Герой поэзии Основу его поэзии составляют традиции народно-поэтического творчества: установка на разговорный язык, не осложненный метафорами и поэтическими фигурами; использование меткого народного слова, пословиц, поговорок, введение в стих устойчивых поэтических оборотов фольклора.
Из народной поэзии вошли в творчество Твардовского некоторые постоянные мотивы, например мотив дороги, Дома, испытания героя на пути к счастью или к цели. Можно говорить и о более глубоком влиянии народно-поэтического творчества на поэзию Твардовского. Это сказывается в тех мировоз зренческих принципах, которые положены в основу образа героя и определяют его характер: традиционные крестьянские ценности, народная мораль, народное отношение к труду. Такие качества и определили подлинную народность поэзии Твардовского.
Великая Отечественная война В годы Великой Отечественной войны в поэзии Твардовского сливаются публицистический накал, лирическая эмоциональность, эпический взгляд на собы тия. Стихи военной поры объединены в сборники «Возмездие» и «Фронтовая хроника».
Военная поэзия Твардовского тематически не отличалась от творчества других поэтов. Основные темы непокоренная Родина («Партизанам Смоленщины»), высокое мужество и патриотизм советского солдата («Когда пройдешь путем колонн…», «Граница», «Новогоднее слово»), священная месть («Возмездие»).
Послевоенные стихи Твардовского наполняются философским осмыслением времени. Поэт говорит о смысле жизни и творчества («Нет, жизнь меня не обделила…», «Признание»), о чести человека, о связи человека с природой («Разговор с Падуном», «Снега потемнеют синие…»). К концу 1960-х годов Твардовский многое понял и переосмыслил: …вольно или невольно Было, вышло не то, не так.
Историю советской страны он воспринимает как суровый опыт, который должны учесть будущие поколения. Он судит себя и своих сверстников с высоких нравственных позиций, понимает, что долг поэта говорить правду, «как бы ни была горька». Твардовский считает необходимым, чтобы каждый человек сделал все, чтобы исправить ошибки в жизни.
Твардовский ощущает свою трагическую вину за то, что происходит в нашей стране. Он лирически анализирует собственную биографию, а через неё биографию всего поколения, поднимается до философского осмысления «жестокой судьбы»: Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В том, что они кто старше, кто моложе Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, Речь не о том, но все же, все же, все же…
Обобщающие темы позднего творчества я и мир, я и путь жизни, я и смерть, я и народ. Это опыт познания через самопознание. В лирическом цикле «Памяти матери» поэт в воспоминаниях путешествует с матерью по дорогам её жизни и всего народа. Мотив связи времён организует весь цикл и сливается с мо тивом Дома, истоков. Память присуща не только человеку, но и природе.
В стихотворениях «Как неприютно этим соснам в парке…», «Газон с утра из-под машинки…», «Береза» память природы это метафора связи всего в мироздании, выражение единства. Поэт обострённо чувствует конец личного бытия отдельного человека, умеренность срока жизни. Но общность всего в мире, текучесть времени позволяют преодолеть эту конечность, обрести продолжение в потомках, в шелесте деревьев, в метельной круговерти.
Трагизм неизбежного конца просветляется сознанием ненапрасности жизни («Прощаемся мы с матерями…», «Время, скорое на расправу»). От констатации фактов социалистического строительства через постижение души народной на войне Твардовский пришел к философскому пониманию жизни и судьбы человека и страны.
Один день. Это много или мало? Каждый задает режим себе сам. Но только не в тоталитарном государстве. Можно перечитать массу исторических книг, энциклопедий и просто учебников, чтобы узнать, как жили люди в авторитарной стране. Но чтобы прочувствовать это, нужно прочитать произведение А. И. Солженицына. Правду нельзя выдумать. Ее можно списать с действительности. И все остальные лагерные произведения меркнут перед творением автора, пережившего этот ужас.
Всегда лагерная литература отличается глубоким переживанием социальных потрясений, она никогда не бывает единоличной. Не стала она таковой и в повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», несмотря на то, что описывается там вроде бы фрагментарный кусочек жизни «обычного» зека. Нет, те зеки не «обычные», они все имеют не номера на выцветших фуфайках, а свою частную жизнь и модель поведения, личную жизнь до зоны и одинаковую на всех мечту: вернуться домой. Как же смог Солженицын так сдержанно, но не зажимая рта, описать историю одного зека (себя?) и всех остальных, однако с болью и сдавленным стоном души?
