роману. Большое место на его страницах занимают диалоги действующих лиц, которым часто приходится прибегать к иносказаниям. В книге очень важен подтекст. Читателю предстоит проникнуть в смысл сложных метафор-символов: белые одежды, песочные часы, железная труба, парашютист и т.п. Помимо смены доступных обозрению событий, образующих движение сюжета, в романе присутствует напряженное противоборство мировоззрений. Гуманистический, оптимистический смысл произведения В. Дудинцева в том, что побеждает справедливость и повержено зло.
У научной прозы есть будущее. Интерес читателя к подобной литературе неизменен. Немало еще проблем, решение которых возможно лишь совместными усилиями науки и искусства.
О человеке и о мире можно говорить в категориях точных и естественных наук, языком психологии или сложными понятиями философского порядка. Можно упиваться страхом перед непознаваемостью жизни или с гордостью утверждать идею рациональной очевидности происходящего и поведения, основанных на подлинном знании. Писатели ставят героев перед лицом неизбежной необходимости действовать, побуждают их руководствоваться социальными мотивами или иррациональными побуждениями, заставляют их становиться жертвами собственных иллюзий. Литература выявляет необходимые и безусловные условия человеческого существования, соотносит их с мыслительным социальным опытом читателя, проектирует читательские устремления в виде определенной модели осуществленного прошлого или ожидаемого будущего, формулирует их в контексте избранного художественного метода и жанра.
Научный эксперимент основывается на фактах, в рамках которых он проводится. Деятельность ученого часто исключает все, что может считаться субъективным и произвольным. Несомненной целью эксперимента является достижение объективной научной истины. Однако зачастую к ней ведет субъективный путь познания, интуиция, которая при успешном стечении обстоятельств и результатов сделается аксиомой и станет для последователей моделью наблюдений и парадигмой, ибо наука стремится игнорировать все частные ситуации. Именно на этой основе она и зиждется.
Мир, открывшийся в результате научной деятельности, и мир, ставший итогом литературного творчества, отмечены различиями. Для автора художественного произведения, в отличие от ученого, не бывает «случайных» фактов. Действительность настолько противоречива, что трудно предположить, какой ее элемент следует предпочесть, а какой игнорировать. Реальность во всей пестроте разнообразия или, напротив, усеченная до фрагментов переносится в книгу и пребывает в ней в неравновесном единстве.
Многообразные факты, представленные в тексте, создают иллюзию целостно воспроизведенного мира. Границы художественно осмысленной реальности не менее произвольны, чем исходный материал. Использованные средства художественной выразительности отмечены субъективными авторскими задачами. Однако нельзя свести произведение к случайному и интуитивному изъявлению писательских намерений. Любая художественная новация или феномен творческой произвольности отбора материала и его художественного освоения обусловлены психологией художника, его вкусами, пристрастиями, идеологической позицией, моральными предпочтениями писателя, который интерпретирует мир в соответствии с объемом знаний и с определенных философско-эстетических позиций. Кроме того, литературное произведение развивается по законам жанра и стиля. Творческой основой для автора становятся распространенные в ту или иную эпоху стиль, метод, поэтика, определяющие границы соответствующей традиции.
При всей случайности отбора писателем материала, условности и субъективности творчества — стихийность предпочтения тех или иных фактов, произвольность комментария, парадоксальность временной последовательности и т. д. — его конечная цель — предложить читателю образ реальности, в которой «случайное» станет импульсом для осмысления вероятностной природы частных явлений и человеческого бытия.
В результате художественного обобщения достигается эффект правдоподобия, узнаваемости читателем мира, созданного автором. Художественное творчество не исключает, а часто даже подразумевает провокационные формы изображения действительности. Прерывистая и на первый взгляд хаотическая для каждого человека реальность событий и ощущений приобретает в книге логическую картину. Читатель воспринимает образ действительности, созданный художественным сознанием автора, как один из гипотетических вариантов мироосуществления, которого следует остерегаться либо надлежит переносить в реальность собственного существования.
Бытие героев, отмеченное печатью уникальности, делается основой «достоверных» читательских представлений о жизни. В этом смысле литературу можно назвать проективной моделью читательского бытия и отчасти соотнести с результатами научного эксперимента: опыт литературных героев становится эталонным образцом или ложной философской посылкой для жизненного проекта читателя. Знания, полученные из книги, человек соотносит с собственным существованием, переживает их, осмысливает, корректирует окружающую действительность соответственно художественному миру. Литература становится источником читательской интуиции и субъективных оценок, обобщающих реальность.
Безусловно, интерпретация любого опыта в основном зависит от накопленных человеком знаний. Процесс влияния литературы на человека может быть осмысленным и бессознательным, автор в произведении выявляет многообразные связи читателя с окружающим миром.
Человек принимает ежедневные решения, определяющиеся опытом, извлеченным из осуществленных событий. Тем не менее любой познавательный акт является отчасти и результатом проекции литературных ситуаций на действительность. Поведение направляется интуицией, которая основана на синтезе субъективного знания (жизненном опыте) с объективным знанием ситуаций, предложенных литературой. Мир, представленный в книге, противоречив, однако логические границы изложения — композиция, жанр, стиль, завершенные образы, авторские рассуждения, движение и развязка конфликта — выступают в качестве гарантии определенного мирового порядка. Каждое произведение, таким образом, несет печать упорядоченности, относительной стабильности, что побуждает читателя соотнести свою жизнь с миром, художественно созданным писателем. Отсюда исключительная важность литературы как институции, предлагающей процессуальную реальность в виде осуществленных и завершенных моделей, определяющих место человека не только в физическом, социальном, но и духовном мире.