Солженицын, обучаясь на четвертом курсе физико-математического факультета Ростовского университета, параллельно поступил в МИФЛИ на заочное отделение. Он в это время серьезно увлекался литературой и к тому же учился на курсах английского языка. В 1941 году он, как и все, был мобилизован и позже в 42-м попал на фронт. Со своей батареей, подавлявшей вражескую артиллерию, он прошел от Орла до восточной Пруссии. А потом в феврале 1945 года цензура обнаружила в переписке Солженицына резко критические отзывы о личности Сталина, за что писатель и был арестован и получил срок 8 лет. Начались скитания: Калужская застава, НИИ («шарашка»), общие работы в лагерях Казахстана. После освобождения он жил около трех лет на юге Казахстана, затем переехал в Рязанскую область и работал учителем математики в сельской школе. Этот автобиографический момент представлен в рассказе «Матренин двор». И 1962 году журнал «Новый мир», редактором которого был на тот период времени А. Т. Твардовский, опубликовал повесть «Один день Ивана Денисовича». В последние годы также публиковались повести и рассказы Солженицына.
Фигура этого писателя заметно выделяется на фоне литературы XX века в целом. Солженицын занял особое место не только в литературе современной России, но и в ее духовной культуре. Судьба Солженицына, воплощенная в судьбах героев его произведений, слившаяся- с болью и обидой за страну, достойна почитания в гражданском сознании общества. Солженицын сам по себе стал воплощением нравственного авторитета и совести нации.
В сознании рядового читателя имя Солженицына ассоциируется обычно с отражением и разработкой лагерной темы с характеристиками и критериями настоящей, подлинной «правдивости», «разоблачения тоталитарного насилия», «исторической достоверности». Все это верно. Но повестью «Один день Ивана Денисовича» он открыл для читателей новый мир и оказал беспрецедентное воздействие на умы и души современников. Лагерная тема под его пером не ограничивается страданиями на зоне. Произведения должны были донести до читателя не столько бытописание лагерной жизни, сколько преподнести литературный урок. Государственная машина корежила судьбы, перекраивала карты, переселяла целые нации, истребляла мыслящую интеллигенцию, уничтожала науку (например, генетику). Что же могла значить для нее судьба отдельного человека? Так, главной темой повести является тема судьбы России.
Шухов Иван Денисович — обыкновенный советский человек, деревенский мужик. Жил, воевал на фронте, попал в окружение и, как следствие, в плен — чудом удалось сбежать. За плен его обвинили в измене родине и шпионаже в пользу фашистской Германии. Хочешь жить — клевещи на себя, а надоело — так отстаивай свою, никому не нужную правду... Лагерная, но жизнь... Теперь он просто номер. Несмотря на это, Шухов наделен автором «нормальностью», не броскостью поведения, стойкостью, и главное — неистребимым внутренним достоинством. Он никогда «себя не роняет».
Шухов представляет собой народный характер — он не умеет и не хочет жаловаться на тяготы, а, напротив, способен устроиться в заведомо неблагоприятной обстановке. Он сноровист: успел завести свой мастерок, прячет куски алюминиевой проволоки, имеет складной ножичек. Шухов выживает на зоне как личность. Рядом с Иваном Денисовичем есть Алеша — баптист, который получил 25 лет срока за свою веру. Живут и работают два эстонца, тоже имеющих по 25 лет за то, что один — рыбак с побережья, а второй был вывезен еще ребенком в Швецию, но вернулся на родину и был тут же взят как иностранный агент. А еще есть Цезарь Маркович, бригадир Тюрин — отличник боевой и политической подготовки, но сын кулака, Ю-81, который «по лагерям да тюрьмам сидит несчетно, сколько советская власть стоит», и «шавка Фетюков».
Солженицын описывает только один день политического заключенного, но мы наблюдаем столько поломанных судеб и загубленных, ни в чем неповинных человеческих жизней. Сотнями тысяч исчисляются заключенные, которые в подавляющем своем большинстве и вовсе не были виноваты в том, в чем их обвиняла советская власть, которой они служили и на свободе, и в лагере. А в лагере царил произвол и безнаказанность. В этих условиях сильный, как Шухов, выживал, был уважаем, а слабый, как правило, погибал.
Солженицын замыкает круг в художественной топографии повести, то есть произведение имеет кольцевую композицию, что придает ему символическое значение. Обзор заключенного: обнесенная колючей проволокой окружность; сверху слепят прожектора, лишая воздуха, неба, горизонта, утром они уходят на точку — места работы, и к вечеру возвращаются назад в бараки. И так каждый день, как по замкнутому и проклятому кругу. В итоге у заключенных нет нормального круга жизни. Но есть у них свой внутренний мир, пространство памяти, в котором возникают образы деревни, мира...
Солженицын, употребляя ряд пословиц и народных поверий, воздерживается от громких слов и проявлений эмоций. Он не допускает экспрессии: хватит того, чтобы читатель ощутил эти чувства в своей собственной душе. А это цель писателя, которая достигнута и гарантированна всем повествованием. Солженицын, пережив самостоятельно этот кошмар, который тянулся не только восемь лагерных лет, но и 70 лет коммунистического тоталитарного времени, поведал читателям о рабстве заключенных, об унижениях человеческого достоинства, что в тоталитарном государстве человек не может быть свободным. А значит, и счастливым. Лагерь — слепок с действительности. А вся советская действительность была одним большим лагерем. И люди в ней все были равны — все заключены в жестокие рамки авторитаризма и культа личности.
Деятели литературы и искусства на защите Отечества. Живопись А. Дейнеки и А. Пластова. Музыка Д. Шостаковича и песни военных лет (С. Соловьев-Седой, В. Лебедев-Кумач, И. Дунаевский и др.). Кинематограф героической эпохи.
Лирический герой в стихах поэтов-фронтовиков : О. Берггольц, К. Симонов, А. Твардовский, А. Сурков, М. Исаковский, М. Алигер, Ю. Друнина, М. Джалиль и др.
Публицистика военных лет: М. Шолохов, И. Эренбург, А. Толстой.
Реалистическое и романтическое изображение войны в прозе: рассказы Л. Соболева, В. Кожевникова, К. Паустовского, М. Шолохова.
Раздел 8. Особенности развития литературы 1950 – 1980-х годов.
Смерть И.В. Сталина. XX съезд партии. Изменения в общественной и культурной жизни страны. Новые тенденции в литературе. Тематика и проблематика, традиции и новаторство в произведениях писателей и поэтов.
Отражение конфликтов истории в судьбах героев: П. Нилин «Жестокость», А. Солженицын «Один день Ивана Денисовича», В. Дудинцев «Не хлебом единым...»
А.А. Ахматова.
Жизненный и творческий путь.
Стихотворения: «Смятение», «Молюсь оконному лучу…», «Пахнут липы сладко…», «Сероглазый король», «Песня последней встречи», «Мне ни к чему одические рати», «Сжала руки под темной вуалью…», «Не с теми я, кто бросил земли…», «Родная земля», «Мне голос был», «Клятва», «Мужество», «Победителям», «Муза», «Поэма без героя». Поэма «Реквием». Статьи о Пушкине.
Ранняя лирика Ахматовой: глубина, яркость переживаний поэта, его радость, скорбь, тревога. Тематика и тональность лирики периода первой мировой войны: судьба страны и народа.
Личная и общественная темы в стихах революционных и первых послереволюционных лет. Темы любви к родной земле, к Родине, к России. Пушкинские темы в творчестве Ахматовой. Тема любви к Родине и гражданского мужества в лирике военных лет. Тема поэтического мастерства в творчестве поэтессы.
Поэма «Реквием». Исторический масштаб и трагизм поэмы. Трагизм жизни и судьбы лирической героини и поэтессы. Своеобразие лирики Ахматовой.
Повторение. Образ Петербурга в русской литературе XIX века (А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский). Любовная лирика русских поэтов.
Теория литературы. Проблема традиций и новаторства в поэзии. Поэтическое мастерство.