Не следует преувеличивать влияние науки на литературу. И все же известны случаи, когда научные открытия подготавливали те или иные оригинальные художественные решения. Поэты барокко, классицизма, эпохи Просвещения, восторгаясь всемогуществом науки, вводят в свои произведения образы измерительных инструментов. М. В. Ломоносов сочиняет «Письмо о пользе стекла». О. де Бальзак основывает замысел «Человеческой комедии» на естественно-научных теориях. Позитивизм О. Конта — отказ от метафизических претензий на раскрытие причин и сущностей — во многом сформировал эстетику натурализма. Идеи Н. Лобачевского повлияли на философскую концепцию лирики «поэта-любомудра» Д. Веневитинова. Научные идеи стали отправной точкой художественных экспериментов Л. Кэрролла, фантастических проектов Г. Уэллса, поэтических поисков В. Хлебникова. Модель мироздания на основе биосферной концепции В. Вернадского повлияла на художественные искания русских писателей.
Структурная лингвистика во многом определила перспективы гуманитарных исследований и литературной практики XX столетия. 60-е годы XX века в нашей стране отмечены спором «физиков» и «лириков».
Не менее многочисленны примеры признания учеными грандиозности творческого гения писателей. Л. Больцман отозвался о богатстве духовного содержания уравнений теории Дж. К. Максвелла словами И. В. Гете из поэмы «Фауст»: «Не Бог ли эти знаки начертал? Они природы силы раскрывают и сердце нам блаженством наполняют».
Ссылки на авторитетные мысли, безусловно, не доказательства, однако широкую известность получили слова А. Эйнштейна, что Достоевский дает ему больше, чем Гаусс. Смысл признания очевиден: творчество гениального художника способно раскрепостить творческое сознание ученого и дать импульс его научному воображению. Любое научное открытие или художественное произведение — это пересмотр устоявшихся представлений и часто отказ от сложившихся стереотипов.
Писатели-авангардисты XX века относят в разряд анахронизмов господствовавшее ранее понимание поэзии как выражения мыслей и чувств или обобщения духовного опыта. Утверждается, что поэтическая мысль и чувство не могут проникнуть в глубины духовного мира современности. Непосредственная смысловая нагрузка произведения становится излишней и бессмысленной.
Эксперимент с абстракциями, привлечение в поэзию методов научного поиска разрушают понятийно-эмоциональную основу литературного произведения, вызывают к жизни ассоциативное письмо, которое создается посредством сложных интегральных систем поэтических образов и многоступенчатых аллюзий.
Изучая проблему человека в его связях с действительностью, поэты-урбанисты обозревают городские магистрали и коммуникации, связывающие и противопоставляющие друг другу отдельные социальные группы хаотического многолюдия. Во многом такие мотивы и настроения вызваны динамизмом научно-технической революции, которая, с одной стороны, вдохновляла мысль о грандиозных переменах в жизни человека, а с другой — пугала неизвестными перспективами.
Введение в литературоведение (Н.Л. Вершинина, Е.В. Волкова, А.А. Илюшин и др.) / Под ред. Л.М. Крупчанова. — М, 2005 г.
Представлять культового английского ученого XIX века и автора теории эволюции особенно не требуется. Впрочем, мало кто знает, что написанный им 150 лет назад труд, посвященный естественному отбору, и сегодня читается на одном дыхании.
Можно соглашаться или нет с многочисленными фрейдовскими идеями, однако никто не поспорит с утверждением, что без трудов этого австрийского ученого сегодня не представить современную психологию. Его «Лекции по введению в психоанализ» - наиболее полный и убедительный тому пример.
«Радиоактивные вещества» - это переведенная на английский язык докторская диссертация французского ученого-экспериментатора, дважды Нобелевского лауреата Марии Склодовской-Кюри. В центре этого научного труда, написанного в 1904 году, - открытые польским физиком-эмигрантом новые элементы «радий» и «полоний».
Double Helix - это первые изданный в 1968 году дневник американца Джеймса Уотсона, одного из четырех ученых, открывших структуру молекулы ДНК. В книге он не только подробно описывает весь процесс исследования, но и, например, открыто заявляет о своем конфликте с коллегой Фрэнсисом Криком, с которым Уотсон разделил Нобелевскую премию.
Американец Эдвин Хаббл - не только тот самый американский астроном, именем которого назвали космический телескоп, но и ученый, который первым предложил разделять туманности на внегалактические и галактические, а также открыл астероид 1373 Цинцинатти. Эта книга - сборник лекций ученого, прочитанных им в 1935 году.
Начинать знакомство с литературным творчеством американского астрофизика Карла Сагана можно с любой его книги. Но можно - и с конкретной: про место человечества в освоении космоса) «Бледная синяя точка» - и название имеет поэтическое, и дает то неповторимое ощущения чуда и открытия, которое характерно для всех сагановских текстов.
Американский вирусолог, выходец из русско-еврейской семьи иммигрантов Джонас Солк в 1955 году сделал себе имя в науке как разработчик вакцины против полиомиелита. Но большинство его текстов посвящены биофилософии - сочетанию философского подхода к биологии и теории эволюции.
Джейн Гудолл - женщина-легенда в мире современной приматологии. 50 из своих 77 лет эта уроженка Лондона провела в в Национальном парке Гомбе-Стрим в Танзании, где все это время изучала жизнь и поведение шимпанзе. Эта книга - не только научно обоснованный, но и хорошо проиллюстрированный трэвелог.