Демонстрации. Портреты А. А. Ахматовой кисти К. С. Петрова-Водкина, Ю. П. Анненкова, А. Модильяни. И.В. Моцарт «Реквием». Иллюстрации М.В. Добужинского к книге «Подорожник».
Творческие задания. Исследование и подготовка реферата: «Гражданские и патриотические стихи А. Ахматовой и советская литература»; «Трагедия “стомильонного народа” в поэме А. Ахматовой “Реквием”». Подготовка виртуальной экскурсии по одному из музеев А. Ахматовой. Наизусть. Два-три стихотворения (по выбору студентов).
Б.Л. Пастернак.
Сведения из биографии.
Стихотворения: «Февраль. Достать чернил и плакать...», «Про эти стихи», «Определение поэзии», «Гамлет», «Быть знаменитым некрасиво», «Во всем мне хочется дойти до самой сути…», «Зимняя ночь». Поэмы «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт».
Эстетические поиски и эксперименты в ранней лирике. Философичность лирики. Тема пути – ведущая в поэзии Пастернака. Особенности поэтического восприятия. Простота и легкость поздней лирики. Своеобразие художественной формы стихотворений.
Повторение. Тема интеллигенции и революции в литературе XX века (А. А. Блок. Поэма «Двенадцать», статья «Интеллигенция и революция»; М.А. Булгаков. «Белая гвардия»; А. А. Фадеев. «Разгром»).
Теория литературы. Стиль. Лирика. Лирический цикл. Роман.
Демонстрации. Видеофильм «Борис Пастернак». А. Скрябин. 1-я и 2-я сонаты; Ф. Шопен. Этюды; И. Стравинский. Музыка к балету «Петрушка». Б.Л. Пастернак. «Прелюдия». М.Врубель. «Демон». Живописно-графические работы Л.О. Пастернака. Диктант по тексту, подготовленному учащимися, на уроке русского языка.
Творческое задание. Исследование и подготовка реферата (сообщения, доклада): «Взгляд на Гражданскую войну из 1920-х и из 1950-х годов - в чем разница?». Наизусть. Два-три стихотворения (по выбору учащихся)
А.Т. Твардовский.
Сведения из биографии.
Стихотворения: «Вся суть в одном-единственном завете», «Памяти матери», «Я знаю: никакой моей вины…», «К обидам горьким собственной персоны...», «В тот день, когда кончилась война…», «Ты, дура смерть, грозишься людям». Поэма «По праву памяти».Тема войны и памяти в лирике А. Твардовского. Утверждение нравственных ценностей
Поэма «По праву памяти»* – искупление и предостережение, поэтическое и гражданское осмысление трагического прошлого. Лирический герой поэмы, его жизненная позиция. Художественное своеобразие творчества А. Твардовского.
Повторение. Тема поэта и поэзии в поэзии XIX-XX веков. Образы дома и дороги в русской поэзии. Тема войны в поэзии XX века.
Теория литературы. Стиль. Лирика. Лиро-эпика. Лирический цикл. Поэма.
Демонстрация. Иллюстрации к произведениям А. Твардовского.
Творческие задания. Исследование и подготовка доклада: «Тема поэта и поэзии в русской лирике XIX-XX веков», «Образы дороги и дома в лирике А. Твардовского». Наизусть Два-три стихотворения (по выбору студентов).
В.М. Шукшин.
Сведения из биографии.
Рассказы: «Чудик», «Выбираю деревню на жительство», «Срезал», «Микроскоп», «Ораторский прием». Изображение жизни русской деревни: глубина и цельность духовного мира русского человека. Художественные особенности прозы В. Шукшина.
А.И. Солженицын.
Сведения из биографии.
«Матренин двор». «Один день Ивана Денисовича». Новый подход к изображению прошлого. Проблема ответственности поколений. Размышления писателя о возможных путях развития человечества в повести. Мастерство А. Солженицына – психолога: глубина характеров, историко-философское обобщение в творчестве писателя.
Повторение. Проза В. Шаламова. Теория литературы. Эпос. Роман. Повесть. Рассказ. Литературный герой. Публицистика.
Демонстрация. Кадры из экранизаций произведений А. И. Солженицына.
Творческие задания. Исследование и подготовка доклада: «Своеобразие языка Солженицына-публициста»; «Изобразительно-выразительный язык кинематографа и литературы».
Творчество поэтов в 1950 - 1980-е годы .
Развитие традиций русской классики и поиски нового поэтического языка, формы, жанра в поэзии 1950-1980-х годов. Лирика поэтов-фронтовиков. Творчество авторов, развивавших жанр авторской песни. Литературные объединения и направления в поэзии 1950-1980-х годов. Поэзия Н. Рубцова: художественные средства, своеобразие лирического героя. Тема родины в лирике поэта. Гармония человека и природы. Есенинские традиции в лирике Н. Рубцова. Поэзия Р. Гамзатова: функции приема параллелизма, своеобразие лирического героя. Тема родины в поэзии Р. Гамзатова. Соотношение национального и общечеловеческого в поэзии Р. Гамзатова. Поэзия Б. Окуджавы: художественные средства создания образа, своеобразие лирического героя. Тема войны, образы Москвы и Арбата в поэзии Б. Окуджавы. Поэзия А. Вознесенского: художественные средства создания образа, своеобразие лирического героя. Тематика стихотворений А. Вознесенского. Творческие задания. Исследование и подготовка докладов о поэте (на выбор).
Кратко:
Конфликт (от лат. conflictus - столкновение) - разногласие, противоречие, столкновение, воплощенное в сюжете литературного произведения.
Различают конфликты жизненные и художественные . К первым относятся противоречия, отражающие социальные явления (например, в романе И. Тургенева «Отцы и дети» изображено противостояние двух поколений, олицетворяющих две социальные силы - дворянство и демократов-разночинцев), а конфликт художественный - столкновение персонажей, выявляющее их черты характеров, в этом смысле конфликт определяет развитие действия в сюжете (например, взаимоотношения Павла Петровича Кирсанова и Евгения Базарова в указанном сочинении).
Оба типа конфликта в произведении взаимосвязаны: художественный убедителен лишь в том случае, если отражает отношения, существующие в самой действительности. А жизненный состоятелен, если воплощен высокохудожественно.
Различают также конфликты преходящие (возникающие и исчерпывающие себя по мере развития сюжета, они часто построены на перипетии) и устойчивые (неразрешимые в пределах изображаемых жизненных ситуаций или неразрешимые в принципе). Примеры первых можно найти в трагедиях В. Шекспира, детективной литературе, а вторых - в «новой драме», произведениях авторов модернизма.
Источник: Справочник школьника: 5—11 классы. — М.: АСТ-ПРЕСС, 2000
Подробнее:
Художественный конфликт — столкновение человеческих воль, мировоззренческих представлений, жизненных интересов — служит источником сюжетной динамики в произведении, провоцируя по воле автора духовное самовыявление героев. Резонируя по всему композиционному пространству произведения и в системе персонажей, он втягивает в свое духовное поле и главных, и второстепенных участников действия.
Все это, впрочем, достаточно очевидно. Но гораздо менее очевидно и бесконечно более важно другое: перевоплощение частного жизненного конфликта, твердо очерченного в форме внешней интриги, его сублимация в высшие духовные сферы, которая тем очевиднее, чем значительнее художественное творение. Привычное понятие «обобщение» здесь не столько проясняет, сколько запутывает суть дела. Ведь сущность именно в том и состоит, что в великих произведениях литературы конфликт нередко сохраняет свою частную, порой случайную, иногда исключительно единичную жизненную оболочку, уходя корнями в прозаическую толщу бытия. Из нее уже невозможно плавное восхождение на высоты, где царят высшие силы жизни и где, например, месть Гамлета вполне конкретным и духовно ничтожным виновникам гибели его отца перевоплощается в сражение с целым миром, утопающим в грязи и пороке. Тут возможен лишь мгновенный рывок как бы в другое измерение бытия, именно перевоплощение коллизии, не оставляющее и следа от пребывания ее носителя в «прежнем мире», у прозаического подножия жизни.
Очевидно, что в сфере вполне частного и вполне конкретного противоборства, обязывающего Гамлета к мести, она протекает вполне успешно, в сущности, без колебаний и каких-либо признаков рефлективной расслабленности. На духовных же высотах месть его обрастает множеством сомнений именно потому, что Гамлет изначально ощущает себя ратоборцем, призванным сразиться с «морем зла», прекрасно сознавая, что акт его частной мести кричаще несоизмерим с этой высшею целью, трагически ускользающей от него. Понятие «обобщение» не подходит к подобным конфликтам именно потому, что оно оставляет ощущение духовного «зазора» и несоизмеримости между внешним и внутренним действием героя, между конкретной и узкой целью его, погруженной в эмпирику бытовых, социальных, конкретно-исторических отношений, и его высшим предназначением, духовной «задачей», которая не умещается в границах внешней коллизии.
В шекспировских трагедиях «разрыв» между внешним конфликтом и его духовным перевоплощением, разумеется, осязаемей, чем где бы то ни было; трагические герои Шекспира: и Лир, и Гамлет, и Отелло, и Тимон Афинский — поставлены перед лицом мира, сбившегося с колеи («распалась связь времен»). Во множестве же произведений классики отсутствует или приглушено это ощущение героического единоборства с целым миром. Но и в них конфликт, замыкающий на себе волю и помыслы героя, обращен как бы к двум сферам сразу: к среде, к социуму, к современности и одновременно к миру незыблемых ценностей, на которые всегда покушаются и быт, и социум, и история. Иногда только отблеск вечного сквозит в житейских перипетиях противостояния и борьбы персонажей. Однако и в этих случаях классика потому и классика, что коллизии ее прорываются к вневременным устоям бытия, к сущности человеческой природы.
Только в авантюрном или детективном жанрах или в «комедиях интриги» совершенно отсутствует это соприкасание конфликтов с высшими ценностями и жизнью духа. Но потому и персонажи здесь превращаются в простую функцию сюжета и своеобразие их обозначено лишь внешней совокупностью поступков, не отсылающих к самобытности души.
Мир литературного произведения — почти всегда (быть может, лишь за исключением идиллических жанров) подчеркнуто конфликтный мир. Но бесконечно сильнее, нежели в реальности, здесь напоминает о себе гармоническое начало бытия: в сфере ли авторского идеала, или в сюжетно воплощенных формах катарсического очищения ужаса, страдания и боли. Миссия художника заключается, конечно, не в том, чтобы сглаживать конфликты реальности, нейтрализуя их умиротворяющими финалами, а лишь в том, чтобы, не ослабляя их драматизма и энергии, видеть вечное за временным и будить память о гармонии и красоте. Ведь в них-то как раз и напоминают о себе высшие истины мира.
Внешний конфликт , выраженный в сюжетно запечатленных столкновениях персонажей, - иногда лишь проекция конфликта внутреннего , разыгравшегося в душе героя. Завязка внешней коллизии в этом случае несет в себе лишь провоцирующий момент, падая на душевную почву, уже вполне готовую к сильному драматическому кризису. Потеря браслета в лермонтовской драме «Маскарад» , конечно, мгновенно толкает действие вперед, завязывая все узлы внешних столкновений, питая драматическую интригу всевозрастающей энергией, побуждая героя к поискам способов мести. Но сама по себе эта ситуация могла быть воспринята как крушение мира лишь душой, в которой уже не было мира, душой, пребывающей в подспудной тревоге, теснимой призраками минувших лет, испытавшей нее соблазны и коварство жизни, знающей размеры этого коварства и потому вечно готовой к обороне. Счастье воспринимается Арбениным как случайная прихоть судьбы, за которой непременно должна последовать расплата. Но важнее всего, что Арбенина начинает уже тяготить безбурная гармония покоя, в чем он еще не готов признаться самому себе и что глухо и едва ли не безотчетно сквозит в его монологе, предшествующем возвращению Нины из маскарада.
Потому-то арбенинский дух так молниеносно срывается с этой неустойчивой точки покоя, с этой позиции шаткого равновесия. В единый миг просыпаются в нем прежние бури, и давно лелеявший месть миру Арбенин готов обрушить эту месть на окружающих, не пытаясь даже усомниться в основательности своих подозрений, ибо весь мир в его глазах давно уже пребывает под подозрением.
Как только вступает в действие конфликт, в системе персонажей тотчас же происходит поляризация сил : персонажи группируются вокруг главных антагонистов. Даже боковые ответвления сюжета оказываются так или иначе втянуты в эту «заражающую» среду главной коллизии (такова, например, линия князя Шаховского в драме А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович»). Вообще отчетливо и смело прочерченный конфликт в композиции произведения обладает особой связующей силой. В драматических формах, подчиненных закону неуклонного нарастания напряжения, эта скрепляющая энергия конфликта выражается в наиболее отчетливых проявлениях. Драматургическая интрига всею «массою» своей устремляется «вперед», и единая коллизия отсекает здесь все, что могло бы затормозить это движение или ослабить его темп.
Всепроникающий конфликт (двигательный «нерв» произведения) не только не исключает, но и предполагает существование малых коллизий , сфера действия которых эпизод, ситуация, сцена. Порою кажется, что они далеко в стороне от противоборства центральных сил, как далеки, например, на первый взгляд, те «маленькие комедии», которые разыгрываются на композиционном пространстве «Горя от ума» в тот момент, когда появляется вереница гостей, приглашенных на бал к Фамусову. Кажется, что все это лишь персонифицированная атрибутика социального фона, несущая в себе самодовлеющий комизм, никак не включенный в контекст единой интриги. Между тем весь этот паноптикум монстров, каждый из которых не более чем забавен, в совокупности своей рождает впечатление зловещее: трещина между Чацким и окружающим его миром разрастается здесь до размеров пропасти. С этого момента одиночество Чацкого абсолютно и на комедийную ткань конфликта начинают падать густые трагические тени.
За пределами социальных и бытовых столкновений, там, где художник прорывается к духовно-нравственным основам бытия, конфликты порою приобретают особую проблематичность. Особую потому, что неразрешимость их питается двойственностью, скрытой антиномичностью противоборствующих сил. Каждая из них оказывается этически неоднородной, так что гибель одной из этих сил не возбуждает лишь мысль о безусловном торжестве справедливости и добра, а вселяет скорее ощущение тяжелой грусти, вызванной падением того, что несло в себе полноту сил и возможностей бытия, хотя бы и надломленных роковым ущербом. Таково финальное поражение лермонтовского Демона, окруженное как бы облаком трагической печали, порождаемой гибелью мощного и обновляющего устремления к гармонии и добру, но роковым образом надломленного неизбывностью демонизма и, стало быть, несущего трагедию в самом себе. Таково же поражение и гибель пушкинского Евгения в «Медном всаднике» , несмотря на всю кричащую несоизмеримость его с лермонтовским символическим персонажем.
Прочными узами прикованный к быту и, казалось бы, навсегда отлученный от большой Истории ординарностью своего сознания, преследующий лишь малые житейские цели, Евгений в минуту «высокого безумия», когда в нем «мысли страшно прояснились» (сцена бунта), взмывает на такую трагическую высоту, на которой он оказываетя хотя бы на миг антагонистом, равным Петру, возвестителем живой боли Личности, теснимой громадою Государства. И в этот миг его правда уже не субъективная правда частного человека, а Истина, равная истине Петра. И это равновеликие Истины на весах истории, трагически непримиримые, ибо, одинаково двойственные, они заключают в себе как источники блага, так и источники зла.
Вот почему и контрастное сцепление бытового и героического в композиции и стиле пушкинской поэмы — не просто знак противостояния двух несоприкасающихся жизненных сфер, закрепленных за противоборствующими силами (Петр I, Евгений). Нет, это сферы, подобно волнам, интерферирующие и в пространство Евгения, и в пространство Петра. Лишь на миг (однако ослепительно яркий, равновеликий целой жизни) приобщается Евгений к миру, где властвуют высшие исторические стихии, как бы прорываясь в пространство Петра 1. Но и пространству последнего, героически вознесшемуся в надбытовые выси большой Истории, подобно уродливой тени, сопутствует жалкое жизненное пространство Евгения: ведь это второй лик царственного града, детища Петрова. А в символическом смысле это возмущающий стихию и пробуждающий ее бунт, итог его государственного деяния — попрание личности, брошенной на жертвенник государственной идеи.
Забота художника слова, формирующего конфликт, не сводится к тому, чтобы непременно разрубить гордиев узел его, увенчав свое творение актом торжества какой-либо противоборствующей силы. Иногда зоркость и глубина художественного мышления в том и заключаются, чтобы воздержаться от соблазна такого разрешения коллизии, для которого не дает поводов реальность. Мужество художественной мысли особенно неотразимо там, где она отказывается идти на поводу господствующих в данный момент духовных поветрий времени. Великое искусство всегда идет «против течения».
Миссия русской литературы XIX столетия в самые кризисные моменты исторического бытия заключалась в том, чтобы сместить интерес общества с исторической поверхности в глубину, а в понимании человека сдвинуть направление неравнодушного взгляда от человека социального к человеку духовному. Вернуть, например, к жизни представление о вине личности, как это сделал Герцен в романе «Кто виноват?», в ту пору, когда уже явно претендовала на господство теория всеобъемлющей вины среды. Вернуть это представление, не упуская, конечно, из поля зрения и вины среды, но пытаясь понять диалектику того и другого, — в этом и заключались корректирующие усилия искусства в эпоху трагического, в сущности, пленения русской мысли поверхностным социальным доктринерством. Мудрость Герцена-художника здесь тем очевиднее, что ведь и сам он как политический мыслитель соучаствовал в этом пленении.
группы 1Т7, 1Т8, 1ПКС7, 1ПКС8+1АК4
дисциплина: Литература
Вопросы к зачету (форма промежуточной аттестации)
Общая характеристика культурно-исторического процесса рубежа XIX и XX веков и его отражение в литературе.
Традиции русской классической литературы XIX века и их развитие в литературе XX века.
Новаторство литературы начала XX века. Многообразие литературных течений (символизм, акмеизм, футуризм).
«Господин из Сан-Франциско» И. А. Бунина. Тема «закатной» цивилизации и образ «нового человека со старым сердцем».
«Чистый понедельник» И. А. Бунина. Тема России, ее духовных тайн и нерушимых ценностей.
Поэтическое изображение природы, богатство духовного мира героев в рассказе А. И. Куприна «Олеся».
Тема любви в рассказе А. И. Куприна «Гранатовый браслет».
Основные темы и мотивы поэзии М. Цветаевой.
Романтизм ранних рассказов М. Горького.
Изображение правды жизни в пьесе М. Горького «На дне» и ее философский смысл.
Романтический образ «влюбленной души» в «Стихах о Прекрасной Даме» А. Блока.
Разнообразие идейно-художественных позиций советских писателей в освещении темы революции и гражданской войны.
Проблематика, художественное своеобразие лирики В. Маяковского.
Художественное своеобразие творчества С. Есенина: глубокий лиризм, необычайная образность, народно-песенная основа стихов.
Характерные черты времени в повести. А. Платонова «Котлован».
Проблематика и особенности поэтики прозы И. Бабеля.
М.А. Булгаков. Фантастическое и реалистическое в романе «Мастер и Маргарита».
Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Своеобразие жанра. Многоплановость романа.
Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Система образов.
Любовь и судьба Мастера в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита».
Роман «Тихий Дон» М.А Шолохова. Своеобразие жанра. Особенности композиции. Столкновение старого и нового мира в романе.
Роман «Тихий Дон» М.А Шолохова. Патриотизм и гуманизм романа. Образ Григория Мелехова. Трагедия человека из народа в поворотный момент истории, ее смысл и значение.
Роман «Тихий Дон» М.А Шолохова. Женские судьбы. Любовь на страницах романа. Многоплановость повествования.
Деятели литературы и искусства на защите Отечества.
В.В. Набоков. Роман «Машенька». Проблематика и система образов в романе. Образ Машеньки. Смысл финала романа.
Психологическая глубина и яркость лирики А. Ахматовой.
Единство человеческой души и стихии мира в лирике Б. Пастернака.
Размышление о прошлом, настоящем и будущем Родины, утверждение нравственных ценностей в поэзии А. Твардовского.
Динамика нравственных ценностей во времени, предвидение опасности утраты исторической памяти: «Прощание с Матерой» В.Распутина.
Отражение конфликтов истории в судьбах героев: А. Солженицын «Один день Ивана Денисовича».
Художественные особенности прозы В. Шукшина.
Традиции и новаторство в новейшей прозе 80-90-х годов.
Художественный мир зарубежной литературы XX века.
Современный литературный процесс.
